Мой любимый киллер - Татьяна Полякова

— Постараемся быть на виду, — вслух произнесла я и закрыла глаза.

В девять утра я вышагивала возле будки ГАИ, где вчера оставила машину Виталия. Инспектор лениво позевывал и смотрел по сторонам без видимого интереса. Утро было прохладным, туманным и в самом деле нагоняло тоску. Заметив меня, он насторожился и стал смотреть в мою сторону, ожидая, когда я подойду. Изобразив целую гамму переживаний от застенчивости до глубочайшего почтения к стражам порядка, я издалека поздоровалась и сказала заискивающе:

— Извините, я возле стоянки нашла ключи, вроде бы от машины. Никто не спрашивал?

— Нет. — В его голосе тоже отразилось многое: от привычной подозрительности до удовлетворения моим внешним видом после весьма тщательного осмотра.

— Может, кто спросит, — пожала я плечами. — Я их у вас оставлю? Давать объявление в газету лень, да и деньги у меня не лишние.

— А где вы нашли?

— Возле красных «Жигулей», видите? Лежали на асфальте у переднего колеса.

— Ясно. Оставляйте. Явятся за машиной, глядишь, догадаются спросить.

Я протянула ему ключи в тайной надежде, что «Жигули» все-таки вернутся к Виталию: в конце концов, машина стоит в нескольких метрах от будки и ее обитатели должны обратить на нее внимание, а также узнать, что она в розыске.

Я уже собралась уйти, но тут мой собеседник неожиданно насторожился:

— А что вы делали на стоянке?

— Знакомого ждала, а он не приехал. Пойду на троллейбус. До свидания.

— До свидания, — произнес он с таким видом, точно прощался с единственной звездочкой на погонах. А я поспешила прочь, пока он от безделья не замучил меня вопросами.

Я отправилась в библиотеку, где, потратив больше трех часов, тщательно просмотрела все губернские газеты двухлетней давности. Никакого упоминания о том, что мой сын жив, найти не смогла. Напротив, газеты дружно утверждали, что все погибли. Версию с детдомом можно смело отбросить, но надежды я не теряла: я ведь, по всеобщему мнению, мертва, а вот сижу, газеты читаю. Почему-бы моему сыну… «Стоп, — одернула я себя. — Ты пришла сюда посмотреть газеты, а не рыдать над каждой строкой». Я вышла из здания и с полчаса сидела на скамейке в парке, наблюдая за детишками. Визжа и брызгаясь, они кружили возле фонтана. Солнце выглянуло из-за облаков и посматривало с небес как-то неуверенно, но все равно было уже по-летнему тепло, солнечный луч пробился сквозь листву огромной липы, под которой я сидела, и лег на ладонь.

— Привет, — сказала я, шевельнула пальцами, и он исчез. Детишки побежали дальше по аллее, а я поднялась и пошла к выходу. — Можно подумать, что у тебя много времени, чтобы тратить его на сентиментальные размышления, — ворчливо заметила я и ускорила шаг.

По дороге мне в голову пришли любопытные мысли, и я решила посетить магазины в центре, следовало купить себе кое-что из одежды, мой наряд не выдерживал критики, а вечером я собиралась в ресторан.

В три часа я вернулась в гостиницу, нагруженная покупками и радуясь щедрости Толстяка. Может, он надеялся, что я потрачу деньги с большей для него пользой, но на этот счет я ему ничего не обещала.

Я открыла дверь, вошла и без удивления обнаружила на своей кровати Здоровячка, который сопровождал Толстяка в первую нашу встречу.

— Ты один? — спросила я, пнув дверь ногой. Он приподнялся, смерил меня взглядом, как видно, планируя, что душа моя незамедлительно уйдет в пятки, но душа даже не шелохнулась, а вот настроения его визит мне прибавил: выходит, мальчики всполошились — очень хорошо. — А где же Толстяк и тот симпатяга с веселыми глазами?

— Как ты попала в город? — спросил он сурово, с подозрением глядя на свертки, которые я бросила на кровать. Здоровячку пришлось сесть и потесниться.

— Автостопом, — охотно поддержала я разговор.

— Тебе дали билет на самолет.

— Да, я помню. Меня тошнит в самолетах. Разве я не рассказывала вам?

— Почему ты остановилась в этой гостинице?

— А что? Она ничем не хуже других. Не было указаний, где мне останавливаться, а с этой гостиницей у меня связаны приятные воспоминания. То есть не с гостиницей связаны, а с рестораном. Я здесь отмечала свое восемнадцатилетие.

— Тебя зачем послали? — проворчал паренек.

— За деньгами, — пожала я плечами. — Но деньги не помеха воспоминаниям. Как себя чувствует Толстяк? Как прошел перелет?

— Заткнись… Что-то ты больно веселая. А это что за дерьмо? — ткнул он пальцем в сторону коробок и свертков.

— Купила кое-что. — Я принялась хвастаться, развернула платье, приложила его к груди и поинтересовалась:

— Ну, как тебе? По-моему, неплохо, а?

Здоровячок наморщил лоб, свел брови у переносицы и не меньше минуты разглядывал платье.

— Нравится? — обрадовалась я.

— А на какие шиши ты его купила? — догадался спросить он, я решила обидеться:

— Как будто ты не знаешь…

— Тебе на что деньги дали? — начал наливаться он краской.

— На расходы, — удивилась я и торопливо добавила:

— Ладно, чего ты… я истратила-то сущую ерунду… Два года приличных тряпок не видела, ну и не удержалась.

Он хмыкнул, потом покачал головой и выразительно вздохнул.

— Свин дурак, ничего ты не найдешь.

— Я старательная, — заверила я. — Слушай, может, не стоит ему рассказывать о покупках? Может, мы сядем с тобой, выпьем водочки и поговорим по душам?

Здоровячок поднялся и пошел к двери.

— От трех недель осталось только девятнадцать дней, — заметил он, задержавшись на пороге.

— Дались они вам… Не две и не четыре, а именно три недели… Что ж такого случится?

— Твой сын умрет, — хмыкнул он и хлопнул дверью.

Через двадцать секунд я тихо ее приоткрыла и выглянула: мой гость как раз достиг лифта и собрался спускаться вниз. Я сбросила туфли и, прижав их к груди, кинулась по ковровой дорожке в противоположную сторону, где имелся пожарный выход. Соблюдать осторожность здесь уже не было надобности, скорость я развила прямо-таки фантастическую и через несколько секунд была уже в холле, наблюдая за лифтами. Дверцы среднего распахнулись, и появился Здоровячок. Не оборачиваясь, он пошел к телефонным автоматам, и я вслед за ним, стараясь держаться за колоннами. Номер он набирал дважды, что позволило мне запомнить его, только две цифры вызывали сомнения. Прикрыв трубку рукой, парень что-то сказал, кивнул и стал барабанить пальцами по пластиковой перегородке, должно быть, выслушивая наставления своего босса. Наконец повесил трубку и, не оглядываясь, пошел к выходу.

На стоянке возле гостиницы его ждал тип в темно-синем «Фольксвагене». Лихо сдав назад и развернувшись, машина исчезла в потоке других машин, мчащихся по проспекту. О том, чтобы догнать ее, не могло быть и речи. Пока я найду машину, пока объясню, что мне надо, пройдет слишком много времени. И все-таки я поискала глазами такси или что-нибудь подходящее. Удача в этот раз отвернулась от меня.

Я поспешила в гостиницу, на ходу размышляя, где достать машину: на своих двоих много не набегаешься, особенно когда интересующие меня люди раскатывают на иномарках. Конечно, можно было бы использовать «Жигули» Виталия, но подвергать друга возможной опасности я не хотела, поэтому сразу же избавилась от его машины.

Вернувшись в номер, я все тщательно осмотрела и смогла убедиться в том, что Здоровячок зря времени не терял: номер явно обыскивали. Я этому только порадовалась, ничего интересного мой гость обнаружить не мог: пистолет находился в ячейке камеры хранения здесь же, в гостинице.

Теперь следовало заняться телефонным номером. Я взяла справочник, который лежал под телефоном, и принялась его осваивать. Так как две цифры номера вызывали у меня сомнения, я нашла листок бумаги и карандаш, записала возможные варианты и вновь вернулась к справочнику. Времени ушло гораздо больше, чем я предполагала, но в конце концов я остановилась на трех вариантах, остальные можно было отбросить: один номер принадлежал регистратуре городской больницы, второй — медвытрезвителю, третий — универмагу, а четвертый — областному отделу культуры. Как-то не верилось, что Толстяк свой человек в одном из этих мест. Три оставшихся номера принадлежали частным лицам, я списала адреса и решила для начала прогуляться, внешний вид домов мог хоть что-то сообщить об их жильцах.

Все три адресата жили в одном районе, это облегчало дело, потому что машины у меня по-прежнему не было, а тратить деньги на такси не стоило: сегодня я и так нанесла своему кошельку значительный урон.

Человек по фамилии Ладушкин жил в обычном девятиэтажном доме. Одноподъездный дом напоминал свечку, двадцать первая квартира находилась на пятом этаже. Подниматься я не стала, предпочла устроиться на скамейке в ожидании счастливого случая. Он не замедлил явиться в виде бабули с пуделем на поводке. Она посмотрела на меня с любопытством, а я, чуть привстав, улыбнулась и спросила: