«Если», 2002 № 08 - Журнал «Если»

Одна из трех, рыжая женщина, заметила в толпе сообщника, укрывшегося под прилавком с цветами. Подняв руку, он явно подавал ей какой-то сигнал. Несомненно, он прятался там, чтобы наблюдать и помогать. Рыжая бросилась к нему и нагнулась.

Эдуард дернул Гарта за рукав, чтобы привлечь его внимание, но тот был слишком ошеломлен всем происходящим.

Беглянка и ее сообщник прижали ладони к вискам друг друга и встретились взглядами. Эдуард был поражен, заметив, что вместо имплантов ОЛ на тыльной стороне ладони у обоих были только маленькие квадратные рубцы. Тут рыжая выпрямилась и метнулась в сторону, а мужчина неторопливо скрылся в одном из зданий.

Эдуард не мог поверить своим глазам.

— Они устроили перепрыг, эти двое! У нее в толпе был сообщник, и она спаслась! — Он удивленно засмеялся. — Эта женщина обменялась с ним личностью и убежала.

Второй беглец мчался по рынку, словно взбесившийся бык, опрокидывая ведра с длинностебельчатыми розами, переворачивая вазы с златоцветами. Тереза стояла одна, все еще держа букеты, не в силах шевельнуться. Беглец ухватил девушку за плечи и яростно прошипел ей в лицо:

— Перепрыг! Сейчас же! Обменяйся со мной.

Тереза уставилась на его побагровевшее лицо.

— Я… я не могу. Я еще не в том возрасте…

Он зарычал от отчаяния и злобы.

К ним, крича и стреляя в воздух, бежали бирюльки. Шум стоял невероятный. Беглец снова в отчаянии посмотрел по сторонам, а потом ухватил Терезу за плечо, словно цепляясь за последнюю соломинку.

У Гарта отвалилась челюсть. Их подруге грозила страшная опасность, а он не мог пошевельнуться, словно олень в лучах фар.

Однако Эдуард сразу сообразил, что беглец решил взять Терезу в заложницы. Он не подумал о себе, об опасности, которой подвергается.

— Тереза!

Эдуард прыгнул вперед, выставив плечо. Он налетел на девушку с такой силой, что беглец выпустил свою жертву и только охнул от неожиданности и злости. А Эдуард повалил ее на тротуар и прикрыл своим телом. Чудесные свежие цветы разлетелись вокруг метелью красок, лепестков и ароматов.

Тут бирюльки окружили одинокого беглеца, и когда он уже без оружия обернулся в поисках другого средства спасения, открыли по нему огонь.

Эдуард перекатился вместе с Терезой, защищая ее, крепко прижимая к себе. Прозвучал еще один выстрел, и террорист опрокинулся, царапая булыжник, а из дыр его одежды хлестала кровь.

Расталкивая толпу, бирюльки подошли к своей жертве. Нагнулись, ухватили умирающего за воротник и усадили.

— Где ваш вожак? — спросил один. — Кто она? Где она?

— Она не я, — слабым голосом ответил умирающий и торжествующе улыбнулся; на его губах запенилась кровь.

Эдуард отполз в сторону и помог Терезе подняться. Гарт, наконец оправившийся от шока, подошел к ним. Он весь дрожал.

— Пошли! — Эдуард торопливо увел своих друзей. — Сейчас нам тут оставаться не стоит. Никому из нас.

Бирюльки были слишком заняты умирающим и не приступили к допросу свидетелей, однако ждать этого было недолго.

— Я не мог сделать и шагу, — признался Гарт. Он был очень бледен, руки у него тряслись. — Тереза, я… я прошу у тебя прощения. Я хотел помочь…

— С ней ничего не случилось, — перебил Эдуард. — Мы все трое в полном порядке. Пошевеливайтесь.

Он побежал, не забыв ловкого маневра, с помощью которого спасся другой беглец. Он знал: именно такую сноровку ему следует приобрести, чтобы стать фантомом, путать свои следы и жить вечно. Его поражало, как гладко осуществился план рыжей террористки.

Они дружно нырнули в административное здание, поднялись на четвертый ярус, ступили на движущийся тротуар.

Эдуард все время оглядывался через плечо, проверяя, не преследует ли их кто-нибудь.

— Идите не торопясь, спокойно, — сказал он. — Не привлекайте к себе внимания. Нельзя, чтобы кто-нибудь заподозрил, что мы спасаемся от бирюлек.

По прозрачному трубоходу высоко над улицей они прошли в другое здание, затем в третье и, наконец, спустились вниз.

— Но почему мы спасаемся? — спросил Гарт. — Мы же ничего не сделали.

— Этот человек схватил Терезу. Бирюльки могут подумать, что он с ней поменялся. Именно так спаслась женщина.

— Но ведь перепрыга не было, — сказала Тереза, глядя на свой имплант ОЛ. — Я все еще я. Не знаю, как…

— Ты думаешь, такие люди будут тратить время на синхронизацию ОЛ? Я на их руках видел только рубцы. — Эдуард сурово посмотрел на нее, его глаза горели. — Ты хочешь, чтобы бирюльки расслоили твое сознание для установления личности? Они ведь делают именно это, как я слышал.

Гарт и Тереза даже вздрогнули, но не стали расспрашивать Эдуарда, который продолжал вести их кружными путями. И теперь улицы, по которым они шли, недавно полные чудес, выглядели темными и опасными.

Эдуард сумел найти дорогу к Опадающим Листьям. И только когда они открыли массивную дверь, он сообразил, что они не принесли Мягкой Скале цветы, которые она поручила им купить.

Когда Дарагон посмотрел в ясные синие глаза Мягкой Скалы, он увидел в них только озабоченность и напряжение, напугавшие его. За все месяцы после перерыва в подаче энергии КОМ они не продвинулись вперед ни на шаг, а он уже достиг возраста, когда приходилось признать себя неполноценным. У всех остальных способность к перепрыгу развивалась легко и просто, а Дарагон, казалось, был жертвой атавизма.

Он сидел в крепком кресле в маленькой тренировочной комнате, где стены были выкрашены в нежный голубой цвет. Старая монахиня придвинула свое рубленое лицо поближе к нему и с расстояния в несколько дюймов словно сверлила взглядом его череп. Он смотрел, как напрягаются мышцы ее челюсти. Ее дыхание овевало его щеки. Оно пахло корицей.

— Смотри на меня, дитя. Сквозь мои глаза в мое сознание. Вообрази, что ты ТАМ. Забудь свое тело.

Дарагон сделал усилие, как делал его уже много лет. И снова — ничего.

Другие говорили об ощущении парения, освобождении от цепей тела, обмене своего на чужое. И он все время ждал этого ощущения легкости, парения, отъединения. Он знал, что Мягкая Скала уже готова, что ее сознание освободилось и ждет возможности занять его тело. Следующий ход должен был сделать он.

Но он не мог освободиться.

— Не могу! — сказал Дарагон, и его темные глаза наполнились слезами.

— Ты ничего не чувствуешь? Ты не ощущаешь порыва своей души, готовой взлететь? — Никогда еще Мягкая Скала не сталкивалась с подобной трудностью.

Ученик понурил голову, отвел взгляд от глаз, подобных многовековым льдам на горных вершинах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});