Сборник повестей. Книги 1-12 - Юджин Пеппероу

математике, а я ничего не знаю, ну совсем ничего. Вот я, наверное, и вскрикнула во сне.

Соня не знала, удалось ли ей обмануть Полину Матвеевну, но глаза у той стали спокойнее.

— А я было испугалась, что ты опять…

— Да нет, мам, я уже и думать об этом забыла. Наверное, это все было из-за болезни, а ведь сейчас я выздоровела.

Легко обмануть человека, который хочет поверить в обман. Соне не стоило большого труда убедить приемную мать в том, что у нее больше не возникает видений, тем более, что это было почти правдой.

Контакты с Диной, хотя и не потеряли своей остроты и четкости, но случались теперь все реже и реже. Только однажды она еще раз испугала и огорчила свою приемную мать. Это случилось через двадцать лет, когда Соня вдруг решилась выйти замуж за Александра Крайнова, с которым познакомилась лишь месяц назад. Полина Матвеевна хотя и обрадовалась этому внезапному решению, но почему-то неожиданно для себя встревожилась. Она уже и не рассчитывала, что Соня вообще выйдет замуж, и вдруг этот сюрприз.

— Что это за спешка такая? — подозрительно спросила Полина Матвеевна, щуря слабеющие старческие глаза на дочь. — Вы же знакомы меньше месяца. Или у тебя уже есть особая причина так спешить, а?

— Мама, господь с тобой, о чем ты говоришь? — смеясь, расцеловала ее Соня, — я и в юности всегда была рассудительной, а уж сейчас-то на четвертом десятке…

— Тогда, что ж, выходит просто решила, что пора замуж? За первого встречного?

— Нет, мама, он мне уже много лет очень нравился, просто я его встретить никак не могла.

— Кого, Сашу?

— Ну, можно сказать, что Сашу, а можно сказать, что Пола.

— Что-то ты такими загадками говоришь, дочка, что я ничего не понимаю, — уже всерьез встревожилась бедная Полина Матвеевна.

Вот тут-то Соня и напугала ее по-настоящему. Бросив на мать странный взгляд, она неторопливо, словно еще не решив, стоит ли это делать, выдвинула нижний ящик своего письменного стола и достала оттуда толстую папку со своими рисунками. Работая художником в издательстве, Соня не оставляла мысли о своей персональной выставке, и каждый выходной она проводила либо за городом, либо на Бульварном кольце с карандашом и этюдником.

Развязав тесемки, она высыпала на колени Полине Матвеевне целую кипу рисунков карандашом и углем. На каждом из них был ее жених, Александр Крайнов, правда, везде в необычной одежде. На одном рисунке он был в крошечной шапочке с козырьком, верхом на лошади, на другом стоял в каком-то широком свободном одеянии типа рясы и странной шляпе с плоским квадратным верхом и кисточкой. Были изображения на теннисном корте с ракеткой в руке и за рулем открытого двухместного автомобиля. На двух рисунках у него были щегольская бородка и усы. Полина Матвеевна подняла удивленные глаза на дочь,

— Ты успела столько нарисовать за этот месяц, что вы с Сашей знакомы?

— Нет, мама, это старые рисунки. На каждом внизу есть дата. Полина Матвеевна надела очки, присмотрелась и тихо охнула. Рисунки, судя по датам, относились к разным годам.

— Как же… кто это, Сонечка? — трясущимися губами спросила бедная женщина, чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.

— Кто это? — с задумчивой улыбкой разглядывая красивое мужское лицо на рисунках, переспросила Соня. — Это, мама, Пол Хофф, друг моей сестры Дины. Два месяца назад они поженились. Знаешь, я так ревновала Пола к ней, что даже плакала ночами. Это в мои-то годы! А месяц назад я увидела в нашем издательстве Сашу Крайнова и поразилась их сходству. Я тогда сразу решила, что выйду за него замуж, а он еще до сих пор, дурачок, гордится, что так легко покорил меня.

И Полина Матвеевна вдруг как-то сразу успокоилась. В конце концов вреда от этого Сонечке не будет, а польза? — ну что же, вот замуж наконец решилась выйти, так что нет худа без добра.

В последние месяцы Соня неоднократно пыталась войти в контакт с сестрой, почувствовать ее, но, как и прежде, убедилась, что произвольно этого не получается. Почти до пяти месяцев беременность у Сони протекала легко, а затем появилась слабость, доходящая до обмороков, одышка, отекли ноги. В больнице, куда ее привезли на "скорой помощи" после очередного обморока, выяснилось, что у нее врожденный порок сердца, о котором она ничего раньше не знала, и при резко повышенных нагрузках сердце перестало с ними справляться.

До родов Соне оставалось чуть больше двух месяцев, ее положили в больницу для постоянного наблюдения. Через неделю после госпитализации у нее, как и всегда внезапно, возник контакт с сестрой. Необычной была яркость и сила ощущений. Обшарпанные стены больничной палаты внезапно исчезли, и перед глазами Сони возникла ярко освещенная комната с ослепительно белыми стенами, выложенными кафелем. Соня увидела, что лежит на каком-то странном сооружении с приподнятым головным концом и может рассмотреть свои широко разведенные в стороны ноги и громадный живот, накрытые простыней. В ногах у нее сидел мужчина в марлевой маске, белой шапочке и халате, он что-то делает с ней, внутри… Рядом, держа ее за запястье, стоит женщина тоже в белом халате и говорит ей по-английски:

— Ну же, миссис Хофф, еще немного, ну постарайтесь, помогите нам и себе.

Соня понимала, что немедленно должна что-то сделать, какую-то громадную, непосильную для нее работу. Она старалась вспомнить, что же она должна сделать, но сознание ускользало. Внезапно страшная, нестерпимая боль пронзила ее изнутри, потом еще и еще раз. Соня закричала, уже понимая, что это конец, и тут боль вдруг разом отпустила, оставшись только занозой в сердце — Она еще успела увидеть новорожденного, которого кто-то поднес ей к самому лицу, и подумала: "Слава Богу, мальчик, ему легче будет без матери…", внезапно заноза, сидевшая в сердце, стала расти и расти, превратилась в громадный кол, который вбивали все глубже и глубже, пока оно не разорвалось. Разом наступили мрак и тишина.

Очнувшись лишь через несколько часов, Соня узнала, что у нес преждевременно родился мальчик. Врачи очень боялись, что сердце не выдержит, но, к счастью, все обошлось. Дежурный кардиолог сказал, что доношенного младенца при ее сердце вряд ли удалось бы родить. Соня взглянула на сморщенное коричневое личико принесенного ей ребенка и молча отвернулась к стене. Она знала, что там, на другом конце света, умерла в родах ее сестра-близнец, ее половина, умерла, подарив жизнь Соне, но оставив в ее душе навсегда холод и пустоту, которые не заполнить никогда. Никем.

Брак Сони с Александром