Казнить Шарпея - Максим Теплый

Искали мы Дормидонта, да куда там! Как и сказал, ушел вместе с рыбой на дно морское. Может, веревку с руки сбросить не смог, а может, лодкой зашибло.

Глаза деда Георгия покрывались пеленой светлой грусти, как это бывает со всеми пожилыми людьми, которые вспоминают о днях своей молодости. И маленький Беркас тоже едва сдерживал слезы, жалея неведомого Дормидонта, хотя погиб он, по его разумению, совсем нескладно.

После каждого такого рассказа дед Георгий ждал вопроса внука про знак, которому не поверил Дормидонт. Беркас, выждав, как положено, грустную паузу, просил:

– Деда, про беркута расскажи!

И Георгий вдохновенно начинал свою байку про беркута Каспия. Рассказывал он про огромную гордую птицу, которая, по рыбацким преданиям, появлялась будто бы в море только тогда, когда надо было подать какой-то важный знак. И если видели рыбаки над судном парящего хищника, бросали все и снимались с якоря.

– Знак он давал, что беда надвигается! – объяснял Георгий. – И как только добирались рыбаки до берега, непременно случалось на море что-то страшное. То смерч налетит, то шторм невиданный, а то и вовсе при ясном небе и безветрии отступит вода от бортов, уйдет из-под днища, и рухнет корабль куда-то в бездну. А волны сомкнутся потом так, будто и не было ничего вовсе...

– Деда! – перебивал рассказчика маленький Беркас. – Получается, что беркут этот злой. С ним буря приходит.

– Это как посмотреть. Сам видел, как старики ему кланялись: помоги, мол, беркут Каспия, дай знак, что беда смертельная грядет, и убереги от нее... Красивая птица...

Была ли в рассказах деда хотя бы крупица правды, Беркас не знал. По берегам волжских ериков[8] всяких крылатых хищников действительно водилось без счету. Да только легенду про беркута Каспия мальчик ни от кого, кроме деда, не слышал. И однажды даже был посрамлен астраханскими старожилами, когда восемнадцатилетним юношей, побывав на родине деда, спросил про беркута.

Виданное ли дело, отвечали ему, чтобы хищник далеко в море залетал? Нету у него там дел! Да и не слыхал никто из старожилов эту байку. И самое главное, беркутов-то в Поволжье отродясь не было. Орлы, ястребы, соколы, но только не беркуты.

Беркас рискнул поделиться своими сомнениями с дедом, которому к тому времени уже хорошо перевалило за восемьдесят. Георгий находился в том серьезном возрасте, когда любые сомнения в его праве изрекать истины вызывали у него глубокую обиду.

Поэтому вопрос Беркаса его задел.

– Ты что же, не веришь мне? Я же сказал тебе – чудо это! А чудо понятным не бывает! Беркут этот в море, может, раз в десять лет и появлялся-то! Его мало кто видел. Но в тот день, когда Дормидонт сгинул, кружил он над нами. А ты книжкам веришь! – устыдил Георгий внука.

Беркас, повзрослев, конечно же, понял, что неугомонный Георгий либо придумал все, либо сам поверил в небылицу. Только злосчастный беркут давно стал его судьбой, а точнее, именем.

Дед Георгий, узнав о рождении внука, глубокомысленно изрек:

– Имя ему надо дать гордое и звучное.

– Давайте Эдуардом назовем, – робко предложил отец первенца.

Георгий Иванович даже не глянул в его сторону.

– Беркас, чем не имя? – Дед оглядел родню победоносно и непреклонно. – Беркас Каленин! А?! Каково?! «Беркут Каспия» сокращенно!

– Да это ж как кличка собачья! – вскинулась было бабушка Беркаса по отцовской линии. – Нету такого имени в святцах!

– Вы, Тамара Димитриевна... – именно так: «Димитриевна» – произносил Георгий отчество сватьи, – лучше бы самообразованием занялись! Пишете с ошибками! Читал я вашу записку – ту, что вы Революне в роддом послали. Сразу видны ваши четыре класса, да и те – церковно-приходские!

К примеру, Инесса есть в ваших святцах? – наседал Георгий. – А чем не имя? Так, между прочим, звали товарища Арманд, которая состояла в переписке с Владимиром Ильичем Лениным.

Значит, так: Беркасом будет! – отрезал он.

Никто возразить не посмел. Тамара Дмитриевна и бабушка Нюра попытались было, оставаясь один на один с внуком, называть его Борей, но неожиданно натолкнулись на его решительное сопротивление.

Придуманное взбалмошным стариком имя многое предопределило в судьбе мальчика. Не было взрослого, который бы удивленно не переспросил:

– Беркас? Это что же за имя такое странное?

И не было сверстника, который не пытался бы его подразнить, переиначивая имя на свой издевательский лад.

В первый же день пребывания в детском саду он выдержал бой за уважение к собственному имени и вышел победителем. Два мальчика подошли к нему знакомиться, и один из них весело срифмовал: «Беркас – матрас». Беркас молча сделал шаг вперед и ударил обидчика в нос. А дальше поступил и вовсе ужасно: на всякий случай он треснул по уху и второго мальчика, который ничего плохого ему сделать не успел.

На истошные вопли побитых детей сбежались все воспитательницы и нянечки. Беркас был наказан, то есть прилюдно поставлен в угол, лицом к стене, и в течение пятнадцати минут выслушивал нотации по поводу своего безобразного поведения.

На следующий день он увидел, как воспитательница сунула в руки его матери потрепанную книжку и нравоучительно произнесла:

– Почитайте Макаренко. Это о воспитании трудных детей.

Кровопролитный конфликт – а нос шутника после удара Беркаса был разбит в кровь – дал неожиданный результат. Большинство мальчиков немедленно признали в Беркасе своего лидера. Остальные избегали с драчливым новичком каких-либо столкновений. Что же до особ женского пола, то все они, почти поголовно, демонстрировали Беркасу свои симпатии. И только маленькая жгучая брюнетка Ася решительно отказывалась играть с ним.

Естественно, что именно Ася нравилась Беркасу больше остальных девочек, но он так и не смог подобрать к ней подход. И это первое, и единственное, поражение в попытке добиться от дамы взаимности врезалось ему в память на всю жизнь.

А вот борьба за уважение к своему имени, напротив, закалила Беркаса. Достигнув шестнадцати лет и получив право вписать в паспорт другое, Беркас гордо от этого отказался. Он даже стал получать удовольствие от того, что его имя вызывает вопросы и пересуды окружающих. И если он видел, что кто-то не может скрыть улыбку или недоумение, если возникали навязчивые вопросы, то сам шел в атаку и говорил:

– Да-да! Именно Беркас. Вы не ослышались. Это древнеримское имя. Дело в том, что мой отец прямой потомок Юлия Цезаря. Вы, кстати, не читали сочинения Иосифа Флавия? Там про мое имя целая глава написана. Его носили римские императоры. В переводе с латыни оно означает «несущий правду».

Но однажды шутка не прошла. Веселый черноглазый мужичок, ожидавший аудиенции в приемной Председателя Госдумы, услышав про Иосифа Флавия, понимающе улыбнулся и сказал:

– «Несущий правду» звучит по-латыни иначе, поверьте мне – профессору по разряду романской филологии. Впрочем, если слово «нести» употребить в просторечном смысле, в смысле «нести чушь», то, возможно, именно в этом значении «несущий правду» будет звучать как «беркасор». – После пятиминутного приступа смеха, который охватил всех: обоих охранников Председателя, сидевших в приемной, веселого профессора и самого Каленина, гость спросил: – Вы меня, конечно, не помните, Беркас Сергеевич? Я отец Аси Исановой. Мы встречались с вами в раздевалке детского сада, что на улице Веры Фигнер. Правда, вы тогда были еще совсем молодым человеком – лет эдак шести-семи. Поэтому помнить меня вы, конечно же, не можете. А я еще тогда заинтересовался вашим замечательным именем и его происхождением. Забавная, скажу вам, история! Мне ее рассказал ваш дедушка. Веселый товарищ! Боюсь спросить, но его, вероятно, давно нет в живых?

– Да... Руслан Ринатович! – Беркас незаметно глянул на экран компьютера, где крупными буквами были набраны имя, отчество и фамилия посетителя. – Тронут, что помните деда. Он умер в 96-м году. Четыре года не дожил до столетнего юбилея. Но, когда отмечали девяностопятилетие, водку пил наравне со мной. Я, честно говоря, помнил, что Ася была Исановой. Но отчества ее, конечно же, не знал! Да и фамилию, несмотря на ее редкость, как-то с вами не связал. Как Ася?

– О, Ася всем нам преподнесла сюрприз. Закончила юрфак МГУ и работает следователем Генеральной прокуратуры.

– МГУ? Странно, как же мы не встречались? Впрочем, вуз огромный, немудрено. Есть семья?

– Да, конечно. Двое сыновей – мои внуки.

Исанов радостно прищурился. В этот момент компьютер издал характерный звук, и секретарь обратился к посетителю:

– Вас ждут, Руслан Ринатович!

– Спасибо! – Профессор заторопился в кабинет и, уже исчезая в дверях, сказал: – Звоните! Ася будет рада. Там на визитке все телефоны...

«За кровь я денег не беру!»

– Курите? – спросил Буданов.

Каленин отрицательно мотнул головой.

– А я безуспешно борюсь с этой языческой привычкой уже много лет.