Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

много ест, что окружающие диву даются.

– Ни с кем из детей у меня не было столько возни. Недавно стали кормить его кашкой. Это неслыханное дело для ребенка, которому всего несколько дней. У нянек просто руки опускаются от удивления. Если так будет продолжаться, придется к шести неделям отнять его от груди. Он смотрит на всех во все глаза, а голову держит прямо и поворачивает ее не хуже моего.

– Великому князю Николаю Павловичу светит лучезарное будущее. А меня, ваше величество, поражает другой богатырь, дворянин-корсиканец, двадцатисемилетний генерал Наполеон Буонапарте. Директория назначила его командующим французской армией, после выигрыша нескольких сражений у австрийцев он за год с боями прошел по всей Италии, жестоко подавляя бунтующих итальянцев. Он прошел по территории Венецианской республики, оккупировал Верону, которая до недавнего времени приютила у себя графа Прованского, провозгласившего себя Людовиком XVIII после гибели в тюремном застенке Людовика ХVII, законного сына Людовика ХVI…

– Господи, какая трагическая история свершается на наших глазах, и это все наследники великого французского короля Генриха IV! Недавно граф Семен Романович Воронцов сказал прямо графу д’Артуа, что нечего ездить по королевским домам и побираться, когда в жилах течет кровь Генриха IV, надо мечом добывать свои права. Да и мне самой приходилось то же самое не раз говорить по адресу графа Прованского. Вместо того чтобы искать теплое местечко в Европе, пусть едет в стан фельдмаршала Суворова, который ему не стоило бы покидать. Ему надо быть при армии, и, по-моему, всякое другое пребывание менее для него прилично. Я потребую, чтобы корпус принца Конде присоединился к нашему. Курьеры отправлены у меня в Берлин, Вену и Лондон. У меня готово 60 тысяч человек, будет чем поколотить зложелателей. Вы посмотрите, граф, вся Франция хочет короля. Между тем, если не будет короля прирожденного, возникнут бесконечные партии, пока, наконец, явится государь по праву, следовательно, будет государь, но… Это страшная задача! Сегодняшним наследникам французского трона хочется, чтобы прямо в рот летели к ним жаворонки совсем жареные. Дай Бог, чтобы все это не оказалось плутнею, о чем зложелатели уже разносят слухи. В настоящую минуту всякому нужны запасы. У них, у принцев, они были огромные; а что они из них сделали? Они жили величаво, широко и все успели съесть, а от деятельности – одна болтушка. На первых порах у них было 8 миллионов; я одна доставила им слишком полтора миллиона рублей, на первый год (РА. 1878. С. 239–240). А о генерале Буонапарте я много слышала от разных эмигрантов, одни хотят его расстрелять, другие возводят его в королевский сан: он умен, талантлив, скор на расправу со зложелателями. Но поживем, может быть, и увидим, чем кончится Французская революция.

В Царском Селе Румянцев пробыл еще несколько дней, а когда Мария Федоровна пришла в себя, навестил ее в личных покоях. Она была одна, только что унесли великого князя Николая, и разговор преимущественно велся вокруг недавних событий.

– Ваша светлость, граф, по старой дружбе доверюсь вам, прочти. – Мария Федоровна протянула Николаю Петровичу бумагу, которую он быстро прочитал: императрица просила великую княгиню поддержать ее просьбу потребовать от великого князя Павла Петровича добровольно отречься от прав на престол в пользу великого князя Александра Павловича, а великая княгиня Мария Федоровна должна поставить свою подпись под этим документом. Прочитав, Николай Петрович отрицательно покачал головой. Мария Федоровна молчаливо спрятала эту лихую бумагу.

Вскоре Царское Село опустело: сначала Павел Петрович сразу после крещения Николая уехал в Павловск, а затем и Мария Федоровна с великим князем Николаем на руках – бабушка, занятая старшими внуками, доверила наконец-то родителям воспитывать своего третьего сына, поверила, столько великих княжен прошло через руки родителей.

Екатерина II в середине августа 1796 года уехала в Петербург на встречу с шведским 17-летним королем Густавом IV и его дядей-регентом Карлом Зюдерманландским, они прибыли под вымышленными именами графа Гаги и графа Вазы.

В придворных кругах Петербурга поговаривали, да и Николай Петрович давно знал, что императрица намерена выдать великую княжну Александру замуж за шведского короля, а княжна Александра была очень близким графу человеком, ведь о ней так подробно писала Мария Федоровна в одном из нежнейших писем тринадцать лет тому назад.

Почти месяц балы и праздничные вечера шли бесконечной чередой, Густав и Александра постоянно танцевали друг с другом, беседы их были длинны, ясно было, что Густав и Александра были влюблены друг в друга, а деловые люди договаривались о тонкостях брачного союза. Карл Зюдерманландский всего лишь несколько лет тому назад командовал шведским флотом и мечтал поставить на колени Петербург, отобрать Финляндию, заставить своенравную властительницу Российской империи просить мира, а в итоге сам был разбит русским флотом, шведам, наоборот, пришлось просить мира, так вот повернулась к нему его судьба.

С обручением все складывалось, как задумывали, конечно, великая княжна Александра уж слишком молода, года два-три вполне можно было подождать, пока Александра обретет женственность, но и время не ждет, где еще найдешь такого жениха, как шведский король. Екатерина II жалела, что поторопилась с женитьбой великого князя Константина, на которого столько возлагалось надежд и упований, а после свадьбы Константин вызывает только раздражение, она так устала от Константина, он выбрал из трех принцесс Юлию, очень хорошенькую, ей всего лишь четырнадцать, ему шестнадцать, сумеют ли они поладить… Константин приходил на завтрак в десять утра с невестой. Приносил барабан и трубу, ее заставлял на клавесине играть марши, а сам следовал за ней на своих шумных инструментах. Пока это единственное проявление любви к невесте и жене. Иногда, как говорят, он крутил ей руки и бил, как непослушного ребенка. Да, женила подростка, капризного, взбалмошного, неуправляемого, увлечен лишь игрой в барабан и дудку и при этом хорошо знает, что барабанный шум раздражает ее, мешает работать, уж не говоря о том, что однажды он зарядил живыми мышами пушку и стрелял, тут уж императрица в недоумении вспомнила покойного Петра III, деда Константина, который был горазд на безобразные выдумки…

Екатерина II хорошо знала, что в 1792 году трагически погиб король Густав III; в результате заговора на костюмированном балу в короля выстрелил начальник королевской гвардии граф Анкарстрём. На королевский престол взошел четырнадцатилетний Густав IV, герцог Карл Зюдерманландский стал регентом. Сейчас король подрос, пора жениться. Пусть сделает выбор сама Александра, она не будет принуждать, она никогда не завяжет этот узел, если он не станет результатом личного знакомства и взаиморасположения. Из-за слепой нежности к внучке и из-за желания видеть ее королевой Швеции