И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата - Сборник статей

It was at this time, in the mid – to latter 1850s, that Kreutzwald’s most important work began to become generally known. In 1854 the Mythische und magische Lieder derEhsten (with AH. Neus) was published in St. Petersburg, by the Imperial Academy of Sciences, and in 1857 the first 3 of the 20 parts of Kreutzwald’s quasi-mythological verse epic Kalevipoeg were published in Dorpat, in German and Estonian, with the other parts following in successive years, ending in 1861 [FRKB: 7-12]. By 1860, even before publication was complete, the work had won a prize [Laidvee: 356].

The rising prominence of Kreutzwald’s work in the 1850s can have encouraged Eisenschmidt to refer to Kreutzwald in his own memoir of 1860 – whether or not the two were really on friendly terms. Moreover, his reference to his two budding poets Fet and Sivers may also have taken on special importance in this context of Estonian, and Baltic, national awakening. Sivers had included a German translation of Fet’s poetry in a volume he edited, devoted to the work of German poets in Russia [Sivers 1858] – a category to which Fet emphatically did not wish to belong. Eisenschmidt’s association of Fet with Sivers will hardly have made any more palatable his fond memory of Fet’s excellent artisanal skills (which Fet also preferred to forget about and, when he did refer to them, claimed he acquired as a Russian army officer), and the matter will have been made worse by another of Sivers’s special interests: he was a great fan of Estonian folk literature, and even published a bit of pseudo-Estonian mythology himself, for example, “Vanemuine’s First Song” and “Vanemuine’s Last Song (according to oral transmission)” [Sivers 1847:39–56],

Vanemuine being a pseudo-Estonian pseudo-god imported by real Estonian Romantics and given prominence by their successors – notably in the beginning (“Soovituseks”) of Kalevipoeg. Sivers recalled that his interest in researching Estonian folklore and mythology was inspired by his hours spent among the peasants on the family estate [Spehr: 81 f.] – but he never heard about Vanemuine from old peasants. He can, however, have run into him at the doctors.

In 1862 Kalevipoeg came out in book form in Kuopio (Finland), and response to the new publication of the work offered more recognition but also sober evaluation of Kreutzwald’s achievement and of its problematic status as a reconstruction of a folk epic.15 By 1901 we find what is labeled a fourth, corrected, edition, published in Jurjev (Tartu) and apparently used as a school-book by a reader who marked off little passages and drew a cartoon on the back flyleaf (Kreutzwald).16 Although the more learned responses to Kreutzwald’s work were sometimes buried in scholarly bulletins, anyone reasonably well read in Russian or German and living in the Russian Empire in the latter nineteenth century, if he was interested in poetry or literary culture and had any connection to the Baltic provinces, is unlikely to have been totally unaware of Kreutzwald’s literary work or of his status in Estonian cultural life. If a person was, in addition, a hypersensitive Russian patriot who had seen himself portrayed in a specifically Baltic German context where he risked association with localist German and Estonian nationalism, it is quite likely he would wish to distance himself from that portrayal. It is of course possible that Fet never heard the word ‘doctor’ in Werro. When Eisenschmidt got sick and all the boys gathered round, maybe, toward the end of the long night, just maybe, young Sivers piped up: “You know, I think old Schmiddy here is looking pretty green… Think I should go fetch Kreutzwald?” Maybe he never said “doctor.” Maybe he had his own interest in fetching the doctor. Maybe he wanted to ask him about Vanemuine.

Notes

1 The same set of variant names can also refer to the administrative district of which the town ofVôru (Werro) is the center, but this discussion will refer only to the town.

2 A copy of her decree and a contemporary town plan appear in [Pullat] (plates following page 96).

3 On Catherine’s 1764 tour of the region and her subsequent initiatives, see [Voeikov etc.: 114].

4 A secret instruction from Catherine to Prince Vyazemsky stresses the peculiar status of the Baltic and some other non-Russian parts of her empire [Nechaev: 12].

5 Unless otherwise noted, the statistics and chronology here and below are from [Pullat: 28–31] and [Vrangel’].

6 By 1881 there were fewer Germans than Estonians in the town, which then numbered 2697 inhabitants: 976 people, or about 36 %, vs. 1339, or about half. By 1897, Estonians comprised nearly two thirds of the population, and Germans – a fifth. In the latter nineteenth century the town also had a sizeable lewish community (over 6 % of the population in 1897) and an increasing but never large number of Russians and members of other ethnic groups, notably Latvians. The surrounding countryside was “сплошь эстонское” [Vrangel’: 49].

7 He arrived with a post as a private tutor, but his intention from the start was to establish a school.

8 For a recent overview of the role of German Pietism, in particular of Moravian missionaries from Herrnhut, among different social classes in the Russian Baltic region, see [Wilpert: 105–112].

9 H. Eisenschmidt recalls a rapid decline in the early 1840s [Eisenschmidt: 74–78],but M. Telk’s statistics suggest a more differentiated pattern [Telk].

10 The arithmetic book was a significant enough achievement to appear in Laul’s index entry on Krümmer [Laul: 563].

11 For details of Kreutzwald’s publication history, see the first part of H. Laidvee “Fr.R. Kreutzwaldi Tôôd” [Laidvee: 15-170].

A more straightforward and updated chronology is at the beginning of “Fr.R. Kreutzwaldi bibliograafia” [FRKB:7-19].

12 Fet’s statement about never hearing about a doctor has not escaped the notice of researchers in Vôru. V. Ots [Ots: 17] notes Fet’s observation and states that of course we know that there was a doctor, Kreutzwald. Since, however, Ots is writing for an Estonian audience, specifically one in Vôru, she situates the problem in the world of what was and presumably still is known to everyone in Vôru, not the much stranger world of Fet’s prose poetics, or the less well-informed one of a twenty-first century non-Estonian readership.

13 Kreutzwald’s correspondence on this point is quoted in [Ots: 19–20].

14 Although Sivers was some three years younger than Fet, they were indeed together at school. Sivers was sent off to boarding school slightly early because of his family situation [Spehr: 3–4]. Fet, for his part, might never have gone to this particular school at all had it not been for a traumatic change, around that time, in his legal status (he lost his claim to be a Shenshin and was declared a German subject resident in Russia), which his family evidently preferred he learn about after he was already settled in with Krümmer in a German-Russian environment.

15 For the period up to the end of Kreutzwald’s life [Laidvee: 341–343,356,363–365] lists responses to Kalevipoeg in Estonian-, Russian-, German-, and French-language venues. Miller offers a late nineteenth century view of the issues.

16 According to “Fr.R. Kreutzwaldi bibliograafia”, the book really was published only in 1904 [FRKB: 12].

References

Eisenschmidt / Eisenschmidt H. Erinnerungen aus der Krümmerschen Anstalt und aus des Verfassers eigner Schulzeit. Dorpat, 1860.

ES / Энциклопедический словарь:

Репринтное воспроизведение изд. Ф.А. Брокгауз – И.А. Ефрон, 1890. Ярославль, 1991.

Fet 1890 / Фет А. Мои воспоминания. М., 1890.

Fet 1893 / Фет А. Ранние годы моей жизни. М., 1893.

FRKB / Fr.R. Kreutzwaldi bibliograafia 1982–2003. Tallinn, 2004.

Kreutzwald / Kreutzwald Fr.R. Kalewi poeg.

Eesti ennemuistne jutt. Kaheskümnes laulus. Kogunud ja kirja pannud Dr. Fr. R. Kreutzwald. Neljas paradatud trükk. Jurjew (Tartu), 1901.

Laidvee / Laidvee H. Fr.R. Kreutzwaldi Bibliograafia 1833–1969. Tallinn, 1978.

Laul / Laul E. Eesti kooli ajalugu. 1.13. Sajandist 1860, aastateni. Tallinn, 1989.

Maydell / Maydeïl R v. Autobiographie. SPb., 1883. Miller / Миллер Вс. Калевипоег // ES. T. 27 (14). C. 11–12.

Nechaev / Нечаев В. Прибалтийское (остзейское) гражданское право // ES. Т. 49 (25). С. 117–121.

Nirk / Nirk E. Friedrich Reinhold Kreutzwald. Lauluisa Elulugu. Tallinn, 1961.

Ots / Ots V. Kreutzwaldi-aegne Vôru. Lühiuu-rimus. Vôru: Dr. Fr.R. Kreutzwaldi Memoriaalmuuseum. 1976.

Puhvel / Puhvel M. Symbol of Dawn. The life and times of the 19th-century Estonian poet Lydia Koidula. Tartu, 1995.

Pullat / Pullat R. Vôru linna ajalugu. Tallinn, 1984.

Sivers 1847 / Sivers J. v. Gedichte. Dorpat, 1847.

Sivers 1858 / Sivers J. v. Literarisches

Taschenbuch der Deutschen in Russland. Riga, 1858.

Spehr / Spehr E. Beitrâge zu einer Monographie des Baltischen Schriftstellers Jegor von Sivers. Kônigsberg, 1933.

Telk / Telk M. Vôru linna koolivôrgu kujunem-ine ja areng 18. sajandi lôpust kuni 1917. aastani. Diplomitôô. Tartu, 1979.

Voeikov etc. / В<оейков> А., В<ейнберг> Л., Л<овягин> А. Прибалтийский край // ES. T. 49 (25). С. 110–117.

Vrangel’ / Врангель К. Верро // ES. T. 11 (6). С. 48–50.

Wilpert / Wilpert G. v. Deutschbaltische

Literaturgeschichte. Munich, 2005.

Александр Лавров

Первый тютчевский юбилей (1903)

Тридцать лет спустя после кончины Тютчева посмертная биография поэта ознаменовалась первой крупной датой. 23 ноября 1903 года, в годовщину столетия со дня его рождения, в Петербурге в Новодевичьем монастыре были отслужены заупокойная литургия и панихида и, как сообщается в газетной хроникальной заметке,

на могиле поэта совершена лития. Присутствовали г-жа О.А. Тютчева, жена старшего сына поэта И.Ф., и сын покойного Ф.Ф. Тютчев. Отсутствие остальных членов семьи объясняется тем, что они отбыли в Орел, где чествуется память поэта, принадлежавшего к дворянству Орловской губернии. На могиле, – добавляет газетный репортер, – не было ни одного литератора1.

В Орле состоялось единственное официальное чествование, приуроченное к юбилею; единственное, если не считать поминальной церемонии в родовом имении:

23 сего ноября в селе Овстуге, Брянского уезда, скромно чествовалась память поэта Ф.И. Тютчева. В местной церкви при стечении крестьян и в присутствии нескольких лиц из брянской администрации была торжественно отслужена заупокойная литургия. По окончании литургии священник объяснил молящимся, чем замечательно для них 23-го ноября, и кто такой Ф.И. Тютчев. После панихиды в церкви была отслужена панихида в овстугской школе. Здесь же в школе инспектор народных училищ Орловской губернии П.И. Протопопов сказал ученикам речь, посвященную памяти поэта, и прочел его краткую биографию. Вслед за этим предводитель дворянства г. Глухов роздал учащимся брошюру с портретом Ф.И. Тютчева, с его небольшой биографией и с некоторыми стихотворениями2.

В той же рубрике «Местная хроника» значилось: «На запросы нашей городской управы относительно чествования памяти поэта Ф.И. Тютчева брянская уездная земская управа сообщила, что средств на этот предмет у ней не имеется».

Юбилейный церемониал в Орле прошел с надлежащей торжественностью и благопристойностью, среди публики преобладало местное дворянство. С речами о Тютчеве выступили губернский предводитель дворянства М.А. Стахович, председатель губернской земской управы С.Н. Маслов и другие «официальные лица». Телеграфное сообщение о праздновании появилось во множестве газет (с незначительными редакционными вариациями исходного текста):

ОРЕЛ, 23-го ноября. Сегодня, в столетнюю годовщину рождения уроженца Орловской губернии поэта Ф.И. Тютчева, после панихиды в кафедральном соборе состоялось в Дворянском собрании в присутствии сына и внуков поэта торжественное чествование его памяти.

На торжестве присутствовали местные власти, представители дворянства, города, земства, разных Обществ и учреждений, интеллигенция и учащаяся молодежь. Блестящую речь о жизни, деятельности и значении Тютчева сказал губернский предводитель дворянства Стахович, возложивший роскошную лиру к подножию портрета поэта, декорированного зеленью и цветами. После речи Стаховича произнесены были приветствия и возложены венки от учреждений, Обществ, учебных заведений и города Орла. Земство в ознаменование настоящего торжества постановило раздать всем учащимся в школах Орловской губернии стихотворения Тютчева. В конце чествования г. Иваненков прочел прекрасное стихотворение, посвященное поэту и повторенное по требованию публики. Затем прочитаны были поздравительные телеграммы из Петербурга, Москвы, Ярославля и других городов от разных лиц и учреждений. Торжество закончилось исполнением хором воспитанниц кантаты на слова поэта. Присутствовавшим на торжестве розданы юбилейные листки с портретом Тютчева, краткою биографией его и избранными стихотворениями. После заседания прибывшим на торжество семье сына поэта и почетным гостям был предложен завтрак3.