Лжесвидетель - Далия Трускиновская

Забелин молчал.

– А ноги действительно были – от ушей! – Артем делал вид, будто не понимает этого молчания. – Знаете, что я заметил? Настоящие ноги, я бы сказал – грамотные ноги, в основном растут у девиц скандинавского, что ли, типа, таких подсушенных, я бы даже выразился – энглизированных…

Он поднял голову к окнам – естественно, блондинки там не было, но Артем всем видом дал понять – он сейчас созерцает сквозь шторы нечто неземное!

– Послушайте! – Забелин начинал закипать. – У нас в городе тыща телок с ногами от ушей! Хотите – позвоню, свяжу вас с приятелем, сходите вместе в одно местечко!

Он полез в карман за мобильником.

– Это бы здорово! – обрадовался Артем. – Сами понимаете, я в городе чужой, что вижу? Цирк да общагу, общагу да цирк! А там все свои! Знаете, про такие структуры, как наша, очень правильно говорится: все спят под одним одеялом…

Забелин уже настукивал номер.

– Буравский? Ну, я. Ты что сегодня вечером делаешь? Ну, дельце есть, на миллион баксов! Приезжай! Ну да, вот именно!

Артем в глубине души ехидно улыбался – ишь, перепугался-то как бизнесменище! Однако что это он затеял?

– Знаешь, кто тут передо мной стоит? – вдруг забелинский рот изобразил букву «О». – Ну!.. Ну!.. Да, он самый. Вот с ним ты и познакомишься. И сделаешь так, чтобы наш дорогой гость сегодня вечером прилично поужинал.

Наталью позови, пусть она кого-нибудь из подружек прихватит, ну, ты понимаешь! Поэффектнее! Не дешевку какую-нибудь…

Артем содрогнулся.

– Он вас вычислил, – прошептал Забелин, прикрыв микрофон толстой ладонью.

– Какая услуга за услугу? Ты с ума сошел? Потом разберемся!

И опять прикрыл микрофон.

– Артем Андреевич, я, к сожалению, сегодня занят, но мой друг и самый надежный партнер, Гена Буравский, будет просто рад показать вам наши притоны и вертепы!

– Вот за это – спасибо! – с чувством произнес Артем, ломая голову – как же теперь выпутываться?

Он не возражал против ужина после представления, но какие-то Натальи с подружками – это уж было лишнее. Однако и отступать некуда – сам же сладостно пел про длинноногих блондинок, старый дурак!

Артем не был аскетом, если выпадал удобный случай – не терялся, но до того, чтобы снимать продажных женщин в ресторане, как-то еще не доходило.

Наверно, кончились времена, когда с тобой, со старым дураком, они ложились бесплатно, язвительно сказал он себе, наверно, настали иные времена – когда им за это надо платить!

– Чем богаты – тем и рады, – улыбнулся Забелин. – А теперь, извините, должен ехать. Во сколько у вас кончается представление?

– В девять я уже свободен, – безнадежно ответил Артем.

* * *

– Потяни… – прошептал шпрех.

Легко сказать – потяни!

Вот только что униформа утащила реквизит Артема – дракона, сделанного из трехколесного велосипеда, копье и шлем – старый чайник, из которого вырезано дно. Вот сей самый момент стали стихать аплодисменты – и Артем, выскочивший из-за кулис поклониться напоследок, был задержан этим коротким «потяни…» Что там у них стряслось?

Он влетел за кулисы лишь для того, чтобы развернуться перед самыми мордами трех лошадок, запряженных в фальшивые санки на колесах, и ничего не успел разглядеть.

Шпрех, старый знакомый, с которым вместе ездили, чтоб не соврать, в восемьдесят втором в Монголию, стоял с большим достоинством, как будто и не не он сейчас потребовал от Артема невозможного. Артем отработал последнюю репризу перед аттракционом, весь его репертуар был исчерпан.

Да, он завел себе свой репертуар, чем и гордился. Когда выяснялось, что кто-то из молодых клоунов передрал его корючки, а то и репризу целиком, он усмехался и выдумывал что-то новое. Единый стиль, общее настроение – он выстраивал четыре-пять реприз в нужной себе последовательности, как маленький спектакль, все-таки он изначально был драматическим артистом.

Только что он поставил блистательную точку, отпраздновал финал – и извольте получить на закуску это гнусное «потяни…»!

Артем посмотрел на шпреха так, как светская дама могла бы смотреть на заблудшего таракана, и взял у него из руки микрофон.

– А на закуску, уважаемая публика, я предлагаю… – он сделал паузу, – пари! Замечательное беспроигрышное пари!

Артем не был клоуном-разговорником, хуже того – чисто клоунская манера вести диалог казалась ему тошнотворной. Однако, если нет реквизита, и это сойдет. Он пошел вдоль барьера, остановился перед самой привлекательной зрительницей, раскланялся на мушкетерский манер, метя по красному ковру фетровой шляпой с ершиком для посуды вместо страусиного пера.

– Мадам! Пари! Вы ни за что не сможете повторить те три фразы, которые я сейчас произнесу!

Зрительница сделала то, на что он рассчитывал, – загородилась от него ладошкой.

– Испугалась! – громко сообщил Артем публике. – Повторяю условия пари – я произношу три фразы, а вы их в точности повторяете! До сих пор это еще никому не удалось!

Артем сделал паузу, прислушиваясь. Нет, вроде никакого особого шума за кулисами не было. Что же там стряслось? Физиономия шпреха выражала все ту же просьбу – тянуть. Он стоял вплотную к кулисам, очевидно, ожидая оттуда сигнала.

С шуточками-прибауточками Артем вытащил на манеж спутника зрительницы – солидного дядю.

– Начинаем! Итак – сегодня замечательный вечер!

– Итак – сегодня замечательный вечер! – довольно громко повторил зритель.

Артем удивился, пожал плечами, почесал под шляпой в затылке.

– Мы заключили прекрасное пари! – произнес Артем неуверенным голоском.

– Мы заключили прекрасное пари! – зритель, зараза, передразнил даже его интониции! Артем аж присел, разведя руками. И принялся искать причину неудачи – посчитал что-то на пальцах, заглянул зрителю за спину и даже поискал шпаргалку за лацканом его пиджака. Дольше валять дурака уже было невозможно. Артем хлопнул себя по лбу и сделал совершенно блаженную рожу, – Вот вы и ошиблись!

– Как это – ошибся?.. зритель ошалел от наглости, но кто-то в публике понял ловушку, рассмеялся, зааплодировал. Артем и перед зрителем раскланялся, скосив глаза на шпреха – ну, что, сколько тебе еще, извергу, надо? Шпрех еле заметно кивнул.

Артем пятился и кланялся, кланялся и пятился, пока задом не влетел в кулисы. Шпрех, едва успев выхватить у него микрофон, зычно провозглясил аттракцион «Акробаты-прыгуны – РУССКИЕ ЗАБАВЫ!» Тройка поволокла на манеж сани, где в три этажа сидели визжавшие в совершенно русском стиле акробаты и акробатки.

– Что тут у вас? – спросил Артем у пожилой медсестрички, собиравшей со скамьи окровавленные клочья ваты.

– Сафронову дверью полпальца срезало.

– А ни фига себе!..

Окованная железом дверь зверинца уже кого-то успела покалечить, но не сильно. Теперь вот руководитель прыгунов Толя Сафронов заглянул убедиться, что с медведями все в порядке, задержался, выскакивал впопыхах – и острый край двери отхватил ему первую фалангу указательного пальца.

Сейчас Сафронов, наскоро забинтованный, восседал в санях, одетый богатым купцом-молодцом, и прятал забинтованную руку в кармане. Ему просто необходимо было появиться хоть на три минуты – начало аттракциона он выстроил так, чтобы поэффектнее подать себя, любимого, и что-то менять уже не оставалось времени.

Артем взял в одну руку копье со шлемом-чайником, в другую – руль «дракона», и, обойдя по широкой дуге привязанного к здоровому крюку медведя Остапа, пошел к своей гримерке.

Полпальца… Могло быть хуже. Дядь-Юре расхлебывать придется. Ему ведь говорили про эту чертову дверь – не-од-но-крат-но!

Из-за кулис донеслись аплодисменты. Акробаты-прыгуны всегда проходили на ура.

Артем остановился перед большим зеркалом. Да, в меру потасканный старый дурак… Тьфу ты, черт! За ним же сейчас приедут! Его же повезут в ресторацию – снимать бабу! Дожился!

Артем уже и сам был не рад, что затеял разговор во дворе. Ну, какое ему дело до Кузьменко? Одним бизнесменом от культуры больше, одним меньше.

Ну, сделали из артиста лжесвидетеля… Есть же мудрая пословица о том, что не следует без особой нужды раскапывать навозную кучу. Не тронь – не завоняет. Благоразумно было бы, пожалуй, сослаться на головную боль или еще какой старческий недуг…

В гримерке Артем вспомнил, что еще позавчера приобрел обновку – резинку для волос.

Теперь, когда хвосты на затылках носили даже банкиры, он окончательно созрел для этой моды.

Вернувшись из душа, Артем, как был, в халате на голое и еще мокрое тело, сел к зеркалу, зачесал длинные высветленные волосы и несколько раз протянул хвост в резиночную петлю.

Он всю жизнь полагал, что творческому человеку приличествуют патлы.

Ухоженные, но ни в коем случае не прилизанные и залакированные патлы, не так, чтобы ложились на плечи, а пальца на три покороче. Отважившись на хвост, Артем примерно месяц не подстригал их, хотя уже полагалось. И хвост образовался, хотя не слишком роскошный, и даже возникла крамольная мыслишка расчесать волосы на пробор.