Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков

этажах этих зданий обеспечивало японцам хранение военных грузов, включительно до снарядов и патронов, в этих своеобразных апартаментах-складах. К концу войны, например, они поставили в нижнем этаже здания Рейс-Корса, где была наша казарма, свои танки.

Концентрационные же лагеря, в которых сидели англичане и американцы, они начали перебрасывать с места на место; по-видимому, они хотели, чтобы лагеря эти пострадали от бомб своей собственной авиации. Но этого не случилось, так как американская агентура в Шанхае была хорошо налажена и своевременно давала знать о всех происшедших переменах.

Был, однако, один случай, который для меня и до сих пор является загадкой: весной 1945 г. американские военные летчики забросали бомбами район Бейсайда около Чао-Фунг род, где в специальном «гетто», за колючей проволокой, жили евреи-беженцы из Германии, приехавшие в Шанхай еще в 1940 г., спасаясь от преследования гитлеровских нацистов. Рядом с этим «гетто», на Чао-Фунг род, был расположен большой японский военный склад. «Ошибка» летчиков (если это была ошибка) в данном случае была невероятно велика: они забросали бомбами очень большой по размерам район «гетто», в котором погибли многие сотни евреев-беженцев. Весь Русский отряд, вызванный по тревоге немедленно после бомбардировки, в течение двух-трех дней очищал этот район, вывозя убитых и раненых и расчищая улицы, заваленные обломками строительных материалов, мебели и проч. Картина этого непонятного разгрома была ужасна.

Американские воздушные налеты, несмотря на их серьезность, невольно вызывали улыбку жалости и сострадания в отношении японцев: американцы просто играли с ними, как «кошка с мышкой». Американская авиация была неуязвима, так как благодаря высоте ее полетов малокалиберная японская зенитная артиллерия не могла добросить своих снарядов до цели и они рвались в небе, густо покрывая собою довольно большие площади, почти на половине дистанции. Эти снаряды, наверное, просто вызывали смех у американских летчиков.

Вслед за сиренами, подававшими сигнал о «налете», слышался обычно гул японских военных самолетов, на низком полете уходивших со своих аэродромов (Хань-чжао, Киангван и др.) куда-то в «провинцию», спасаясь от американского разгрома. Это не была, конечно, трусость японцев (позднее они доказали как раз противоположное, создав свои «камикадзе»), но они понимали, что со своей устаревшей техникой они, конечно, не могли бороться в Шанхае с мощной современной американской авиацией.

С изменением военной обстановки на фронте менялась и служба Русского отряда, менялись требования, к нему предъявляемые, и, в конце концов (после Каирского договора), даже наружный его вид. Чины отряда, выходя на «уличную службу», по-прежнему были вооружены пистолетами Кольта или винтовками (если несли службу на барьерах и рогатках, пересекавших улицы в особо важных пунктах), но постепенно эта служба из чисто полицейской (так сказать, «строевой полицейской») патрульной службы переходила на охрану и поддержание порядка в «рисовых очередях» и регулирование уличного графика.

Еще до начала налетов американской авиации все чины отряда прошли курс «противовоздушной обороны» и даже обучали этому «искусству» чинов Пао-чиа. Пришлось изучить также и пожарное дело, т. е. обращение с пожарными машинами, и к концу 1944 г. главным назначением отряда, по-видимому, уже считались помощь пострадавшим от воздушных налетов и тушение пожаров, возникших в результате этих налетов. Для этой цели в казарме отряда всегда должны были находиться «наготове» не меньше пяти офицеров, почти половина состава людей и перевозочные средства.

Опишу вкратце жизнь и службу отряда в этот тяжелый военный период.

К 1943 г. полиция всего «Великого Шанхая» разделялась на три «Полицейских бюро»: 1-е бюро – это был бывший Международный Сеттльмент (центральная часть Шанхая), 2-е бюро – район Хонкью и китайская часть города, прилегающая к нему в северной части города, и 3-е бюро – район Французской Концессии и западный район Сеттльмента. Японцы стояли во главе этих Полицейских бюро, зачастую имея своими помощниками англичан и французов, бывших служащих муниципальной полиции Сеттльмента и Французской Концессии.

Организация Русского отряда оставалась прежней: три роты по четыре взвода в каждой и команда штаба отряда, в которую входила команда шоферов, обслуживавших собственный транспорт отряда (около двадцати «шевролетов»-транспортеров, один «ютилити» и пара мотоциклов с «корзинками» сбоку). Кроме того, в отряд было выдано довольно большое число велосипедов, за которыми наблюдали чины «шоферской команды». Чины и звания остались прежними, а равно и форма Ш.М.П.

В штабе 1-го бюро полиции произошли некоторые изменения чисто наружного характера: наш «прямой начальник» Суказаки получил наименование «Контролирующего офицера Русского вспомогательного отряда». Чиф-инспектор Ф. Тэтстолл по-прежнему оставался «офицером для связи».

Шанхай, отрезанный войной от всего мира, начал терпеть нужду положительно во всем. Особенно острый недостаток чувствовался в одежде и обуви, замены которым не было. Шанхай мог дать бумажные материалы, но сукно и резина шли из-за границы, связи с которой не было после военных неудач японцев на море. Поэтому особое внимание было обращено начальником отряда на бережное хранение и разумную носку казенного обмундирования, которое теперь уже не шилось заново каждому вновь поступающему, а переходило ему «по наследству» от уволившегося со службы чина отряда или же получалось с полицейского склада старого обмундирования.

К 1943 г. японцы захватили в свои руки уже большую часть Китая, но они не могли чувствовать себя полными хозяевами этой огромной страны: Северная Маньчжурия (с марионеточной империей «Маньч-жоу-го»), находившаяся в соседстве с СССР, потребовала от японцев огромного числа лучших по своему качеству войск, так как японцы видели в своем соседе СССР неизбежного военного противника. Филиппины, Малайя, Бирма требовали все новых и новых подкреплений войсками. Поэтому японцы имели возможность держать лишь сравнительно малочисленные гарнизоны по большим центрам расселения внутри Китая, где почти беспрепятственно продолжали работать партизанские отряды китайской коммунистической армии, которые подходили иногда даже к предместьям Шанхая (район Путунга). Агенты этой коммунистической армии были везде. Конечно, были они и в Шанхае. Радио – этот идеальный способ сообщения – широко использовался коммунистическими агентами, и поэтому японцы вынуждены были принять строгие меры, чтобы сократить до минимума (уничтожить совершенно им не удалось до самого конца войны) возможность связи Шанхая с враждебными им силами.

Японскими властями объявлена была регистрация всех радиоаппаратов, большинство из них было отобрано (без вознаграждения) и сложено в особые склады «на хранение». Только устаревшие, маломощные аппараты, да и то лишь после соответствующих переделок, еще более ослабивших их силу, были оставлены на руках у населения. Незарегистрированный радиоаппарат влек за собой строжайшие преследования и арест японской жандармерии.

Всех жителей города обязали зарегистрироваться и получить особые «резидентские карточки» – удостоверения личности. При этом европейцам, желавшим переменить свое подданство (на китайское?!), предлагалось сделать это через «специальный отдел полиции», который следил за политической жизнью города.

Стоимость денег падала катастрофически, жалованья