Власть Зверобога. Выживание - Ноэми Норд

Больше всего докучала настырная несносная жалость. И умели же вдруг скорчить скорбные мины при виде матери:

«Тяжело богачке на маисовых полях».

Мать ненавидела жалость. Стоило показаться на улице, как соседки, отклеив пальцы от недостряпанных лепешек, принимались теребить бусы и качать головами:

– Ой, что теперь с нами будет!

– А что будет с нашими детьми!

– Бегут и бегут в деревню из больших городов!

– И чего им в городе не хватает?

– Не чего – а кого.

– Нам и самим не хватает.

– Горе-горе!

– Лишь бы хрустальная голова не накликала беды.

2. Гнезда богов

– 11-

Раздался шум, стук дубинок, девчоночий визг. Ловили игуану. Она забежала в деревню и застряла шеей в терновой изгороди. Дети и женщины, вооруженные, кто скалками, кто дубинками или просто камнями, выскочили на зов:

– Еда сама к нам пришла!

– Большая игуана!

– Окружай!

Громче всех вопила, размахивая кривой дубиной, Крученая Губа. От волнения она раскраснелась, глаза горели, на закушенной губе выступила кровь.

Необыкновенно крупная игуана размером с двух матерых аллигаторов в ужасе металась внутри живой изгороди. Вылезший из земли корень тиса крепко схватил ее за лапу. Несчастная дергалась и вертелась вьюном, но освободиться не могла. От каждого рывка петля затягивалась туже. Животное глубоко расцарапало землю, искромсало ствол.

– Какая сильная! – перешептывались охотницы.

– А когти – смерть! Голову отсечет – моргнуть не успеешь.

На таких ящериц даже бывалые воины опасались охотиться, потому что в ловкости и силе нет этим тварям достойного соперника. Мелькнет молнией коготь – и потроха горе-охотника вывалятся под ноги, не соберешь.

– Пока мужчины развлекаются на празднике, поймаем чудовище и накормим детей, – решили женщины.

– Поймаем? Она чудовище.

– Справимся. Мужчине бог дал силу. А женщине ум. В трудные времена ум важнее силы.

– Обойдем игуану против солнца. Только тихо.

Игуана замерла, пытаясь слиться с оградой, ее изумрудные бока медленно перекрасились в цвет жухлой осоки. Лишь изредка из щели рта молнией взлетал, пробуя воздух, раздвоенный блестящий язык.

Шаг за шагом охотницы, крадучись, сокращали расстояние до жертвы. Голод ослабляет руки, зато зрение, обоняние и слух при этом становятся острее.

Если двигаться медленно-медленно, как изменяются облака в безветренную погоду, ящерица не заметит врага. Поэтому даже моргнуть на полресницы нельзя, а если невидимой паутиной резанет по зрачку – плачь, но терпи, иначе добычи не видать. Шаги нужно делать мелкие и бесшумные. Такой походке учится каждый годовалый ребенок, иначе не стать ему удачливым воином.

Ближе и ближе подходили охотницы к игуане. Она их заметила, но с места не двинулась, лишь изменила окрас на спине.

Резко взлетела дубинка Крученой Губы, удар пришелся по хвосту. Я добавила чуть выше.

Позвонки громко щелкнули и длинный, в полтуловища хвост с каменным хрустом отвалился к нашим ногам. Он извивался, размазывая темную кровь по траве. Мощная струя густым фонтаном окатила охотниц. Они отступили, вытирая лица.

Игуана беспомощно оглянулась. В неподвижных синих глазах я разглядела себя, кровавую убийцу, отраженную тысячу раз.

Тысяча убийц держала в руках тысячу дубинок. Вот такими глазами смотрела игуана на меня.

Синий взгляд пронзил душу.

Мама всегда восторгалась ловкостью и умом этих животных. Она говорила, что в ящерице живет два существа. Одно – морское, а другое – небесное. Поэтому у них два сердца и два мозга, а тайный разум спрятан в косточке, которая надламывает хвост.

Но обмануть охотников игуана так и не смогла. Кто польстится на хвост, тому мозгов не видать. Так у нас говорят о лентяях. Охота продолжалась.

Медленно – медленно над головой игуаны поднялась заслоненная ветками дубинка Крученой Губы.

– Беги, глупая! – вдруг закричала я и, подцепив петлю, ослабила захват на когтистом пальце. – Беги, не оглядывайся! Кыш! Кыш!

Отекшая лапа дернулась, выскользнув из ловушки. Игуана протиснула обрубок туловища сквозь расшатанные прутья и, тяжело стуча когтями, скрылась за валунами.

Крученая Губа бросилась следом, вопя:

– А-а-а! Бей, уйдет!

Но никто из охотниц не тронулся с места. Кто не знает, что за ящерицами бегают только ящерицы!

Смешно ловить молнию или бегущую игуану.

Крученая Губа вернулась, проклиная мгновение, когда моя дурная голова прорезалась в этот мир. Она в раздумье остановилась над сброшенным хвостом. Он лежал перед ней, как огромный кусок мяса, и в месте надлома еще дымился, будто его только что отварили.

Крученая Губа попробовала поднять подарок, но тяжелый хвост выскользнул в грязь. Она посмотрела на меня, что-то обдумывая.

– Грохнуть бы тебя вместо ящерицы – и на вертел! – ее голос заскрежетал, как скребок по чешуе каймана. – Если бы не твоя жалкая трусость, у нас было бы еды в пять раз больше.

– Если б ты убила ее сейчас, через месяц игуан уменьшилось бы ровно в тысячу раз, – ответила я.

– Думаешь, она оставит приплод в камнях? Как бы ни так! Засуха спечет ее тухлые яйца.

– К тухлым яйцам тебе не привыкать.

Крученая Губа вскрикнула что-то вроде: «Уйю-пуйю!», и кривая дубинка с шумом описала круг над моей головой:

– Пусть твой отец вождь, зато мой – Старший жрец. Мы равные.

– Наше равенство, как у скунса с кетсалем.

Моя дубинка тоже умела рисовать свистящие фигуры. На этот раз я изобразила что-то вроде жалкого скунса.

Крученая Губа раскрутила дубинку солнышком:

– Не зазнавайся, – сказала она. – Мой отец – страж смерти. Он мастер пыток. Если захочет, твоя мать сама отдаст ему хрустальный череп.

Ее взлетевшая дубинка рассказала всему свету о черепе, о великой тайне.

– С какой радости Жабий жрец заберет сокровища моей матери?

– С той радости, что принцесса родилась с трубкой в зубах и постоянно храпит, закатив синие манго под лоб.

Дубинка Крученой Губы нарисовала, как пар над котлом устремляется к небесам.

Тут в спор вмешалась Маленькая Лилия и пропищала:

– В секретном сундуке свернулись сорок ядовитых змей. Если Жабий жрец откроет его, они плюнут в глаза и откусят длинный нос.

– «Длинный нос»? Я знаю, как вас обеих накажет «Длинный нос». Слышала.

Дубинки скрестились.

– Что ты могла слышать, из того, что мы не знаем? Главные новости племени рождаются в голове моей матери, и лишь потом вождь собирает совет.

– Ненавижу тебя, Синевласая! Из-за твоей глупости погибли Кенар и Оцелот. Мне и Серой Мышке не досталось жениха к празднику Новобрачных.

– Лучше посчитай, сколько женихов в прошлом году не захотело сорвать с тебя повязку невинности? Неужели ты думаешь, что братья Храброго Лиса польстились бы на невесту скунса? Или сварливую Серую Мышь? Ты убежала в болото, и шипела там всю ночь, как болотная крыса.

Мой язык тоже умел больно жалить.

– Неправда!

– Правда-правда! – запищала Маленькая Лилия. – Я слышала! Она обзывала Пернатого Змея затраханной вороной. Обещала повесить глазами на сук и говорила: «Чтоб ты долго мучился, проклятая клоака попугая»!

– Замолчи, ябеда!

Дубинка Крученой Губы описала над головой сразу десять! О, нет – двадцать!.. И даже тридцать кругов! Это было высочайшее достижение даже для Оцелота, чемпиона Говорящих Дубинок.

Все ахнули: «Тридцать два!» Но голос соперницы дрогнул:

– Не смейся над тем, что было. Лучше поплачь над будущим. За вранье жрец отрежет принцессам языки. Я слышала, как он сказал вчера на тайном сходе: «Судьба Синевласой Лани не должна соединять яд греха и сладость праздника, боги не позволят».

– Из Жабьего жреца всегда сыплется много непонятных слов. Но слова не шоколадные бобы.

– Ну что ж, скажу, чтобы ты, принцесса, знала: совет племени уже решил, что Храбрый Лис будет моим мужем.

Моя дубинка дрогнула и перестала свистеть. Сердце оборвалось.

Крученая Губа усмехнулась:

– Старейшины долго спорили, но пришли к выводу, что Хитрый Лис нарушил закон и потерял право выбора. «Грязь души отмоет чистая вода», – сказал отец. – Догадайся, что он имел в виду.

Дубинка в руках Крученой Губы снова солнышком запела над головой. – Скажу больше. Так как в племени теперь не хватает мужчин, тебе, глупая голова, подобрали жениха из безусых мальчишек, – она отыскала глазами сестру. – Слышишь, Крошка Лилия, если твоего дружка женят на Синевласой Лани, с кем будешь лепить мячи из гуавы?

Маленькая Лилия закричала:

– Врешь! Врешь! Врешь! Даже попугаи кричат о вранье!

Дубинка Крученой Губы со свистом пронеслась мимо моего лица. Но я не отшатнулась. Дубинки скрестились. Потом разлетелись и снова ударили друг друга. Дубинка лгуньи несносно визжала, не обрывая сплошную линию издевок. Уж в чем-чем, а в искусстве унизительных фигур Крученая Губа превзошла великих мастеров.