Песнь серебра, пламя, подобное ночи - Амели Вэнь Чжао

швам.

Паника захлестнула девушку. Она резко отвернулась. В ушах зажужжало, а зрение затуманилось. Она не осознавала, что делает и куда направляется, только бы оказаться подальше от Доннарона.

Перед самым столкновением Лань только успела заметить, что врезалась в кого-то высокого и темноволосого.

4

Мир твоей душе,

Надеюсь, ты найдешь Путь домой.

Из погребальных обрядов Хин

– Прошу прощения. – Чья-то рука в черной перчатке метнулась к ее талии, чтобы поддержать, другая ухватилась за край подноса, прежде чем тот опрокинулся и содержимое с грохотом посыпалось на пол. – Я не хотел вас напугать.

Некто, с голосом, прекрасным и глубоким, как бархатная полночь, говорил с ней на почти идеальном элантийском.

Лань моргнула, когда ее поставили на ноги, а поднос снова оказался в ее руках. Спаситель девушки поспешно, словно убывающая тень, отступил, и именно тогда она увидела его лицо.

Перед ней предстал тот самый парень, которого она заметила раньше. Тот, что смотрел на нее. Незнакомец, выглядевший совершенно неуместно среди сверкающих лакированных панелей и красных ширм, украшавших стены чайного домика, учтиво стоял в двух шагах от нее.

Оказавшись так близко, Лань поняла, что парень с гладкой кожей и черными волосами достаточно молод. Возможно, всего на цикл или два старше ее. Он был настолько красив, что казалось, будто бы он сошел с картины.

– Я… – она оглянулась, слишком взволнованная, чтобы заботиться о правилах приличия. Госпожа Мэн смеялась, откинув голову назад. Она потерла пальцами воздух – знак, который, как Лань научилась распознавать, обозначал обсуждение цены. У нее в запасе оставалось не больше нескольких минут. – Извините, я… простите меня…

– Одну минуту. Прошу вас. – Легким движением он поймал ее правое запястье, совсем не сжимая и очерчивая что-то, напоминающее вопросительный знак. Ничего общего с хваткой элантийского солдата. – Я хотел бы с вами поговорить.

В любом другом случае она была бы польщена: никому из элантийцев даже в голову не пришло бы просить девушку из племени хин поговорить с ними. Обычно они просто приказывали. И ждали, что им подчинятся.

Судьба послала этого парня к ней именно в ту ночь, когда ее жизни суждено было измениться.

– Извините, – сказала Лань, – но я как раз собиралась…

И тогда хин сунул руку в складки своего плаща и вытащил порванный, пыльный и очень знакомый кусок пергамента.

Остальной мир исчез, когда Лань разглядела Богов-Демонов в углах свитка и верхнюю часть изогнутого иероглифа, который она изучала всего несколько перезвонов назад. Девушка моргнула, затем посмотрела на своего собеседника. Теперь она была полностью сосредоточена на нем.

Выражение его лица было внимательным, бесстрастным, но глаза… Они, казалось, проникали в ее разум, постепенно разгадывая каждую из хранящихся там мыслей. Несмотря на это, в этих глазах читался намек на удивление, смешанный со смущением, словно он обнаружил в ней что-то неожиданное.

– Что вам известно об этом свитке?

У нее не было ни времени, ни терпения для любезностей и словесных игр.

– Откуда он у вас?

Парень все еще наблюдал за ней вызывающими тревогу глазами. В ответ Лань почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в животе, что-то глубокое и древнее… За этим последовало внезапное покалывание на левом запястье, прямо там, где был ее шрам.

– Кто вы? – спросил он. Его вопрос был слишком общим и таким неожиданным, что Лань почувствовала, как из ее горла вырывается испуганный смех. Она взглянула на дверь. Госпожа Мэн все еще вела беседу с солдатом, но смотрела прямо на Лань. Ее алые губы изогнулись в улыбке, но глаза оставались холодными, когда она подняла руку и поманила ее острым золотым когтем.

Подойди.

Лань снова повернулась к хину, ее мозг лихорадочно работал. Новый план сформировался в долю секунды.

– Я могу рассказать вам все, что знаю, – сказала она сладким, заискивающим голосом. – Вам только нужно сказать Госпоже, что сегодняшний вечер вы хотели бы провести в моей компании.

На щеках парня выступил румянец. Он слегка прищурился, будто в чем-то подозревая девушку.

– Я не намерен совершать столь предосудительный поступок, – сказал хин.

Его слова едва ли задели Лань.

– Пожалуйста, господин.

– Господин? – Он приподнял бровь.

– Гэгэ. Старший брат. – Лань изобразила свою самую слащавую улыбку. – У вас же есть деньги. Вы могли бы выкупить мой контракт. Обещаю рассказать вам все, что знаю об этом свитке. – Не то чтобы она много знала, но Лань, очевидно, не собиралась в этом признаваться.

Резкое выражение лица хина немного смягчилось. Он открыл рот, и на мгновение Лань подумала, что он готов согласиться, когда незнакомец произнес:

– Прошу прощения, но для такого у меня недостаточно средств. – Он постучал пальцем по свитку. – Будьте добры, расскажите мне, какие дела связывали вас с Вэем.

– Со стариной Вэем? – Его имя сорвалось с ее губ. – Я… я просто была с ним знакома.

Она снова посмотрела на дверь. Улыбка Госпожи Мэн исчезла; теперь, когда в ее изящных жестах была заметна агрессия, взгляд хозяйки чайного домика был достаточно острым, чтобы о него порезаться.

Незнакомец наблюдал за Лань.

– Я должен был встретиться с Вэем, – сказал он наконец, и посреди растущей паники Лань внезапно кое-что вспомнила.

«Думаю, в следующий раз мне удастся найти для тебя что-нибудь действительно стоящее, – сказал ей по секрету старина Вэй, ухмыляясь беззубым ртом. – Мой источник познакомил меня с одним придворным. Он ищет на рынке…»

Это… был тот самый придворный пес, о котором говорил старик Вэй?

Следующие слова незнакомца поразили Лань как удар под дых.

– Он мертв.

Она резко выдохнула, как если бы ее действительно ударили.

– Он… – она не могла заставить себя произнести это.

– Его магазин был разграблен. Большая часть того, что оставалось внутри, уничтожена. К тому времени, как я туда добрался, он был уже мертв. – Взгляд парня был острым как лезвие. – Если вы как-то вовлечены в случившееся, лучше скажите сразу. Я все равно докопаюсь до сути.

Она едва слышала его. Разум Лань все еще крутился вокруг того факта, что старина Вэй был… был…

Тут она вспомнила про серебряную ложку, и все стало ясно. Белые Ангелы, которые вошли в лавку старика Вэя. Ложка была единственной вещью, которая могла бы привлечь их внимание. В эти неспокойные дни каждому хину было известно, к каким последствиям может привести владение любым значительным количеством металла – особенно таким драгоценным, как серебро.

Старина Вэй. Лань закрыла глаза, ее горло сжалось до такой степени, что она едва могла дышать. Он умер, потому что… потому что она