Мир проклятий и демонов - Микки Хост

что с ним не так. Он сорвался с места, слыша, как громко ругается бросившаяся за ним Пайпер, и безжалостно гнал Басона, практически игнорируя Венца Пайпер, неспособного выдерживать такой темп. Третий злился, когда Басон, затормозив, дождался, пока Венец их догонит, и злился, когда Пайпер, успевшая оторвать юбку платья, продолжила ругаться на него. Он целовал ее тогда, в оранжерее, толком не понимая, что делает, и чувствовал себя так спокойно…

Карстарс улыбался Розалии, и она смеялась, прикрывая рот ладонями.

Почему Розалия смеется? Разве она не должна быть мертва?

Нет, она не мертва – хаос воскресил ее, Третий же видел, чувствовал ее, слышал и касался… Он же не просто так искал способ разорвать эту связь. Розалия была здесь, совсем рядом, и наверняка ждала, когда он поможет ей. Третьего не было рядом, когда она умирала в первый раз, но теперь-то он здесь.

– Розалия, – едва слышно произнес сальватор, выпуская руки Гвендолин. Она тут же возмутилась, но он не обратил внимания на ее громкий голос. Хотел опустить руку к мечу, но Нотунга не оказалось.

Третий ощутил сотни голодных диких взглядов, направленных на него.

Он был в тронном зале, полном демонов, и не имел при себе оружия.

– Розалия!

Принцесса вскинула голову, всматриваясь в толпу гостей, и – Третий был уверен – нашла его. Ее голубые глаза распахнулись, рот приоткрылся, но тут на него навалились тьма, а хаос и когти и клыки впились в тело.

Третий отбивался голыми руками и магией, вопившей от ужаса, чувствовал, как кривые острые зубы отрывают куски его плоти, но упрямо продолжал звать Розалию. Ему лишь нужно было добраться до нее и вытащить из этого зала. Она не могла быть связана с Карстарсом, хаосом или кем-либо еще. Если придется, Третий тут же свяжет Розалию с собой, но она не останется здесь одна.

Его не было рядом, когда она умерла, но теперь он здесь и не позволит умереть ей еще раз.

Однако когда что-то подтолкнуло его под ребра, боль, чужие рычания и крики исчезли.

Перед ним вновь стояла Гвендолин, на этот раз в рубиновом платье с глубоким декольте, кроваво-красными амальдинами в ожерелье, серьгах, диадеме и кольцах, с широкой улыбкой на лице и блеском в голубых глазах того оттенка, что отличал всех Лайне. Прямой нос, высокие острые скулы – она была воплощением всей красоты, что когда-либо могла воплотиться в ком-то, в чьих жилах текла кровь Лайне, и гордилась этим.

Первая принцесса сжала его ладонь. Третий почувствовал что-то липкое и, скосив глаза, увидел, что его руки по локоть в синей крови. Наверное, поэтому Гвендолин и была во всем красном – чтобы кровь великанов была лучше заметна.

Он отдернул руки, задыхаясь от боли, раскалывавшей голову и разрывавшей сердце, и в первую секунду даже не почувствовал, как тварь вонзила зубы в его плечо. Другая тварь схватила ногу, разодрав одежду и кожу сапога, и вырвала кусок мяса.

Они набрасывались на Третьего, рыча и визжа, рвали на кусочки, игнорируя крики, полные боли и отчаяния, добавляли к старым шрамам новые снова и снова, пока он пытался отбиться голыми руками и магией и пробраться к Розалии. Ему нужно было лишь коснуться ее, чтобы убедиться, что она жива. Разумеется, Третий знал, что она жива, верил в это всем сердцем, но должен был убедиться.

Всего лишь одно прикосновение.

Когда твари прекращали пировать над его телом, Третий вновь оказывался в зале, где проходило празднество, и танцевал с Гвендолин. Каждый раз ее платье было другим: сиреневым, как цветы в саду королевы Ариадны; желто-оранжевым, как полоса заката; синим, как глубины морей, о которых им рассказывал Киллиан в детстве; черным, как мех на воротнике его плаща, над которым так старалась Фламер…

Фламер. Фея, протеже Даяна, удовлетворявшая все капризы леди Эйлау по части красивых нарядов. Она помогла Пайпер подготовиться к вечеру во дворце Тоноака и даже одобрила штаны под юбкой, которую девушка потом безжалостно оторвала.

Пайпер, которая поцеловала его просто потому, что захотела этого. Он не понимал, как подобное желание может быть таким сильным, чтобы заставить человека совершить что-то столь безумное, но хотел выяснить. Хотел коснуться теплой, как солнце, кожи Пайпер и почувствовать легкий вкус сладости на ее мягких губах.

Хотел, чтобы этот кошмар закончился, и изо всех сил пытался вырваться из него.

Третий танцевал с Гвендолин и пытался прорваться к Розалии. Каждый раз тварей будто становилось больше. У него не получалось завладеть чужим оружием, а Нотунг не появлялся. Приходилось отбиваться вручную и использовать магию, которая вопила, чтобы он бежал.

Магия никогда этого не требовала раньше. Даже в Башне, когда твари истязали Третьего и пытались разделить с Арне, но тот ушел так глубоко, что до него невозможно было достучаться, и все равно не требовал бежать. Арне знал, что Третий справится, они справятся, однако сейчас что-то было не так.

Разве это не точно такая же Башня? Они выбрались из одной – значит, выберутся и из другой. Нужно лишь приложить больше усилий.

Третий и прикладывал, и вскоре, спустя неизвестное количество попыток, перестал чувствовал боль. Твари валили его на мраморный пол, прокусывали шею, отрывали конечности, но он неизменно возвращался к началу. Сальватор кричал, срывая голос, захлебывался кровью, чувствовал, как с каждым необъяснимым повтором, в котором Башня меняла лишь крохотную деталь, магии становится все меньше. Будто Башня начинала красть его Время. Будто твари сумели найти способ разлучить его с Арне.

Вот почему магия требовала, чтобы Третий бежал. Его ломал хаос, из которого состояла Розалия, скверна, проникнувшая в его тело.

Твари и впрямь нашли способ разлучить его с Арне.

«Пожалуйста, – обратился Третий к сакри, уже совсем не ощущая, как темные создания пытаются разорвать его тело на части, – возьми контроль над моим телом. Вытащи нас отсюда!»

«Ты ведь знаешь, что у меня будет меньше мгновения? Меньше мгновения, чтобы подтолкнуть тебя в нужном направлении. Если останусь, то они захватят нас. Нам нельзя умирать».

Меньше мгновения, чтобы принять правильное решение, чтобы понять и принять, что сейчас ему не спасти Розалию. Карстарс даже не удерживал ее насильно. Принцесса сама сидела на троне, связанная чем-то большим, чем просто хаос.

Меньше мгновения, чтобы попытаться сбежать.

«Сделай это, – продолжил Третий, уже держа правую ладонь на талии Гвендолин в кремовом платье с пышной юбкой, на котором тут же отпечаталась кровь, пропитавшая его с ног до головы. – Возьми мое тело себе и вытащи нас отсюда».

Глава 27

Плоть