Ибсен. Путь художника - Бьёрн Хеммер

Уже в первом разговоре двух сестер, еще до того, как Элла заявляет свои претензии на Эрхарта, Гунхильд открывает ей собственные планы, связанные с сыном. Она рассчитывает, что сын восстановит честь их семьи — с лихвою искупит весь тот позор, который они претерпели по вине Йуна. Эрхарт сделает это так убедительно, что никто и не подумает связывать фамилию Боркман с бесчестным преступником, восемь лет просидевшим под стражей — три года до рассмотрения дела в суде (неправдоподобно длительный срок) и после этого пять лет в тюрьме. Гунхильд заявляет, что она наверняка добьется «удовлетворения»:

Элла Рентхейм (напряженно). Удовлетворения? Что ты хочешь этим сказать?

Фру Боркман. Удовлетворения за потерю имени, чести и благосостояния! Удовлетворения за всю свою исковерканную судьбу, вот что я хочу сказать. Знай, у меня есть кое-кто в резерве. Кое-кто смоет дочиста всю эту грязь, которою забрызгал нас директор банка.

Элла Рентхейм. Гунхильд! Гунхильд!

Фру Боркман (с возрастающим жаром). Жив мститель! Он искупит всё, в чем грешен предо мной его отец!

Элла Рентхейм. Значит, Эрхарт.

Фру Боркман. Да, Эрхарт, мой чудесный мальчик! Он сумеет восстановить род, дом, всё, что можно восстановить… И может быть, даже больше.

Об этом все помыслы Гунхильд, это дело всей ее жизни. Она часто признается себе в том, что хочет — подобно Элене Альвинг в «Привидениях» — вычеркнуть супруга из своей жизни и жизни сына. Как будто Йуна не было вовсе. Гунхильд собирается поступить с мужем так, что Элле даже становится страшно. Гунхильд фактически уже похоронила его — хотя и вынуждена все время слушать, как он ходит на верхнем этаже дома. Словно больной волк, который мечется в своей клетке. Он расхаживает так взад-вперед уже восемь лет.

Лишь в третьем действии Йун наконец выходит из своего добровольного заточения и объявляет, что хочет начать новую жизнь. На это Гунхильд отвечает ледяным тоном, что он уже мертв и пусть остается в своем гробу. Она прямо ему говорит, что Эрхарт своей идеальной жизнью заставит людей забыть о постыдной и «темной жизни» отца (4: 401). Такой резкий и непримиримый характер Гунхильд вполне соответствует ее имени, которое носили героини саг и обе части которого этимологически связаны с понятием борьбы. В доме Рентхеймов разыгрывается жестокая борьба за власть.

Подслушав разговор между Эллой и Йуном, Гунхильд поняла, что все ее планы могут сорваться. Она немедля вступает в борьбу и делает неожиданное заявление, что борется ради супруга, во имя восстановления чести и достоинства рода Боркманов. Возможно, уже тогда она невольно раскрывает свою тайну, которая становится явной в финальной сцене. Ибсен писал об этом корреспонденту газеты «Копенгаген афтенблад»: Гунхильд в глубине души любит мужа и ждет от него первого шага к примирению. Она ведь прошла через жестокое разочарование — сначала в любви, потом в его «гениальных» способностях. Этим и объясняется ее суровость. Но, как пишет Ибсен, если б она не любила мужа, она бы давным-давно его простила.

Планы Йуна Габриэля и Эрхарта

Однако ни Гунхильд, ни Элла не думают о том, чего хочет от жизни сам Эрхарт. Его отец тоже не имеет об этом никакого представления. Но по ходу действия у Йуна Габриэля появляются собственные виды на сына. В третьем акте он впервые осознаёт, чего хотят две сестры, и в то же время слышит от Эрхарта, что тот вовсе не желает быть орудием в их руках. Эрхарту невмоготу жить, задыхаясь «в четырех стенах», — ни у матери, ни у тети. И в этом Йун Габриэль видит свой шанс:

Боркман (делая шаг вперед). Так, пожалуй, пора заговорить и мне.

Эрхарт (холодно-учтиво). То есть?.. Что вам будет угодно сказать, отец?

Фру Боркман (презрительно). Да, и я спрошу о том же.

Боркман (невозмутимо). Слушай, Эрхарт, так ты хочешь примкнуть к отцу? Человека павшего не поднять жизнью, подвигом другого человека. Всё это одни пустые мечты, басни, сплетенные для тебя тут, в этой духоте. Живи ты себе, как все святые вместе, мне это не поможет ни на волос.

Эрхарт (учтиво). Каждое слово — сама истина.

Боркман. Да. И мне тоже ни к чему медленно убивать себя тут раскаянием да самобичеванием. Все эти годы я пытался искать спасения в мечтах и надеждах. Но всё это не по мне. И я хочу покончить с мечтами.

Эрхарт (с легким поклоном). И что же вы намерены сделать, отец?

Боркман. Встать сам. Начать сначала, снизу. Искупить прошлое можно только настоящим и будущим. Трудом, неустанным трудом во имя всего того, что в молодости представлялось мне самою жизнью. А теперь еще в тысячу раз дороже. Эрхарт, хочешь примкнуть ко мне и помочь мне начать эту новую жизнь?

Фру Боркман (предостерегающе поднимая руку). Не соглашайся, Эрхарт!

Элла Рентхейм (горячо). Да, да, согласись! Помоги ему, Эрхарт!

(4: 404–405)

Таким образом, все три представителя старшего поколения самовластно и эгоистично предъявляют права на молодого Эрхарта. Но все они грубо просчитались. Ибо Эрхарта выигрывает смазливая фру Фанни Вильтон, которая намного моложе их. Хотя она старше Эрхарта, но является для него вполне подходящей партией. У нее свои, далеко идущие, планы насчет этого двадцатилетнего юноши. Сам он находит Фанни обворожительной и хочет наслаждаться с ней жизнью, не думая о том, что будет дальше. Он вовсе не склонен к самопожертвованию и мечтает о счастье, которое надеется обрести рядом с Фанни. Он не заботится ни о будущем, ни о работе, — он живет одним настоящим.

Хотя позиция Эрхарта «carpe diem» и его жажда свободы тоже являются эгоистическими, они резко контрастируют с эгоизмом представителей старшего поколения. Из них одна только Элла способна понять выбор Эрхарта. Элла не в такой степени зациклена на себе, как ее сестра. Йун Габриэль относится к планам Эрхарта почти равнодушно. Пожалуй, он видит в них лишь подтверждение своих мыслей, что все его ненавидят и не могут оценить такого выдающегося человека, как он. И тогда Йун провозглашает: «Так один навстречу буре!»

Эгоизм и жажда власти

Таким образом, отношение трех главных персонажей к Эрхарту в чем-то очень похоже. Все они стремятся превратить его в свое послушное орудие, просто-напросто завладеть им. Уже в первой стычке с Эллой Гунхильд проговаривается, что хочет сохранить «материнскую власть» над сыном. И Элла справедливо замечает, что сестрою движет именно жажда власти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});