Ученик архитектора - Элиф Шафак

Как-то раз в середине апреля произошел странный случай. Джахан выгулял слона и уже собирался заводить того в сарай, как вдруг из-за кустов до него донесся шорох – тихий, но такой отчетливый, что мальчик вздрогнул. Он устремил на кусты пристальный взгляд и вскоре увидел маленькую шелковую туфельку, которая высунулась из зарослей подобно молодой неосторожной змее.

Джахан догадался, что за кустами скрывается девушка. Но тщетно он ломал себе голову, пытаясь понять, кто она такая. Среди работников зверинца женщин не было. Наложницам было строжайше запрещено покидать гарем, тем более без сопровождения евнухов. Не желая спугнуть незнакомку, Джахан сделал вид, что ничего не замечает. Наверное, та хочет посмотреть на слона, только и всего, решил он. Если так, пусть себе смотрит, он ничего не имеет против. После этого незнакомка приходила еще несколько раз: Джахан слышал треск прутьев под ее ногами и шелест ее одежды, но даже не поворачивал головы, продолжая заниматься своими обычными делами. К концу месяца он привык к визитам невидимой посетительницы. Она не имела ни малейшего намерения открывать свое присутствие, а мальчик не собирался ее разоблачать. Эта игра могла бы продолжаться долго, если бы не случай, избравший своим орудием осу.

В то утро Джахан чистил слону хвост, к которому пристали комья земли, когда тишину вдруг взорвал пронзительный визг. Из-за кустов вылетела совсем юная девушка с длинными развевающимися волосами. Размахивая руками и выкрикивая что-то нечленораздельное, она пронеслась мимо застывших от удивления Чоты и Джахана, ворвалась в сарай и с размаху захлопнула дверь, которая немедленно снова распахнулась настежь.

– А ну кыш! Пошла прочь! – заорал Джахан и, схватив валявшуюся на земле ветку, замахнулся на здоровенную осу, которая преследовала незнакомку.

Яростно жужжа, оса покружила около него, но, решив, что связываться с мальчиком не стоит, устремилась к зарослям розовых кустов.

– Не бойся, она улетела! – крикнул Джахан.

– Я сейчас выйду, – донеслось из сарая. – Склони голову, раб.

И девушка появилась в дверях сарая: высокая, стройная и гибкая, как тростинка. Гордо задрав нос, она изрекла:

– Да простит мне Аллах эти дерзкие слова, но я не понимаю, зачем Он создал таких мерзких тварей, как осы.

Незнакомка подошла к слону, явно потрясенная тем, что видит гиганта так близко. Джахан украдкой пожирал ее взглядом, от которого не ускользнули самые мельчайшие детали, вплоть до крохотных веснушек на щеках, золотистых и нежных, как цветы бархатцев. Светло-зеленое платье девушки в лучах солнца казалось почти белым, а из-под небрежно накинутого покрывала выбивались темные волны волос.

– Мой досточтимый отец, светлейший султан, уже видел это животное? – осведомилась она.

Осознав, кто перед ним, Джахан судорожно сглотнул, склонился в поклоне чуть не до земли и пробормотал:

– О досточтимая госпожа Михримах Султан.

Девушка равнодушно кивнула, словно не придавала своему титулу ни малейшего значения. Взгляд ее янтарных глаз снова устремился на белого гиганта.

– Быть может, милостивая госпожа соизволит погладить слона? – предложил Джахан.

– А он не кусается?

Мальчик улыбнулся:

– Поверьте, милостивая госпожа, Чота – самое добродушное создание на земле.

Дочь султана шагнула вперед и опасливо коснулась морщинистой кожи слона. Джахан воспользовался моментом, чтобы вновь бросить на нее жадный взгляд. На шее у Михримах переливалось драгоценное ожерелье, украшенное семью жемчужинами, каждая размером с воробьиное яйцо. Руки девушки – тонкие, нежные и изящные – особенно поразили Джахана. Как зачарованный, он смотрел на эти руки, которые то взлетали к груди, подобно двум птицам, то опускались обратно. Вот она соединила ладони, переплетя пальцы, и этот жест многое рассказал погонщику: он догадался, что под блистательной яркой оболочкой скрывается душа столь же уязвимая, как и его собственная. Это открытие придало мальчику смелости, и он сказал:

– Люди боятся животных, но сами они куда более кровожадны, чем дикие звери. Даже самые свирепые львы и крокодилы не могут сравниться с людьми в жестокости.

– Вот глупости! – воскликнула Михримах, насмешливо вскинув бровь. – Звери очень опасны, поэтому их и держат в клетках. Иначе они попросту сожрали бы нас.

– Милостивая госпожа, с тех пор как я здесь, я ни разу не слышал, чтобы зверь на кого-нибудь напал. Животные делают это, только если голодны. Если их хорошо кормить и не обижать, они никого не тронут. У людей же все иначе. Голоден человек или сыт, он всегда готов причинить зло другому. Рядом с сытым львом вы можете спать спокойно, а вот с незнакомым человеком следует быть настороже, даже если он наелся до отвала.

Девушка стрельнула в него взглядом:

– Ты странный мальчик. Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Я старше тебя. И лучше разбираюсь в жизни.

Джахан согнулся в почтительном поклоне, но не смог сдержать улыбки.

Михримах Султан гордилась тем, что старше его годами, словно у нее не было других оснований для превосходства. Как будто между нею, дочерью султана, и простым слугой не лежала пропасть. Словно они были равны или же могли стать равными в будущем. Прежде чем уйти, гостья снова бросила на погонщика пронзительный взгляд и спросила:

– Как тебя зовут?

Внезапно Джаханом овладело смущение, будто, назвав свое имя, он переступал какую-то запретную черту и делал их отношения более близкими.

– Слона зовут Чота, досточтимая госпожа, – пробормотал он. – А меня – Джахан. Но моя мать… – Он запнулся.

– Так что же?

Джахан никогда никому этого не говорил и не мог объяснить, какая сила сейчас вдруг потянула его за язык.

– Моя мать называла меня Гиацинт.

Михримах расхохоталась:

– Ничего не скажешь, подходящее имя для мальчишки! – Догадавшись, что ему обидно это слышать, она перестала смеяться и поинтересовалась: – А почему мать так тебя называла?

– Когда я родился, глаза мои цветом напоминали гиацинт. Мама говорила, это потому, что она ела цветки гиацинта, когда была в тягости.

– Глаза цвета гиацинта… – повторила девушка. – А где она сейчас, твоя мать?

– Она покинула этот мир, милостивая госпожа.

– Так ты сирота, – задумчиво протянула Михримах. – Знаешь, иногда я тоже чувствую себя сиротой.

– Но ваши высокородные родители живы, да продлит Аллах их дни.

В этот момент раздался женский голос:

– Я повсюду вас ищу, свет очей моих. Вам не следует приходить сюда одной.

Голос принадлежал полной женщине с багровыми щеками, пронзительным взглядом и укоризненно поджатыми губами. Нижняя ее челюсть была чуть выдвинута вперед, что придавало лицу суровое выражение. Она не удостоила взглядом ни слона, ни погонщика. Казалось, эта дама вообще не замечает ничего вокруг – ни сада, ни цветов, ни клеток с животными, – ибо ее всецело поглощает одна-единственная цель: найти дочь султана и уберечь ее от всех возможных опасностей.

– Это Хесна-хатун, моя дада – няня, – не без гордости сообщила девушка. – Вечно она обо мне беспокоится.

– Как же мне не беспокоиться, о луч яркого солнца в царстве тьмы? – подала голос няня. – Моему попечению вверено несравненное сокровище, и я обязана его беречь.

– Дада терпеть не может животных, – с шаловливой улыбкой заметила Михримах. – За одним-единственным исключением. Я имею в виду ее любимую кошку по имени Корица.

Взгляд дочери султана встретился с взглядом Джахана, и что-то неуловимое проскользнуло между ними. Внезапно на лицо девушки набежала тень тревоги. И она поинтересовалась у няни:

– Моя досточтимая мать спрашивала обо мне?

– О да, жемчужина моего сердца. Я сказала, что вы купаетесь в хаммаме.

– Ты моя спасительница! – расплылась в улыбке Михримах. – Что бы я без тебя делала, дада! – Она помахала рукой. – До свидания, Чота. Может быть, я скоро опять приду с тобой повидаться.

И, попрощавшись со слоном, но не сказав ни слова погонщику, дочь султана, сопровождаемая няней, двинулась прочь по садовой дорожке. Джахан долго смотрел ей вслед, позабыв обо всем на свете. В мыслях его царил сумбур, ноздри все еще ощущали запах изысканных духов, а в сердце словно бы засела заноза – во всяком случае, прежде он никогда не испытывал ничего похожего.

* * *

Джахан был уверен, что больше Михримах Султан к ним никогда не придет. Но она пришла. Одарив обоих своей обворожительной улыбкой, она также принесла слону гостинцы – и не какие-нибудь там яблоки или груши, а поистине царские лакомства: фиги, покрытые сладким кремом, шербет, марципан с вареньем из лепестков роз, сваренные в меду орехи. Джахан знал: чашка таких орехов стоит на базаре четыре аспры, никак не меньше. Вскоре у дочери султана вошло в обыкновение приходить в гости к белому слону всякий раз, когда царившие в серале порядки особенно досаждали ей. На Чоту она взирала с неизменным удивлением, словно не веря, что такой гигант может быть столь смирным и добродушным. Слона с полным правом можно было назвать султаном зверинца, но нравом он ничуть не походил на отца Михримах.