Милорадович - Александр Бондаренко

Хотя вскоре с этим домом возникли некоторые проблемы — но граф и здесь с честью вышел из создавшейся ситуации.

«В Крыму, когда граф Милорадович купил себе имение, сосед его татарин завел с ним тяжбу. Граф очень занимался тяжбой и когда выиграл ее, то подарил ему клочок земли и сказал: "Это посредством благодеяний я хотел водвориться в Крыму"»[1604].

«Во время путешествия императора Александра по южному берегу Крыма в 1818 году остановились все перед скалой огромной величины, въезд на которую казался невозможным. Пока проводники подтягивали подпруги лошадей, Милорадович стрелою вознесся на утесы. Глядя на него, государь император сказал: "Михайло Андреевич хочет во всем быть первым!"»[1605]

Казалось бы, все хорошо и прекрасно, и все участники путешествия в равной степени им наслаждаются. Однако…

«Мастерские рассказы и веселый нрав графа Милорадовича, бывшего душой путешествия в Крыму, заставляли государя и всех нас хохотать. Взирая на его любезность, нельзя было воображать, что он почитал себя в то время жестоко обиженным назначением графа Витгенштейна, младшего его в чине, Главнокомандующим 2-й армией, вместо Беннигсена. Он мне в тот же вечер в Феодосии открыл свое сердце и сказал, что он намерен был выйти из службы»[1606].

Когда в 1813 году граф Витгенштейн принял Главную армию в обход Михаила Андреевича, он к этому отнесся спокойно. Теперь же было обидно — должность главнокомандующего в мирное время представлялась, в общем-то, синекурой… Но — не судьба. Графу готовилось новое, совсем иное назначение.

«Милорадович сопровождал императора Александра I в путешествии его по Крыму, и в этой поездке, благодаря своему веселому нраву и неистощимым рассказам, окончательно приобрел дружеское расположение государя»[1607].

* * *

Что можно еще вспомнить о том времени, когда граф командовал Гвардейским корпусом? Например, такое:

«Высоко ценя награды за военные подвиги, Милорадович думал иначе о своих заслугах в мирное время. "Убедительно прошу ваше величество, — сказал он однажды императору Александру, — не награждать меня. Ваше милостивое обращение со мной составляет мое счастье. Вы не отказываете мне ни в чем, утверждаете все мои представления — и мне приятнее выпрашивать у вас ленты другим, нежели получать их самому, сидя у камина"»[1608].

Кстати, граф Аракчеев, которого любят упрекать во всех смертных грехах, также отказывался от многих наград — в том числе и от чина фельдмаршала.

Известно, что «…в 1818 году было решено сократить срок службы на 3 года, но и то только для гвардии. Армейские же солдаты должны были служить по-прежнему 25 лет»[1609]. Понятно, что идея сократить срок службы для гвардейцев принадлежала не военному министру и, разумеется, не государю. Кому ж тогда, если не командиру Гвардейского корпуса — «Другу солдат»?

А между тем именно в ту пору у Михаила Андреевича выискался серьезный и влиятельный антагонист. «Приказом от 27 июля 1818 года он [Николай Павлович] был назначен командиром 2-й бригады 1-й гвардейской пехотной дивизии (полки лейб-гвардии Измайловский и Егерский). Эту скромную должность великий князь Николай Павлович занимал до 1825 года»[1610].

Впоследствии Николай записал: «Порядок службы распущенный, испорченный до невероятности с самого 1814 года, когда, по возвращении из Франции, гвардия осталась в продолжительное отсутствие государя под начальством графа Милорадовича. В сие-то время и без того уже расстроенный трехгодичным походом порядок совершенно разрушился; и к довершению всего дозволена была офицерам носка фраков. — Было время (поверит ли кто сему), что офицеры езжали на ученье во фраках, накинув шинель и надев форменную шляпу. Подчиненность исчезла и сохранилась только во фронте; уважение к начальникам исчезло совершенно, и служба была одно слово, ибо не было ни правил, ни порядка, а все делалось совершенно произвольно и как бы поневоле, дабы только жить со дня на день»[1611].

Через семь лет он станет императором всероссийским и тогда, очевидно, все и вспомнится, и выплеснется наружу. Но пока еще был 1818 год.

«В начале августа этого же года Милорадович был назначен петербургским военным генерал-губернатором, с представлением ему управления и гражданской частью, а 19-го числа того же месяца ему повелено присутствовать в Комитете министров, также в Государственном совете по департаменту военных дел. Последние назначения, возводя Милорадовича на высшие ступени служебного поприща, разлучали его с столь любезной ему гвардией… И эта разлука тяжело отозвалась на внутренней жизни гвардейских полков»[1612].

Михаил Андреевич поднимался на олимп государственной власти…

Глава одиннадцатая.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР СТОЛИЦЫ

«Власть генерал-губернатора, с одной стороны, является надзирающей, с другой — политической. Как власть надзирающая, генерал-губернаторы не имеют строго определенной компетенции…»[1613]

«Санкт-Петербург… расположен по обоим берегам Невы, на десяти островах, образуемых одиннадцатью протоками сей величественной реки. В окружности имеет 33 с половиной, а в поперечнике 9 верст; вся же площадь, им занимаемая, составляет 6510 5/12 десятин. Он разделяется на 12 больших частей, из коих каждая имеет своим начальником частного пристава, и на 54 квартала, состоящие под смотрением стольких же полицейских чиновников, именуемых надзирателями. В 2600 каменных и 5000 деревянных домах обитает 386 285 человек, между коими 100 тысяч женского пола, так что вообще на каждый дом приходится по 46 душ. 483 улицы пересекают сию огромную массу домов, и 167 мостов облегчают сообщение беспрестанно волнующегося по улицам множества занятых делами людей»[1614].

«Никто, конечно, не занимал столько публику, как граф Милорадович. Быв столько же известен со стороны прямодушия и искренности, сколько со стороны хвастовства и расточительности, определение его к настоящему месту служило поводом к многоразличным разговорам. Не сомневаясь нимало в его ревности и любви к справедливости, опасались, однако же, его опрометчивости. Публике казалось часто, что граф ронял свое достоинство, занимаясь сам собою более, нежели своим званием. Но мало-помалу тяжелая скучность канцелярского производства охлаждала пылкость военного жара. Желательно только, чтобы люди, коих советам он покоряется, были люди благонамеренные», — указывалось в одном из «Донесений высшей полиции» 1818 года[1615]. Как видно, даже генерал-губернатор Петербурга состоял под «нечувствительным» наблюдением — Александр I контролировал и ближайших своих сподвижников.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});