Явка в Копенгагене: Записки нелегала - Мартынов Владимир

А только вряд ли задумывалась милая Лиля, оглушаемая своим собственным восторженным лепетом и ослепленная вспышками блицев, почему это их там так принимают. Отчего такие «щедрые» гонорары отваливают за ее интервью? За то, что Лиля — мученица КГБ? Супруга супершпиона? Нет, не за это. Вернее, не только за это. Во-первых, как мы с «Вестой» предполагали, не очень продуманная политика удержания семьи Гордиевского здесь, в нашей стране, опека со стороны наших «компетентных органов» создали определенный, совершенно ненужный ажиотаж вокруг ее имени; во-вторых, Алиеву принимают в Англии не более как жену некогда ценного агента британской разведки, который верой и правдой служил своим хозяевам; за то, что продавал им государственные секреты, выдавал людей, соотечественников, иностранцев. И детей тоже. Лиля слукавила. Не рассказывала она нам, что не сложилась у нее жизнь с Гордиевским. Что после шестилетней разлуки она, по приезде в Лондон, его как мужа попросту игнорировала. Не потому ли, что советское воспитание все-таки оставило определенный след в сознании этой женщины, не пожелавшей жить с мужем-предателем? Не вызвал ли он у нее чувство гадливости, как слизняк, случайно заползший в постель?

Предатель потерял жену. Он, согласно британским законам, был вынужден приобрести дом для жены и детей. Он отвозит своих девочек в колледж и вынужден выделять на них немалые суммы из своих доходов. Но дочери взрослеют. Не станут ли и они, как и их мать, игнорировать папу-предателя?

Нам удалось уйти оттуда. Сами не знаем как. Нам даже свои не поверили. А кое-кто и до сих пор не верит. Других «крестников» Гордиевского с большим трудом выводили из разных стран, дальних и ближних. Кое-кто все еще отбывает тюремные сроки. Все это печально. В разведке, как правило, своих выучить легче, чем иностранцев, подданных других государств. Но… В разведке нет мирного времени. Разведка — всегда война. Тихая. Невидимая. Иного не дано. Идет борьба умов. Подчас жестокая. Она не только не утихает, но еще больше разгорается. Неспокойно на окраинах России. НАТО скоро будет стоять на наших рубежах. Правительство должно знать о замыслах по ту сторону. Иначе быть не может.

Многие сейчас уезжают из страны. Мы никогда не осуждали тех, кто уезжает. Только не надо, очутившись там, «за бугром», кичливо на нас поглядывать и цедить сквозь зубы о том, как мы обеднели, как мы отстали, что мы до чего-то там дозрели… Ну а что касается жены предателя, можно сказать жены «смертника» (приговор пока никто не отменял, он над ним висит как дамоклов меч), то ей конечно же следовало бы вести себя более скромно и благоразумно и не слишком упиваться «геростратовой» славой своего, пусть бывшего, мужа и не бахвалиться перед своими «обедневшими» соотечественниками, включая бывших коллег по «МК», которые в данное время преодолевают немалые трудности, добывая себе хлеб насущный, но не падая духом.

Мы вернулись оттуда и об этом ничуть не жалеем. Дочери наши выросли, вышли замуж, растет внучка. С ранней весны и до поздней осени мы обитаем в крошечной деревушке, затерявшейся в лесах Смоленщины. Сад-огород, грибы-ягоды, коих здесь изобилии. Где еще в мире вы попадете в такой малиновый рай, как не в лесах средней полосы России, когда лесные вырубки сплошь пламенеют малиной? У нас забредешь в грибную пору на болотце, и дух у тебя захватит, когда всюду, куда ни глянешь, целые россыпи белых болотных подберезовичков, кучками стоящих на покрытых изумрудным мхом кочках. А утиная охота по осени! Или в зимнюю пору на лося или кабана! Или на зайца, распутывая в течение короткого зимнего дня его хитроумные петли, «вздвойки» и «сметки»! На широких охотничьих лыжах! А после охоты в морозную пору как приятно посидеть у жаркой, березовыми дровами топящейся русской печи! Не менее приятно, чем у камина, а только русская печь держит тепло дольше!

Мы всегда стараемся успокаивать людей, сбитых с толку и обескураженных инфляцией и взбесившимися ценами. Мы прожили десять лет за рубежом в условиях рыночной системы и, разумеется, кое-что понимаем. То, что происходит у нас, — это дикий рынок, не рассчитанный на среднего потребителя. Но очевидно, все это скоро кончится. Стабилизация обязательно придет. А за ней расцвет экономики. Иначе быть не может. Были худшие времена. Наша страна, пусть даже в границах нынешней России, — это страна огромная, с невероятными запасами недр, обученными людскими ресурсами и научными кадрами. Сейчас пока идут невидимые глазу количественные изменениям Но придет момент, когда эти изменения перерастут в качественные. Тогда многие из тех, кто по тем или иным причинам уехали, захотят вернуться в нашу страну, чтобы хоть краешком глаза посмотреть, как мы тут живем. Милости просим! Только изменникам Родины путь сюда, наверное, будет заказан. Если, конечно, их не коснется какая-нибудь амнистия. Хотя не было еще у нас в стране амнистий, которые распространялись бы на предателей.

Несмотря на то, что Гордиевский подверг нас невероятным испытаниям, пустил по ветру карьеру, провалил не одну блестяще задуманную операцию, мы не стали бы при встрече кидаться на него с кулаками или плеваться. Просто не подали бы ему руки. И отвернулись бы. И все. Мы от души посмеялись бы над этим его камуфляжем— накладные усы, бородка, — когда он в одной из телепередач (кажется, «Совершенно секретно») суетился там в каком-то музее британской разведки, давая глубокомысленные комментарии по поводу «Великолепной пятерки» (группа Филби).

И от кого он только маскировался? От нас, что ли? Так это ему все равно не помогло бы. А только никто о него в наше время не станет руки марать. Тем более, что он сейчас британский подданный. Может, от соседей по дому маскировался? А детям своим как он все это объяснял? Тем, что подрабатывает актером-любителем в местном театре? Каждый раз нацеплять этот нелепый «камуфляж»! Нам его просто было жаль. И смешно тоже. Ему самому небось надоело. Потому и забросил свои бутафорские усы и бородку.

Кстати, мы отметили одну особенность в отношении предателей Родины: они, как правило, со временем деградируют. Психически и умственно. Да пожалуй, и физически тоже. Мы смотрели интервью с предателем Шевченко, работавшим в Нью-Йорке под крышей ООН. Теперь вот— с Гордиевским. Некоторые моменты в его интервью просто вызывают недоумение. Один из наших лучших контрразведчиков однажды назвал его способнейшим из разведчиков, который, уцелей о до сих пор, мог бы со временем стать руководителем нашей внешней разведки. Лестно, не правда ли? А только не учел уважаемый товарищ, что спецслужбы, на которые работает агент, всячески способствуют его продвижению по службе, подбрасывая ему подчас довольно ценную секретную информацию. Не потому ли он и выглядел таким способным? А тут, на «Пресс-клубе», молодые, еще не слишком искушенные в жизни корреспонденты из редакций газет, назвали его ответы примитивными, а самого его чуть ли не недоумком.

После публикации в газете «Труд» я позвонил корреспонденту В. Головачеву. Между нами произошел примерно следующий разговор:

— Большое спасибо за статью.

— Ну и как статья, понравилась?

— Понравилась. Хотя в ней кое-что упущено. И весьма существенное.

— Ну, газета, сами понимаете.

— Понимаю. Не все можно писать?

— Дело не только в этом. А шеф с вами встречался?

— Нет, не встречался… Наверное, не счел нужным. Может, очень занят был. Может, неудобно было с нами встречаться.

— Отчего так? Ведь он для вас много сделал. И, по-моему, он о вас очень хорошего мнения.

— Мы ему благодарны за это.

— А в партии вас не восстановили?

— Ну, нам никто не предлагал, а сами мы промолчали.

— Что так? Что же вы сами-то? Давайте!

— Да мы вот думаем, стоит ли? Столько времени были вне партии, и ничего, живем…

— А может, и впрямь не стоит, — согласился он, помолчав.

Дома я передал этот разговор «Весте». К моему удивлению, она не разделяла это мое мнение.

— Послушай, а почему бы и нет? Теперь, когда все прояснилось, почему бы нам не поставить вопрос о восстановлении в партии?