Противостояние - Стивен Кинг

Ларри сжал кулаки. Ему хотелось ударить в это спокойное лицо. От слов Уэйна он чувствовал себя как кусок собачьего дерьма на обочине.

– Вернись и выдерни штепсель, – мягко сказал Уэйн. – А потом садись в свою машину и уезжай. Просто уезжай. Просто уезжай, парень. И побудь в сторонке, пока ты не будешь знать, что новый чек ждет тебя.

Ларри поднялся и, сделав над собой усилие, сказал спасибо. Слово вышло у него изо рта, как кирпич.

– Ты просто поедешь куда-нибудь и соберешься с мыслями. Тебе есть, о чем подумать: какой тебе нужен менеджер, какие гастроли, какой контракт после того, как «Карманный Спаситель» станет хитом. А он станет. В нем есть такой аккуратный, ненавязчивый ритм. Если дашь себе передышку, ты все это сообразишь. Такие, как ты, соображают неплохо.

Такие, как ты…

Кто-то постучал пальцем по стеклу.

Ларри дернулся. Оказывается, он не просто дремал, он уснул. Ему снилась Калифорния. Но вокруг него был серый нью-йоркский денек.

Он осторожно повернул голову и увидел свою мать. Мгновение они просто смотрели друг на друга, и Ларри почувствовал себя голым, словно он был животным, которого разглядывают в зоопарке. Он опустил стекло.

– Мама?

– Я так и знала, что это ты, – произнесла она странно бесстрастным тоном. – Выходи-ка оттуда и покажись мне в полный рост.

Обе ноги его онемели. Тысячи иголок вонзились в его ступни, когда он открыл дверь и вылез из машины. Он никогда не думал, что их встреча пройдет именно так, что он окажется таким неподготовленным и уязвимым. Он почувствовал себя как часовой, уснувший на посту и внезапно приведенный в чувство.

Ему стало не по себе. Когда ему было десять лет, она будила его субботними утрами, постучав одним пальцем по закрытой двери спальни. И точно так же она разбудила его четырнадцать лет спустя.

И вот он стоял перед ней, а иголки продолжали вонзаться в ступни, заставляя его переступать с ноги на ногу. Он вспомнил, что когда он так делал, она всегда спрашивала, не надо ли ему в туалет, и немедленно застыл на месте.

– Привет, ма, – сказал он.

Она посмотрела на него молча, и ужас неожиданно опустился на его сердце, как зловещая птица на старое гнездо. Ужас, что она может отвернуться от него, отвергнуть его, показать ему свою спину в дешевом пальто и просто-напросто уйти за угол в метро, оставив его в одиночестве.

– Привет, Ларри, – сказала она и, поманив его за собой, пошла вверх по лестнице.

– Ма?

Она обернулась к нему, стоя между исчезнувшими каменными собаками, и он обнял ее. В первое мгновение страх слегка исказил черты ее лица, словно она ожидала не объятий, а ударов. Потом выражение страха исчезло, и она ответила на его объятия. На мгновение ему показалось, что сейчас он заплачет, и уж во всяком случае, он был уверен, что она-то заплачет точно. Это был Трогательный Момент. Поверх ее склонившегося плеча ему была видна дохлая кошка, наполовину вывалившаяся из мусорного контейнера. Когда она высвободилась из объятий, глаза ее были сухими.

– Пошли, я приготовлю тебе завтрак. Ты ехал на машине всю ночь?

– Да, – ответил он, и голос его слегка дрожал от избытка чувств.

– Ну что ж, пошли. Не забудь вытереть ноги. Если ты наследишь, мистер Фримен просто убьет меня.

Он прошел за ней мимо уничтоженных каменных собак и немного настороженно посмотрел на то место, где они стояли, просто чтобы убедиться в том, что они действительно исчезли, что его рост не стал меньше на два фута и что десятилетие восьмидесятых не вернулось обратно в область будущего. Она распахнула двери, и они вошли.

После завтрака он стал стряхивать пепел в кофейную чашку, но она выхватила ее и поставила перед ним пепельницу. Чашка была полна гущей, и в нее вполне можно было стряхивать пепел. Пепельница была чистой, без единого пятнышка, и он стряхнул в нее пепел с некоторым угрызением совести. Его мать умела расставлять по всему пути небольшие капканы, так что скоро лодыжки начинали кровоточить, а ум заходил за разум.

– Итак, ты вернулся, – сказала Элис. – Что привело тебя сюда?

– Я скучал по тебе, ма.

Она фыркнула.

– Так вот почему ты писал мне так часто?

– Я не очень-то большой мастер по части писем.

– Но ты по-прежнему внимателен к своей матери. Этого у тебя не отнять.

– Извини, – сказал он. – Как тебе жилось, ма?

– Не так плохо. Спина побаливает, но у меня есть лекарства. Я справлюсь.

– А выглядишь ты по-прежнему, как девушка, – сказал он с оттенком своей прежней добродушной лести. Ей всегда это нравилось, но сейчас лишь тень улыбки тронула ее губы. – Новые мужчины в твоей жизни?

– Несколько, – сказала она. – Ну, а как насчет тебя?

– Нет, – сказал он серьезно. – Никаких новых мужчин. Девушки – да, но никаких новых мужчин.

Он надеялся рассмешить ее, но опять вызвал лишь призрачную улыбку. Мое появление беспокоит ее, – подумал он. Она не знает, зачем я здесь. Не для того она ждала меня три года, чтобы я наконец появился. Ей хотелось бы, чтобы я оставался пропавшим без вести.

– Видишься с кем-нибудь постоянно?

– Живу в свое удовольствие.

– Ты всегда так и поступал. Во всяком случае, ты ни разу не пришел домой сказать мне, что поставил какую-нибудь симпатичную девушку-католичку в интересное положение. В этом тебе надо отдать должное. Ты либо был очень осторожен, либо тебе везло, либо ты был очень вежлив.

Он попытался сохранить бесстрастное лицо. В первый раз за всю жизнь она заговорила с ним о сексе.

– Так или иначе, рано или поздно тебе придется это сделать, – сказала Элис. – Говорят, что холостяки живут прекрасно. Это не так. Ты просто становишься старым и безобразным, полным песка, как мистер Фримен.

Ларри фыркнул.

– Я слышала твою песню по радио. Я говорила всем, что это мой сын. Это Ларри. Большинство мне не верило.

– Ты слышала?

– Ну, конечно. Ее постоянно передают по этой рок-н-рольной радиостанции, которую слушают юные девицы.

– Тебе понравилось?

– Не больше, чем вся музыка этого сорта. – Она посмотрела на него твердо. – Думаю, что какие-то места звучат очень впечатляюще. Похотливо.

Он заметил, что переступает с ноги на ногу, и заставил себя остановиться.

– Мне просто хотелось, чтобы это звучало… страстно, ма. Вот и все. – Лицо его покраснело. Он никогда не думал, что будет сидеть на кухне у матери, обсуждая страсть.

– Страсти место в спальне, – сказала она отрывисто, прекращая искусствоведческий разговор о его хите. – Кроме того, ты что-то сделал со своим голосом. Он звучит так, словно ты черномазый.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});