Охотники. Мегалиты Империи - Ник Перумов

Это не подделаешь, не сыграешь. Не возьмёшь из рассказов и книг, из отвлечённого умствования. Это можно только прожить.

Вениамин проживал.

* * *

Асти на белых простынях и сама белая, без кровинки в лице. Она уехала в имение богатых дядюшки и тётушки, где гостила каждый год с самого раннего детства. Она очень смущалась и винилась, что не могла взять его с собой, даже в качестве жениха.

«Дядя с тётей очень строгих правил, прости, родной. Не грусти, я вернусь уже через три недели…»

Вампиры высосали её досуха. Её и только её. Их было четверо, и они пировали каждую ночь. Вениамин едва успел проститься – и навсегда унёс отпечатки вампирьей магии.

Все четверо упырей встретили свой конец. Последнего они убили уже вместе с Дарой.

* * *

Деревенская ярмарка под Предславлем. Упырь, рухнувший с вечерних небес прямо в толпу детей, слушавших сказителя у костра. Рубящие удары «крыльелоктевых суставов», что рассекают плоть лучше остро отточенной стали. Дикие крики со всех сторон. Вмиг сделавшийся белым отец сожранного у него на глазах сынишки. Лишившаяся рассудка мать, застывшая над восковым трупиком, в который обратилась её пятилетняя девчушка с васильковым венком в золотистых волосах.

Скрипят зубы и сжимаются кулаки. Ненавижу их, ненавижу упырей. Всегда ненавидел; всегда буду. Кровь за кровь и му́ка за му́ку.

Они с Дарой приняли бой прямо там. Дара всадила упырю в плечо серебряный дрот; он, Вениамин, ударил заклятьем, очистительным, как ему казалось тогда, пламенем, надеясь отвлечь чудовище на себя, всего лишь отвлечь; огонь стёк по крыльям упыря, не причинив тому никакого вреда.

Однако тварь они спугнули. Упырь ринулся прямо на Вениамина, что, как заведённый, метал в того огнешары; бестия, похоже, совершенно забыла о Даре, а воительница, раскрутив тяжёлый меч, встретила упыря летящим сбоку клинком, начисто снеся тому башку.

* * *

Люберец. Деревянная церковь, покоричневевшие брёвна; разорванный напополам дьячок, рядом с ним – священник в залитом кровью облачении. Вампир не стал тратить на них время, просто убил и теперь шёл на толпу визжащих женщин, в отчаянии прижимавших к себе детей.

Этого Вениамин с Дарой не видели сами. Но нетрудно было восстановить картину происшедшего – по телам, их позам, заломленным рукам и лицам, искажённым от ужаса в последние предсмертные мгновения.

Вампир не прикончил всех за один присест. Он наслаждался властью, всесилием, мольбами жертв, обилием горячей крови – всем.

Он вернулся.

В ту же церковь. Он чувствовал, что там, за наспех навешенной обратно дверью сжались дрожащие и молящие Спасителя о защите люди, по большей части – матери с детишками.

Доски затрещали, петли с хрустом выдрались из брёвен; упырь гордо шагнул через порог – и в лицо ему ударила струя кислоты.

Засевшая над притолокой Дара хлестнула клинком прямо вниз, целя в темя вампиру; он, Вениамин, привёл в действие оба настороженных самострела, вбивших в грудь упыря две скляницы с толчёным серебром и крошечными кристалликами, заставившими лёгкие кровососа вмиг заполниться ненавистным ему металлом…

* * *

Они убивали убийц и побеждали смерть.

Они ненавидели.

Эту ненависть маг сейчас и передавал своему творению.

Миг предельного сосредоточения, миг предельной концентрации.

«Послушай меня, маг».

Прямо в лиловом сиянии лей-силы появилась уже знакомая уродливая голова козлоногого. Правда, глаза его смотрели прямо, открыто и в них читался разум, не только лишь тупая злоба.

«Пророчества Разрушения пришли в движение. Их невозможно остановить. Никому это не под силу, ни смертным, ни остаткам Древних Богов, ни даже этому вашему Спасителю. Мир обречён. Он смертен, так же смертен, как и вы, люди. Жизнь каждого из вас конечна и точно так же конечен срок вашего мира. Он истекает. Пророчества Разрушения для него – это как болезнь у старика. Тело больше не может поддерживать жизнь. Наступает конец. Но ты можешь спастись. Спасти себя, других. Многих, кто сможет пройти дорогами порталов, что ты сумеешь открыть. Смерть мира не означает смерть всех его обитателей. Лучшие уйдут, если очень и очень постараются. Но на то они и лучшие. Это закон существования, сильные выживают, слабые гибнут. Не ты его установил, маг, не мы, и не нам это менять».

– Кто ты?! – сорвалось с губ чародея. – Почему даёшь советы?!

«Мы просто сила, что разбужена Пророчествами Разрушения. Мы не есть ваше «зло». Мы не убийцы, чародей. Мы – могильщики. Это наше предназначение. И мои советы тебе – часть его. Могильщики не радуются смерти. Они делают свою работу».

– И твой совет?

«Беги. Брось эти нелепые занятия и беги. Ищи заклятья больших порталов, с их помощью ты сможешь вывести всех, у кого есть хотя бы зачатки магии. Иные просто не смогут пройти. Мы не желаем им смерти. Мы никому не желаем смерти. Мы только исполняем предначертанное. Уходи отсюда, волшебник, ищи ответы. Они есть. Ты и другие – вы их найдёте. Всё остальное не имеет значения. Пророчества Разрушения пришли в действие».

Голова козлоногого исчезла. Лицо Вениамина покрывал пот, глаза немилосердно щипало, однако он продолжал насыщать плоть своего эрадикатора силой лей-линий – нельзя ни сбиться, ни остановиться.

И он-таки докончил обряд, выкинув из мыслей все Пророчества Разрушения и тому подобное.

Остановилась рунная мельница наверху, иссяк обжигающий поток силы. Маг тяжело дышал, но утереть пот со лба он осмелился лишь когда его конструкт мягким неслышным движением соскочил с каменной плиты на пол.

Они посмотрели друг другу в глаза, создатель и созданный.

– Идём, – хрипло проговорил маг.

Существо осторожно переступило с ноги на ногу. Оно могло ходить и как человек, и как зверь. Все четыре конечности могли, если надо, сделаться лапами для бега или руками для захвата.

Чародей поднялся наверх. Конструкт бесшумно крался следом.

Делия вскочила на ноги, подлетела, протягивая магу бокал горячего питья. Обычно румяная, сейчас невысокличка была бледна, словно призрак, со щёк сбежала вся краска.

– Всё хорошо, милая. – Вениамин приобнял её. Его пошатнуло, и Делия немедля подсунула ему стул. – Всё удалось…

– Сейчас я его выпущу. – Делия деловито отодвигала засовы и запоры. – Иди сюда, мой хороший! Иди сюда! Смотри – всё открыто, беги! Ты свободен!

– Помни свой долг, – проговорил маг, глядя прямо в устремлённые на него глаза конструкта. На мгновение там мелькнуло нечто странное, осмысленное, разумное – словно душа бедолаги дровосека выглянула из-за края смерти, попрощаться и сказать, мол, не подведу.

Но этого, конечно, быть не могло. Существо-истребитель вампиров было не изменённым, переделанным половинчиком с его сознанием в новом теле. Нет, оно было некроконструктом, «corporis animati», движущимся неживым кадавром, и Вениамин прекрасно понимал, что его ждёт, если Капитул таки докопается до причины странных «умерщвлений», случившихся в последнее время с целым рядом высших вампиров.

– Ну, беги, мой хороший, – ласково, словно любимому коту или пёсику, сказала Делия. Конструкт последний раз взглянул на неё, на чародея, коротко кивнул и мягко затрусил к дверям.

На пороге же, однако, он вдруг остановился, ткнувшись головой в грудь Делии, а та, хлюпнув носом, погладила его пару раз по могучему чешуйчатому плечу.

Конструкт отстранился и бесшумно исчез за порогом. Тьма поглотила его мгновенно, словно никогда его тут и не было.

– Закрывай двери, Дели, – негромко вздохнул маг. – Дует.

* * *

Ему оставалось ещё одно дело, и занялся им Вениамин на следующий же день. Вокруг царила уже самая настоящая зима, хотя по календарю полагалось быть ещё осени; снег лёг прочно, основательно, и ясно было, что это уже до весны.

Половинчики в селении, впрочем, совершенно не унывали. Снежные дни они встретили смехом, заливкой горок, возведением крепостей, эпическими битвами на снежках – словом, веселились вовсю, словно дети. Над трубами их низких уютных домиков дружно поднимались дымки, наступало время, когда невысоклики, наработавшись за весну, лето и осень, могли предаться недолгой праздности. Да и то сказать – обогреваемые термальными водами теплицы всё равно требовали заботы, умельцы ладили кто тёплую одежду, кто валенки, кто меховые шапки, словом – кто что.

Хорошо, что ездовым варанам, их «северной» породе, снег был нипочём. Вениамин и Делия отправились, едва рассвело, и провели среди свежевыпавших снегов немало времени, хотя от башни их отделяла самое большее сотня или две шагов.

Исполинский топор из красного железа они нашли далеко не сразу. Хотя куда бы могла деться такая штуковина выше человеческого роста? – однако вот делась. Снег как-то подозрительно быстро и густо укрывал её, и казалось – торчит себе какая-то не то обломанная лесина, не то просто жердь…

Топор был огромен. Вениамин едва смог его пошевелить; удар таким не выдержит никакая броня и никакой человек. Да что там человек, перед таким не выстоит даже гном.