Обретение Родины - Бела Иллеш

— Думаю, что Вёрёш, во всяком случае, всполошится и прибежит к нам, чтобы выклянчить себе министерский портфель.

— Не слишком ли ты радужно настроен, дорогой граф?

— В этом меня как раз упрекнуть нельзя. Быть оптимистом я, к сожалению, просто не умею.

После недолгого колебания граф Телеки присоединился к Сентивани и Бори. Фараго остался в особняке один и решил заняться раскладыванием пасьянса.

Однако не успел он взять карты в руки, как к нему пожаловал гость. Это был Янош Вёрёш.

— Янош!

— Габор!

Господа обнялись.

— Представь себе, дорогой Габор, какое произошло со мной недоразумение, — начал Вёрёш, удобно устроившись в черном кожаном кресле возле курительного столика. — Вообрази, собираюсь наведаться к тебе, горю нетерпением повидаться, побеседовать, и вдруг мой бестолковый толмач приводит меня вместо твоей резиденции… К кому бы, ты думал?.. Прямехонько к Беле Миклошу!

— К Миклошу? — изумился Фараго. — И что же дальше?

— Мы с ним сильно повздорили! У Миклоша нет ни малейшего представления о военной субординации. Этот несчастный вообразил, что, поскольку раньше других произведен в генерал-полковники гонведства, он на этом основании якобы является старшим по рангу. Но как тебе известно — да это знает и любой истинный солдат, — первым военачальником независимо от чина при всех обстоятельствах всегда считается начальник генерального штаба. А ныне таковым являюсь я!

— Конечно, мой дорогой Янош, ты действительно старший генерал гонведства и подчиняться обязан лишь непосредственно МВК.

— Кому? Как ты сказал, Габор? Что это за МВК? В первый раз слышу!

Фараго подробно разъяснил сущность МВК, изложил короткую историю возникновения этой организации и решительно, не терпящим возражений тоном заявил, что при данном положении вещей МВК осуществляет прерогативы главы государства, функции правительства и законодательного органа.

Сообразив, куда гнет Фараго, Вёрёш вскочил.

— Но это же смешно! Мало того, возмутительно! Если мы не хотим нарушить принцип правопреемственности и вообще действовать вопреки закону, заменить господина правителя может только один начальник его генерального штаба. Всякое иное разрешение вопроса есть не что иное, как заговор против господина правителя… путч, революция!.. Уж не собираешься ли ты, Габор, вступить на путь Салаши?

* * *

Спустя час вернулись Телеки и Сентивани.

— В ваше отсутствие ко мне заезжал Янош Вёрёш, встретил их Фараго.

— Ну как? Что? — спросили оба в один голос.

— Я его выгнал. Этот человек окончательно спятил, исподличался. Не мешало бы предупредить русских, что в прошлом он был доверенным лицом Гитлера, — заключил Фараго.

— Только не это! — возразил Телеки. — Попробуй мм так поступить, Вёрёш немедленно обрушится с какой нибудь клеветой. И в первую очередь против тебя, милостивый государь. А обвинения свои подкрепит тем, что ты в свое время депортировал и отправил в Германию сотни тысяч венгерских евреев. Потом он нападет на меня и обвинит… не знаю, в чем именно, но уверен, что в чем нибудь обязательно обвинит.

— Так что же делать? Не сидеть же нам сложа руки и ждать, пока этот Вёрёш…

Не договорив, Фараго яростно затопал ногами.

— Да, предпринять, конечно, что-то надо. Только по возможности умное, — с оттенком иронии заметил Телеки.

Заседание МВК продолжалось целый час, однако никакого решения принято не было. Никто не внес ни одного более или менее толкового предложения.

К ужину в особняк прибыл Бори. Сентивани коротко рассказал ему, что произошло в его отсутствие между Фараго и Вёрёшем.

— Пустяки! — заметил Бори. — Вёрёш все равно станет плясать под нашу дудку.

— Но-но!.. Верится с трудом! — сказал Фараго.

— Сейчас на улице я случайно повстречался со своим старым знакомым. Это некий мистер Грин, он служит главным бухгалтером в британском посольстве здесь, в Москве. Мистер Грин большой знаток венгерских дел. Я узнал от него, что англичане преисполнены доверия к одному венгерскому генералу, который находится в настоящее время в двадцати восьми километрах от Москвы, в лагере для военнопленных. Мистер Грин частенько его навещает. Речь идет о генерал-лейтенанте графе Альфреде Шторме. Супруга его англичанка, а шурин, некий майор Кенникот, — сотрудник английской секретной службы, специалист по венгерским делам. Мы сможем играючи обезоружить и Вёрёша и Миклоша, в то же время завоевав для МВК энергичную поддержку англичан, если на пост премьер-министра выдвинем графа Шторма…

— А я? Меня, значит, за борт? Прикажете пойти в сельские сторожа?

— Что вы говорите, ваше превосходительство! Шторм будет лишь премьер-министром, а ведь МВК заменяет правителя. И председателю Комитета, то есть вам, ваше превосходительство, надлежит принять титул временного правителя.

— Не так уж плохо! — вполголоса пробормотал Фараго.

— Кому из вас известен граф Шторм? — спросил Телеки.

— Я его знаю, — ответил Фараго. — Элегантный, с приятными манерами человек. Любимец ее высочества госпожи регентши. Ненавидит Миклоша.

— Гм… С ним, пожалуй, можно кое-что сделать. Только трудно себе представить, чтобы русские пришли в восхищение, узнав, что за каких-нибудь пару часов мы успели изменить свое мнение и уже выдвигаем новые прожекты. Да и в самом деле, разве подобный оборот достоин нас, солидных государственных мужей, консервативных блюстителей правопорядка, стоящих на почве законности и правопреемственности? — рассуждал Телеки.

— Тут дело исключительно в формулировке, господин граф. Предлог можно найти… Никакая тень не упадет на нас: ведь мы только и думаем, как лучше послужить интересам нашей Венгрии. И раз вместо одного хорошего решения мы находим другое, еще более удачное, в этом нет ничего дурного. Нет такой идеи, которую я не сумел бы утвердить самым убедительным образом! Повторяю, все дело в форме. Но прежде всего нам надо решить вопрос по существу: будет ли действительно правильно с нашей стороны предложить на пост премьер-министра кандидатуру графа Шторма?

— В этом нет никаких сомнений! Сам же Сентивани только что нас успокоил, что сумеет убедительно обосновать решительно все, — сказал со смехом Бори. — А я, со своей стороны, могу заверить вас, господа, что от выдвижения Шторма мы выиграем очень много. В первую очередь активную поддержку английской дипломатии. И одновременно ничего не проиграем. Абсолютно ничего. Альфред Шторм — калека. У него ампутированы выше колен обе ноги. Да и вообще-то он совершенно незначительный человек. Был когда-то элегантным господином, обладал хорошими манерами, теперь остались одни хорошие манеры, да и это проблематично. Не будь он калекой, я и про него бы мог сказать, что он станет плясать под нашу дудку. А самое главное — другого выбора у нас нет. Если Миклош и Вёрёш успеют между собой сговориться против нас, заседай мы хоть сорок часов подряд, нам все равно трудно на что-либо рассчитывать.

— Меня убедил только один из твоих доводов, Бори, — после некоторого раздумья сказал Телеки, — это твое утверждение, что у нас нет иного выбора. Я далеко не уверен, что премьерство графа Шторма избавит Венгрию от раздела земли. Но раз нет другого выбора, а я и сам вижу, что это так, мы должны остановиться на Шторме.

Через полчаса был уже намечен новый список состава правительственного кабинета:

Премьер-министр — граф Альфред Шторм.

Министр иностранных дел — Домокош Сентивани.

Министр культов и финансов — граф Геза Телеки.

Министр обороны — Денеш Бори.

Министр земледелия — Бела Миклош-Дальноки.

Правительство назначается Московским венгерским комитетом (МВК), председатель которого, Габор Фараго, принимает на себя титул временного правителя.

Изменения первоначального проекта меморандума Сентивани обосновал следующим образом: МВК считает настоятельно необходимым в своей деятельности опереться на более широкие круги и потому привлекает к руководству страной новые силы.

Бори перевел меморандум на русский язык и понес новый документ в Министерство иностранных дел. Сентивани отправился вместе с ним.

— А мы тем временем, мой дорогой граф, наведаемся к Миклошу! — предложил Фараго.

В занимаемом генералом особняке они застали одного Чукаши, от которого узнали, что Миклоша пригласил к себе Кузнецов, а Кери пошел навестить Яноша Вёрёши.

Когда они снова вышли на улицу, граф Телеки, дрожа от холода, спросил:

— А куда теперь?

— Проедемся по городу, потом домой! — решил Фараго.

Как только большой черный «зис», предоставленный генеральным штабом Красной Армии в распоряжение Фараго, тронулся, Телеки глубоко вздохнул.