Чудовище - Алекс Флинн

— Что такое? Что за карнавальные штучки? И почему ты не в школе?

Карнавальные штучки! Он решил, что я нарядился чудовищем. И другие бы так подумали.

— Это мое лицо, — произнес я как можно тише. — Пап, это не маска. Это мое лицо.

Отец уставился на меня и вдруг засмеялся.

— Довольно, Кайл. У меня нет времени на твои шуточки.

«Как всегда. Тебя больше заботит твое драгоценное время, которое я беззастенчиво ворую».

Только бы не потерять спокойствие. Иначе я завою, зарычу и начну царапать пол, как зверь в клетке.

Отец схватился за клок шерсти на моем лице и дернул, чтобы сорвать дурацкий грим. Я взвыл от боли, а потом… мои когти оказались в опасной близости от его лица. Я отскочил, чтобы не впиться ему в щеку. В глазах отца я увидел панический ужас. Он попятился назад. Он дрожал.

— Пожалуйста! — пробормотал отец.

У него подгибались колени. Он тяжело привалился к дверному косяку.

— Где Кайл? Что ты сделал с моим сыном? — Он глядел поверх меня. Чувствовалось, он хотел ринуться в комнату, но боялся. — Что ты сделал с ним? Как ты проник ко мне домой?

Отец едва не плакал. Глядя на него, я сам был готов расплакаться. Но я собрал всю волю.

— Отец, это я, Кайл. Кайл, твой сын, — повторял я, стараясь говорить ровным голосом. — Неужели ты не узнаешь мой голос? Закрой глаза. Может, так ты меня узнаешь.

Пока я это говорил, меня пронзила страшная мысль. А вдруг отец не узнает моего голоса? За последние годы мы с ним не виделись неделями и почти не разговаривали. Скорее всего, он забыл мой голос. Сейчас он вышвырнет меня на улицу и заявит в полицию о похищении сына. Мне придется бежать и жить где-нибудь под землей. Я стану городской легендой — чудовищем, живущим в нью-йоркской канализации.

— Отец, прошу тебя.

Я протянул к нему руки, проверяя, осталось ли у меня хоть подобие человеческих ногтей. Я видел, как отец закрывает глаза.

— Отец, пожалуйста, скажи, что узнаёшь меня! Пожалуйста.

Он вновь открыл глаза.

— Кайл, это действительно ты?

Я кивнул.

— И ты не разыгрываешь со мной дурацкую шутку? Если ты вздумал пошутить, знай, мне совсем не смешно.

— Отец, это не шутка.

— Тогда что? Что случилось? Ты заболел?

Он тер глаза.

— Папа, это сделала ведьма.

«Папа?» — мысленно усмехнулся я.

Я почти никогда не называл его так. В детстве, едва научившись говорить, я понял: Роб Кингсбери и «папа» — понятия несовместимые. Но сейчас мне захотелось называть его так.

— Папа, в мире есть ведьмы. Не где-то в джунглях, а здесь, в Нью-Йорке.

Я замолчал. Отец глядел на меня так, будто он окаменел и это я превратил его в камень. Потом стал оседать на пол.

Не помню, сколько времени он пролежал на грязном полу. Очнувшись, отец заговорил:

— Это… эта штука… эта болезнь… состояние… чем бы это ни было, Кайл… мы все исправим. Найдем врача и исправим. Не волнуйся. Мой сын таким не будет.

Мне стало легче, но тревога не проходила. Легче — поскольку отец слов на ветер не бросал. Если это можно исправить, отец сделает все. Он человек слова. Влиятельный и сильный. Но меня насторожила его последняя фраза:

«Мой сын таким не будет».

А если мое положение уже не исправить? Я ни секунды не верил в болтовню Кендры насчет любви. Если отец не сумеет исправить положение, я обречен.

Глава 2

Отец ушел, обещав разузнать, что к чему, и вернуться к ланчу. Миновал час дня, два часа. Магда отправилась за покупками. Я убедился: когтями не больно-то поешь разные там мюсли и прочие «питательные завтраки». Такую пищу вообще тяжеловато есть. Свой звериный аппетит я удовлетворил, проглотив целую упаковку ветчины «Голова кабана». Неужели меня скоро потянет на сырое мясо?

В половине третьего отца еще не было. Я вдруг засомневался, действительно ли он сейчас ищет возможность мне помочь. Кто ему поверит? И с чего он начнет? Что скажет?

«Знаете, тут одна ведьма превратила моего сына в чудовище».

К трем часам у меня появился запасной план. К сожалению, главным действующим лицом в нем была Слоан. Я разыскал свой мобильник и позвонил ей.

— Почему ты не звонил?

Думаю, и так понятно, что это было сказано тоном капризной, обиженной девочки.

— Я сейчас тебе звоню.

— Вообще-то я думала, ты позвонишь в выходные.

Я подавил раздражение. Сейчас ее нельзя злить. Нужно говорить с ней нежным и ласковым голосом. Слоан — мой главный шанс. Она всегда говорила, что любит меня. Если она меня поцелует, все кончится раньше, чем отец доберется до первого пластического хирурга. Конечно, глупо верить в поцелуй как в средство для снятия заклятия. Но несколько дней назад я вообще не верил в магию. А теперь — могу ли я утверждать, что магии не существует?

— Малыш, прости меня. Я неважно себя чувствовал. Наверное, в пятницу простыл. И у меня было дрянное настроение.

Я несколько раз кашлянул.

— Дрянное — мягко сказано.

Ее слова меня разозлили, но я был вынужден играть свою роль дальше.

— Знаю, дорогая. Я вел себя отстойно, все тебе попортил.

Я сделал глубокий вдох и сказал то, что ей хотелось услышать.

— А ты в пятницу выглядела просто потрясающе. Таких красивых девчонок я еще не видел.

— Спасибо, Кайл, — захихикала Слоан.

— Все парни подыхали от зависти ко мне. Когда смотрели на тебя. Я был жутко счастлив.

— И я тоже. Короче, я в Сохо, болтаюсь с девчонками по магазинам. — Она назвала имена двух наших одноклассниц. — Но я бы могла потом заскочить к тебе. Ведь твоего отца дома нет?

Я улыбнулся.

— Конечно нет. Поднеси телефон вплотную к уху. Я хочу тебе кое-что сказать, но так, чтобы твои девчонки не слышали.

Слоан снова хихикнула.

— Ладно. Что?

— Я люблю тебя, Слоан, — прошептал я. — Я так тебя люблю…

— И я тоже тебя люблю, — замурлыкала Слоан. — Ты никогда не говорил это первым.

— Я не договорил. Я тебя очень люблю. Я бы любил тебя, даже если бы ты не была такой клевой и горячей.

— Неужели?

— Правда. Я бы любил тебя, даже будь ты уродливой.

Рядом с моей дверью шуршала пакетами вернувшаяся Магда. Мне не хотелось, чтобы она меня слышала, и я сказал еще тише:

— А ты бы не разлюбила меня, если бы я вдруг стал уродом?

Очередной приступ хихиканья.

— Ты? Уродом? Кайл, это и в страшном сне не приснится.

— А если бы такое случилось? Допустим, у меня на носу вскочил бы отвратительный прыщ. Ты бы любила меня по-прежнему?

— Прыщ? На носу? У тебя действительно прыщ вскочил?

— Я задал риторический вопрос. Ты бы не разлюбила меня?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});