Изумруды Урала - Николай Петрович Сироткин

Ждать пришлось более двух недель и вот однажды, когда Штейнберг в очередной раз пришел в трактир отобедать, к нему на всех парах подлетел Степан и шепотом произнес:

— Второй столик от окна — господин из Невьянска.

Получив обещанный рубль, Степан, мгновенно исчез, а Штейнберг стал внимательно изучать указанного ему человека. Крупный мужчина, примерно пятидесяти лет, судя по одежде среднего достатка, правда, среди провинциальных купцов редко кто следит за модой и одевается со столичным лоском, поэтому данное суждение могло быть ошибочным. Черты лица крупные, усы и густая черная борода с заметной проседью были аккуратно подстрижены, впрочем, как и редкие волосы обрамлявшие голову только с боков и сзади, а спереди блестела довольно широкая лысина, отчего лоб казался очень большим. Судя по всему, мужчина только что сытно пообедал и пребывал в некотором раздумье: закончить трапезу рюмочкой-другой, или отправиться в номер отдохнуть. Штейнберг решил избавить его от мучительных сомнений:

— Добрый день.

Купец, пребывающий в состоянии сытого блаженства, уставился на подошедшего ювелира, словно пытаясь сообразить, что нужно этому московскому франту, которого он первый раз видит.

— Чем обязан?

— Извините, что нарушаю ваше одиночество, но мне сказали, что вы с Урала.

— Да, из Невьянска. — Уральский гость явно начал выходить из полусонного состояния.

— Случайно купца Протасова не знали?

— Это вы про Демьяна? Знал я и Демьяна и отца его Емельяна, пусть земля им будет пухом.

— А что, отец тоже….

— Убили его, также как и Демьяна.

Штейнберг понял, что запахло жареным.

— Разрешите представиться: Штейнберг Генрих Карлович, ювелир.

— Толстиков Артамон Матвеевич, купец. — Отрекомендовался уралец, вставая и протягивая Штейнбергу руку. — Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.

— Артамон Матвеевич, — начал Штейнберг, удобно расположившись напротив купца, — я хочу знать, что произошло в Невьянске, и предлагаю маленькую сделку: вы мне расскажите, все что знаете, а я оплачиваю спиртное по вашему выбору. Что вы предпочитаете: вино, водка, коньяк?

— А какой у вас интерес в этом деле? — Поинтересовался окончательно проснувшийся купец.

— Демьян дал мне на исследование несколько камней и в качестве залога получил от меня некую сумму денег. Мы должны были встретиться на следующий день вечером, но той ночью его убили, а утром в полиции у меня изъяли и камни до окончания расследования. Хотел сделать доброе дело, помочь вашему земляку, а в итоге остался ни с чем.

— Много было денег?

— Сто рублей.

— Боюсь, что вернуть свои деньги у вас не получится.

— Речь не о деньгах, Артамон Матвеевич, в конце концов, по окончании следствия мне вернут эти камни, и я возмещу понесенные убытки. Вопрос только в том, когда это произойдет? В Москве полиция топчется на месте, может быть у вас в Невьянске дела идут лучше?

— Эка, молодой человек, вы хватили! Если уж в Москве ничего найти не могут, то у нас в глухом лесу и подавно не сыщут. Рассказать я могу, только и сам знаю не много, боюсь, Генрих Карлович, пользы от моего рассказа немного.

— Неважно. На чем мы остановились?

— Коньяк.

Штейнберг поднял руку, и, не оборачиваясь, щелкнул двумя пальцами. Тут же возле столика нарисовался половой в белых штанах и белой широкой рубахе навыпуск, подпоясанный кушаком.

— Василий, подай нам бутылочку коньячка, лимончик и ….

Штейнберг вопросительно посмотрел на Толстикова, предлагая тому дополнить заказ, сообразно своим вкусам.

— Севрюжки с хреном, — добавил купец.

Через пять минут заказ уже был на столе. Толстиков окончательно проснулся и быстро разлил коньяк по бокалам. Выпили за знакомство, закусили и вернулись к прерванному разговору.

— Темная это история, Генрих Карлович, таких дел натворил Демьян с этой своей охотой, что у нас почитай половина города до сих пор в себя придти не может.

— Что еще за охота?

— В конце августа Демьян Протасов с дюжиной своих людей ушел в тайгу, якобы на охоту, а вернулся через месяц, потеряв в лесу Тимофея Когтева. Через несколько дней, они опять отправились в тайгу, а в Невьянск Демьян вернулся только с двумя работниками. Сказывали вроде, что остальные в тайге ищут пропавшего Тимофея Когтева. На следующий день после возвращения Демьян уехал в Москву. Точнее, это сейчас мы знаем, что он уехал в Москву, а тогда этого никто не знал. Через день, или через два после отъезда Демьяна убили его отца — Емельяна Протасова и двух работников.

— Работники были убиты вместе с хозяином?

— Нет, все трое были убиты примерно в одно время, но в разных местах. С Емельяном был его приказчик, они вместе закрывали лавку поздно вечером, так вот, он остался жив. Хозяина зарезали, а его просто оглушили. Ну что, повторим?

Штейнберг не любил крепкие спиртные напитки, но отказаться было неудобно, ведь это была его идея. Выпили по второй, закусили. Понимая, что его собеседник на этом не остановится, а пить ему больше не хотелось, Штейнберг решил кое-что уточнить и на этом закончить разговор.

— А те люди, что остались в тайге?

— До сих пор так никто и не вышел, и что с ними случилось, никто не знает.

— А те два работника, что вернулись с Демьяном, они ведь знают?

— Если и знали, то теперь уже не расскажут, ведь это их убили вместе с Емельяном. Если и знали, то теперь уже не расскажут, ведь это их убили вместе с Емельяном. Представьте себе, что в таком маленьком городишке, в одночасье пропали и были убиты чуть ли не полтора десятка человек. Трагедия задела многие семьи и все винят Протасовых. Дошло до того, что обе вдовы — и Демьяна и Емельяна уехали из города к себе в деревню.

— А им-то чего бояться?

— Так стали в лавке стекла бить, грозились поджечь, вот они от греха подальше и уехали. Береженого, молодой человек, бог бережет. У нас же народ, какой: вроде тихо, пока не напились, а как попало в горло, так сразу за топор или вилы хватаются, натворят делов, а разбираться будут потом, когда уже ничего не исправишь.