Сборник "Приграничье" - Павел Корнев

— Вылазь. — Пистолет-пулемет не дрожал, но рука начала медленно опускаться.

— Не дури — убери волыну. — Возница выскочил из саней, продолжая сжимать кнут в руке.

— Не дергайся. Патруль. — Я кивнул в сторону Ветрицкого: — Раненого в Форт отвезти надо.

— На хутор ближе будет. — Измерив взглядом расстояние между нами, мужик тяжело вздохнул и кинул кнут в сани.

— Ты не умничай. Бери раненого и грузи в сани.

Возница поправил лохматую меховую шапку и решительно зашагал к Николаю. Я подождал, пока он не уложит его на заднюю лавку, и, не убирая «кедр», уселся рядом с Ветрицким.

— Трогай.

— На хутор?

— В Форт. К южным воротам, — распорядился я. Больше возница не произнес ни слова. Вскоре потянулись унылые пустоши Ляховской топи. Сани время от времени подпрыгивали на кочках, я то и дело стукался о заднюю спинку. С каждым ударом боль в боку разгоралась сильнее и сильнее. Вскоре жжение охватило всю спину, и я не мог думать ни о чем, кроме надвигающегося болевого шока. «Кедр» уже просто валялся на коленях, а сквозь пелену боли прорывались только размазанные пейзажи топи. В голове звенело, усталость навалилась и тяжким грузом давила на плечи. Иногда возница оборачивался, и тогда я хмуро зыркал на него. Видимо, взгляд у меня был достаточно недобрый, потому что мужик моментально отворачивался к лошадям. Оно и к лучшему — реши он выкинуть нас из саней, скорее всего, это не составило бы для него труда.

Когда справа показалась стена Форта, я чуть было не распорядился править к восточным воротам. Нет, нельзя. До южных ворот всего ничего осталось. К этому времени я уже почти ничего не видел и обессиленно развалился на скамье. Думаю, даже несколько раз ненадолго терял сознание. Ничем хорошим это кончиться не могло — так и оказалось: один из кратких мигов забытья закончился падением в снег. От удара лицом о дорогу сознание прояснилось. Я смахнул бегущую из разбитого носа кровь и увидел, что выбросивший нас с Колей на обочину мужик развернул сани и нахлестывает лошадей. Сука! Где автомат? Нигде не видно. Ладно, пусть живет — он довез нас почти до ворот. Сейчас мы валялись на задах торговых палаток на пятачке перед въездом в Форт. Немного проползти, а там продавцы, дружинники, возвращающиеся в Форт торговцы… Кто-нибудь поможет. С чего им нам помогать? Помогут, никуда не денутся — ПМ еще при мне, так что добрый самаритянин тире бескорыстный альтруист найдется обязательно.

Я попытался встать, чтобы поднять Ветрицкого, но с удивлением обнаружил, что земля ушла из-под ног, а небо бешено крутанулось перед глазами. Новая попытка встать тоже ни к чему не привела: ноги обмякли, в голове зашумело, а уши словно залепили восковыми пробками. Приплыли. Ничего, полежу немного — оклемаюсь.

Неожиданно надо мной склонился какой-то человек. Мне он показался смутно знакомым, но надвинутая на лоб меховая шапка, высоко поднятый воротник тулупа и темные солнцезащитные очки мешали разглядеть лицо. К тому же в глазах все плыло и виделось размазанным, как сквозь толстую полиэтиленовую пленку. Но я этого типа точно раньше где-то встречал. И оказывать мне медицинскую помощь он явно не собирался. Почувствовав, как по карманам начали шарить чужие руки, я попытался сбросить оцепенение и потянулся за пистолетом. Мою руку просто откинули в сторону.

— Ты что там делаешь? — Крик заставил мародера вздрогнуть и метнуться прочь.

Слух начал восстанавливаться, и стал слышен скрип снега под ногами приближающихся людей. Это еще кто? Братья? Точно, вон идет Гриша Комиссаров — приятель Клима.

— Эй! — Из-за палаток выскочили трое дружинников и заорали убегающему парню: — Стоять!

— Боря, за ним! — Грохнуло несколько одиночных выстрелов.

Молодой дружинник помчался за скрывшимся за палатками вором.

— Что здесь происходит? — Дружинники взяли братьев на прицел.

— Не видите, людям плохо? — Гриша склонился над Ветрицким.

— А ну назад! — переводя автомат с одного брата на другого, рявкнул пожилой старшина. — Отошли от них, быстро! Живо, я кому сказал!

— Вы че, мужики, совсем попутали? — Братья выполнять приказы не торопились. Их пятеро, и двое автоматчиков для них не указ. С другой стороны, с Дружиной не повоюешь.

— Молчать, руки за голову! — не унимался дружинник и приказал своему подчиненному: — Беги лейтенанта приведи. Скажи: по последней ориентировке парня задержали.

Задержали? По ориентировке? Это меня-то? Что это за чушь собачья? Я рванулся, чтобы прояснить ситуацию, но мрак в голове сгустился, полыхнул огнем и отправил меня в забытье. Сначала откуда-то издалека еще доносились обрывки слов, но вскоре смолкли и они. Полный аут.

— Живой?

— Пока да.

— Что значит — пока?

— То и значит. Я от стылой лихоманки лекарства не знаю. Надеюсь, ты в моей квалификации не сомневаешься?

— Нет, что ты.

Это обо мне? Где я? Я попытался открыть глаза, но не смог. Такое иногда бывает во сне — понимаешь, что спишь, пытаешься проснуться и не можешь. Или просыпаешься, но всего лишь в другом сне.

— Очнется?

— Вряд ли.

— Нам его допросить надо.

— Попробуйте со вторым. Тот, правда, тоже пока без сознания.

— С тем что?

— Перелом бедра и закрытая черепно-мозговая. Случай тяжелый, но шансов больше, чем у этого.

Допросить? Не очнется? Я напрягся, но ни моргнуть, ни крикнуть хоть что-либо не было сил. Тело мне больше не подчинялось. Казалось, всего укутало толстенное одеяло, не позволяющее ни шелохнуться, ни даже глубоко вздохнуть. Что ж, остается расслабиться и получать удовольствие, то есть информацию. Стоило успокоиться, как я сразу узнал голос одного из беседующих — Перов. Заместитель воеводы собирался допросить меня лично? Дела… Голос его собеседника тоже казался смутно знакомым.

— А если в мозги залезть?

— Телепат лишний есть? У него такая каша в голове, что кого угодно с ума сведет.

— Слушай, Долгоносов, объясни мне, что вообще происходит?

— Что происходит? Это твои люди доставили сюда этого гаврика. И тебе видней должно быть, почему я должен бросить своих пациентов и оперировать вашего доходягу. И ладно бы только бок ему зашить, так нет — он еще и стылую лихоманку где-то подхватил.

Долгоносов? Хирург, значит. Я же говорил: чужой кровью…

— Вот с этого места поподробней.

— В смысле?

— В смысле, почему он еще жив?

— А об этом стоит спросить у того дилетанта, который его драконьим огнем напоил.

— Дилетанта? Но пациент-то скорее жив, чем мертв.

— Именно дилетанта. Заведомо тупиковый путь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});