Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

Как подтвердили дальнейшие события, прогноз Генштаба в основе своей оказался правильным. В феврале 1945 года немецко-фашистское командование действительно располагало крупными силами для обороны Берлина и в случае необходимости могло еще увеличить их. Даже при последнем издыхании фашистский зверь оставался опасным зверем, способным унести в могилу сотни тысяч человеческих жизней. А помимо того, неудача под Берлином грозила обернуться и скверными политическими последствиями.

Одновременно с данными о крупных перегруппировках неприятельских войск Генеральный штаб получил сведения о намерении немецко-фашистского командования воспользоваться невыгодным при обороне положением выдвинувшихся вперед армий 1-го Белорусского фронта и отсечь их встречными ударами на юг - из района Арнсвальде в Померании и на север - с рубежа Глогау, Губен в Силезии. Теперь известно, что этот план отстаивался начальником генерального штаба сухопутных сил Германии Гудерианом и должен был проводиться с молниеносной быстротой, пока мы не подтянули сюда достаточно крупных сил. Уже в последних числах января противник вел практическую работу по согласованию действий войск, привлекавшихся для осуществления такого замысла.

Размеры опасности, возникавшей на правом крыле 1-го Белорусского фронта, всесторонне взвешивались в Москве. На этот счет Верховный Главнокомандующий и Генеральный штаб постоянно вели переговоры с Г. К. Жуковым и его штабом, а также с командующими армиями непосредственно. Для проверки и уточнения данных о замыслах и силах противника на берлинском направлении и в Померании широко использовались и все другие источники информации.

Несколько меньше беспокоила нас угроза со стороны Силезии на стыке 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Там противнику предстояло еще создать ударную группировку, а в момент контрудара он должен был форсировать Одер и совершить довольно рискованный фланговый маневр на север.

Нелишне, мне кажется, еще раз вспомнить здесь о политических маневрах руководства фашистской Германии. Ведь именно в это время оно активно нащупывало пути для заключения сепаратного мира с США и Англией. Многие из главарей третьего рейха плели сложную паутину переговоров в расчете на то, чтобы поссорить членов антигитлеровской коалиции, выиграть время и добиться от наших союзников сделки с фашизмом за спиной СССР. В такой обстановке, накладывавшей особую историческую ответственность за каждое решение, нельзя было действовать опрометчиво. Ставка, Генеральный штаб, военные советы фронтов снова и снова сопоставляли наши возможности с возможностями противника и в конечном счете единодушно пришли к прежнему выводу: не накопив на Одере достаточных запасов материальных средств, не будучи в состоянии использовать всю мощь авиации и артиллерии, не обезопасив фланги, мы не можем бросить свои армии в наступление на столицу Германии. Риск в данном случае был неуместен. Политические и военные последствия в случае неудачи на завершающем этапе войны могли оказаться для нас крайне тяжелыми и непоправимыми.

В первую очередь следовало сорвать вражеские планы встречных ударов из Восточной Померании и Силезии, быстрее нанести поражение немецко-фашистским войскам, сосредоточенным на флангах. Частными операциями 1-го Белорусского фронта решить такую задачу было немыслимо. Тут требовалось сочетание усилий трех фронтов: 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Практически предусматривалось уже 8 февраля начать операцию 1-го Украинского фронта, в ходе ее разгромить очень сильную группировку противника в Нижней Силезии и тем самым снять угрозу флангового удара с этого направления. Так же незамедлительно 2-й Белорусский фронт должен был повернуть в Восточную Померанию, разгромить там 2-ю немецкую армию и выйти к портам Балтийского моря. Наконец, главным силам 1-го Белорусского фронта, в том числе его танковым армиям, надлежало обрушиться против нависшей над его флангом штаргардской группировки.

Такой план вполне соответствовал задачам момента и был принят Ставкой.

Нижне-Силезская операция 1-го Украинского фронта с самого ее начала развивалась очень успешно. Район Глогау был очищен от противника. После этого задуманный немецко-фашистским командованием встречный удар получиться уже не мог, поскольку враг безвозвратно потерял здесь исходные рубежи, а его силезская группировка понесла серьезное поражение. Дальнейшее продвижение наших войск было остановлено лишь на реке Нейсе.

На 2-м Белорусском фронте дела складывались несколько иначе. Он перешел в наступление 10 февраля, не имея времени для создания достаточно мощной ударной группировки. Силы фронта были разобщены и продвигались вперед медленно. Сказывались, конечно, и последствия прошлых боев. Двадцать шесть его дивизий имели личного состава по три тысячи, восемь дивизий - по четыре тысячи. Исправных танков насчитывалось всего 297. Авиационная поддержка вследствие удаленности значительной части аэродромов была затруднена. Переданная фронту из резерва Ставки 19-я армия находилась еще на марше. В то же время противник, опираясь на заранее подготовленные оборонительные сооружения, используя лесисто-озерную местность, оказал здесь очень упорное сопротивление. К 14 февраля, то есть за пять дней наступления, нашим войскам удалось продвинуться только на 10-30 километров.

1-й Белорусский фронт к этому моменту еще не был готов наступать главными силами и вел ограниченные боевые действия. Угроза же флангового удара из Померании не только не снималась, а, наоборот, день ото дня возрастала.

15 февраля Верховный Главнокомандующий потребовал от Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского доложить соображения относительно дальнейших действий. Рокоссовский предложил развернуть до 24 февраля 19-ю армию и 3-й гвардейский танковый корпус на левом крыле 2-го Белорусского фронта, с тем чтобы нанести отсюда сосредоточенный удар в направлении Кезлина, выйти на побережье Балтийского моря, разрезав померанскую группировку противника и облегчив тем самым ее последующее уничтожение.

Жуков намеревался силами правого крыла 1-го Белорусского фронта отбросить противника, перерезать его коммуникации на запад и тем помочь своему соседу быстрее выдвинуться к Штеттину. Начать эту операцию намечалось 19 февраля.

И. В. Сталин с предложениями командующих согласился, и фронты приступили к практической подготовке задуманных операций.

События, однако, развернулись по-иному. Уже 17 февраля из района Штаргарда противник предпринял сильный контрудар по войскам 1-го Белорусского фронта и потеснил их к югу на 8-12 километров. Поскольку 2-й Белорусский фронт мог успешно действовать лишь через неделю, не исключалась возможность появления на этом же направлении части сил 2-й немецкой армии. Враг имел реальную возможность использовать ее для развития удара во фланг и тыл нашим армиям, нацеленным на Берлин. Опасность эта еще более усугублялась тем, что 1-й Белорусский фронт как раз в то время производил перегруппировку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});