Дочь «Делателя королей» (ЛП) - Филиппа Грегори

Она не дождется ее. Мать королевы, которая посадила на ужине в честь коронации всех детей за один стол, которая так ласково улыбнулась мне, находится в плену у отца в замке Уорик. Отец созвал суд, чтобы допросить ее и вызвал свидетелей. Одно за другим приходят известия об огнях, горящих в ее комнатах всю ночь, о шепоте реки на берегу около ее дома, слухи, что она может слышать голоса, и что о смерти членов семьи ее предупреждает таинственное пение ночного неба.

Наконец они обыскивают ее дом в Графтоне и находят колдовские предметы: две маленьких свинцовых фигурки, соединенные в дьявольском союзе золотой проволокой. Их предназначение не вызывает сомнений: связать короля с дочерью Жакетты, Элизабет Вудвилл. Их тайный брак был результатом колдовства, вот почему король Эдуард действовал, как безумец с той минуты, как впервые увидел вдову из Нортхэмптона: он попал под власть злых чар. Мать королевы является ведьмой, околдовавшей короля, а сама королева дочерью ведьмы и ведьмой наполовину. Очевидно, что отец хочет подчиниться библейскому завету не оставлять в живых ведьму, выполнив за Бога его работу.[14]

Он пишет о расследовании матери, а она читает эти письма спокойным, размеренным голосом; все дамы забывают о своем шитье и сидят вокруг нее с разинутыми от ужаса ртами. Конечно, я хочу, чтобы отец мог спокойно ездить на своем Миднайте по всему королевству; но я не могу радоваться при мысли, что красивый молодой Джон сложил голову на плахе. Я помню, как он казался мне жертвенным агнцем рядом со своей старой женой, но теперь его действительно отвели на убой, и он умер раньше своей старухи. Мой отец восстал против закона природы и человечности. Жакетта, мать королевы, которая так ласково улыбалась мне, в один день потеряла мужа и сына. Я помню, как они рука о руку шли через зал, сияя от радости и гордости, словно свечи. И вот мой отец убил ее мальчика и ее мужа. Сама королева стала сиротой, неужели она потеряет еще и мать? Неужели отец собирается сжечь Жакетту, леди Риверс?

— Она наш враг, — рассудительно говорит Изабель. — Я знаю, что королева красива и она казалось очень любезной, но ее родственники жадные и дурные советники, отцу придется их уничтожить. Теперь они наши враги. Ты должна думать о них, как о врагах.

— Да, — соглашаюсь я, но я вспоминаю королеву в белом платье и высоком головном уборе с кружевной вуалью, и не знаю, что мне думать.

* * *

Почти все лето мы находимся в постоянном волнении и живем от письма до письма; из Англии приходят новости, что Эдуард по-прежнему король, но под принуждением живет в замке Уорик; что отец правит королевством от его имени, а власть Риверсов разрушается. Отец говорит всем, что доказательства, собранные судом над матерью королевы, ясно доказывают, что королевский брак был свершен в результате колдовства, и король попал под власть ведьмы. Отец держит его в безопасности, чтобы спасти, и когда он убьет ведьму, чары будут развеяны.

Когда-то мы так же ожидали новостей в Кале; тогда отец одерживал одну блестящую победу за другой, чтобы победить спящего короля. Мы словно снова переживаем те дни триумфа, и отец опять стал нашим героем. Теперь у него в руках судьба второго короля, и он собирается посадить на трон новую марионетку. Французские послы, приезжающие в Кале, говорят нам, что французы называют отца «Делателем королей», и верят, что никто не сможет удержать английский трон без его поддержки.

— Делатель королей, — шепчет мать, смакуя слова. Она улыбается своими дамам, она улыбается даже мне. — Господи, какие глупости иногда говорят люди, — довольно добавляет она.

* * *

Однажды корабль из Англии привозит нам толстую пачку писем, а капитан приходит в замок, чтобы увидеться с матерью лично и в частном порядке сообщить ей, что по Лондону ходят слухи, будто король Эдуард не сын своего отца, а ублюдок английского лучника. Эдуард не может считаться наследником дома Йорков. Он незаконный сын, и не должен был вообще занимать трон.

— Правду ли говорят люди, что герцогиня Сесилия спала с лучником? — я решила повторить вслух сплетню, которую дамы шептали по углам. Мать короля, наша двоюродная бабушка, одна из самых важных дам в королевстве и какой-то лучник, только дурак может поверить в такие рассказы. — Герцогиня Сесилия? С лучником?

Мать делает быстрый шаг вперед, в моих ушах раздается звук пощечины, а головной убор летит в угол комнаты.

— Вон с глаз моих! — кричит она в ярости. — И думай, прежде чем решишься плохо говорить о наших родственниках! Никогда не повторяй этого в моем присутствии.

Я наклоняюсь, чтобы поднять мой убор.

— Миледи Мать… — я пытаюсь извиниться.

— Иди в свою комнату, — приказывает она. — А потом сходи к священнику и покайся в злоязычии.

Я выхожу, низко опустив голову; в нашей спальне сидит Изабель.

— Что это? — спрашивает она, увидев красное пятно у меня на щеке.

— Леди Мать… — быстро отвечаю я.

Изабель достает из рукава свой свадебный платок, чтобы вытереть мои слезы.

— Скажи, — мягко говорит она, — Почему мама ударила тебя? Садись рядом, а я расчешу тебе волосы.

Я заглушаю рыдания и сажусь перед небольшим посеребренным зеркалом, а Изабель вынимает шпильки из моей прически и чешет мне волосы гребнем слоновой кости, который ей подарил Джордж после первой брачной ночи.

— Что случилось?

— Я только сказала, что не могу поверить, что король Эдуард оказался ублюдком герцогини, — обиженно говорю я. — И даже если меня изобьют до смерти, я все равно не поверю. Наша двоюродная бабушка? Герцогиня Сесилия? Кто осмелился придумать о ней такое? Она такая важная леди! Почему у них язык не отсох? Как ты думаешь?

— Я думаю, что это ложь, — сухо говорит она, скручивая мои волосы в узел и закалывая их шпильками на затылке. — Поэтому ты и заработала свою оплеуху. Мать рассердилась на тебя, потому что, хотя это ложь, мы не должны сомневаться. Мы не повторяем ее, но и не оспариваем. Эту ложь будут повторять наши люди по всему Лондону и Кале, и мы не должны им противоречить.

Я совершенно сбита с толку.

— Почему наши люди так говорят? Почему нам нельзя так говорить, а им можно? Почему мы допускаем эту ложь? Зачем кому-то лгать, что герцогиня Сесилия предала мужа? Как не стыдно?

— А ты подумай хорошенько, — советует она.

Я сижу, глядя на свое отражение, мои каштановые волосы, уложенные в элегантную прическу, блестят бронзовыми искрами, но мое лицо хмуро, и на лбу собрались морщинки. Изабель ждет, когда я прослежу извилистый путь заговоров моего отца.