Мертвый город - Лев Пучков

Надежда была вполне обоснованной. В «армянском доме» мы с Иваном бились с «курками». И ДНД бьётся с курками. То есть при всех прочих нюансах и трагичных расхождениях в идеологии в этом вопросе мы с ДНД чуть ли не братья. Как минимум соратники.

Вот такие примерно у меня были расчёты.

— Кто знает Ваню Щукина? — спросил командир.

Патрульные синхронно пожали плечами.

— Никто не знает, — резюмировал командир. — Понимаешь, мы с центральным районом как-то не того… А ты из нашего района знаешь кого-нибудь? Или из соседнего?

Упс… Или даже — Ёпрст! — так будет насыщеннее.

Вот это неожиданность.

Я привык, что в центре Ивана знает каждая собака и он там повсеместно имеет большой авторитет. По аналогии я считал, что его знают и уважают во всех районах. Нет, я не наивный дурашка, не надо сразу развешивать ярлыки: но Город реально маленький, местные всё время говорят, что здесь все друг друга знают, и я это знание (в моём случае — незнание) в своё время в полной мере ощутил на своей шкуре.

Хотя логично было предположить, что в тридцатитысячном Городе молодые люди из пригородного района могут не знать многих товарищей из центра.

Да и на «армянский дом» никто не отреагировал. Не оправдались мои надежды.

— Чего молчишь?

— Ну… Понимаете… Эээ…

— Что, падла, язык в ж… засунул?! — злорадно протянул злыдень, угостивший меня плюхой. — А я говорю вам, это диверсант! Вяжем и тащим в комендатуру, не хрен с ним тут болтать!

— Да погоди ты, — осадил его командир. — Не тянет он на диверсанта. Ты же видел, какого они диверсанта повязали — натуральный кабан. А этот какой-то дрищ, тощий, невзрачный…

— И что — тощий? Они всякие бывают, диверсанты! Может, это такой секретный спецназ. Надо его быстро повязать, а то ща кэ-ээк прыгнет!

— Ага, из сугроба? Да на пять стволов? Вот ты Лёха фантазёр, блин… Ну так что, «диверсант», кто-нибудь в нашем районе может тебя подтвердить, нет?

Сослаться на Колю? Я даже фамилии его не знаю. Да и подведу я его и заодно всех прочих: там ведь так всё на поверхности, что пара вопросов и дело до муки дойдёт. А это гарантированно смертный приговор всем, кто хоть как-то причастен к этому злому делу.

— Нет, в вашем районе никого не знаю. В соседнем тоже. Но можно прокатиться в центр, и там…

— Я тебя понял, — оборвал меня командир. — А скажи-ка мне, дружок из центра… Какого гуя ты тут у нас гуляешь со стволом и боезапасом?

Вот он, этот нехороший вопрос. Если сюда плестись из центра пешком, уйдёт полдня. Признаться, что приехал на тракторе, значит сдать Колю. Тут наверняка на всю округу тракторов раз-два и обчёлся.

— На заправку шёл, за солярой.

— А куда соляру наливать собирался?

— В ж… закачать хотел, да? — гнусно хмыкнул злыдень-рукосуй.

— У меня бутылки были пластиковые, — не моргнув глазом, соврал я. — Когда вездеход услышал, побежал прятаться, потерял где-то по дороге.

Я кивнул в ту сторону, откуда пришёл. Там полно свежих следов вдоль колеи, а район поиска можно растянуть вплоть до АЗС.

— Понял. — Реакция на вездеход вопросов не вызвала, для горожан это своего рода норма. — А чего тогда от заправки идёшь, а не туда?

— Ну так… Все туда побежали. Как долго там всё будет, непонятно. Бутылки потерял. Ну и решил вернуться…

— Складно болтаешь, складно. А на что соляру менять собирался?

Ох ты… А вот это я не учёл. У меня с собой, по логике, должно быть что-то ценное на обмен! Сказать, что спирт нёс да обронил, когда бегал от вездехода? Нет, спирт — не пустые бутылки, наверняка пойдут искать. И выяснится, что там нет ни спирта, ни бутылок…

— Смотри, опять тянет, сука! — воскликнул злыдень, верно интерпретировав возникшую паузу. — Думает, сука, как ловчее соврать!

— Я хотел купить.

— В смысле «купить»? — удивился командир. — За деньги, что ли?

— Ну да. А что тут такого?

— Слышь… А ты тут с самого начала?

— Ну да.

— И не в курсе, что на заправках денег не берут?

— Ну… Я в общем-то в первый раз иду на заправку, думал…

— А ну — на землю! — Командир внезапно вскинул карабин и направил ствол прямо мне в грудь.

Все прочие без приказа повторили его манёвр и взяли меня на прицел.

— Ребят, вы чего…

— На землю, сказал! Мордой в снег, быстро!

— Помочь? — с готовностью предложил злыдень, подъезжая ближе и замахиваясь прикладом.

— Нет-нет, я сам…

Я лёг лицом в снег, как и было приказано.

Мне быстро связали руки капроновым шнуром, целый моток которого оказался в кармане у одного из патрульных, поставили на лыжи и повели в неизвестном направлении.

* * *

Вскоре мы свернули на неширокую улочку, заканчивавшуюся тупиком, и я увидел впереди двухэтажное кирпичное здание. Над входом висел внушительный кумачовый плакат с надписью «Комендатура».

Тут меня словно бы цинковым тазиком по черепу звезданули… Недокорм, что ли, сказывается: неужели не мог раньше сообразить?!

В мирное время мне доводилось бывать в военной комендатуре. Нет, я вовсе не разгильдяй, а вполне примерный служака, а в тот раз мы просто обмывали звёзды одного сослуживца. Ну и, знаете, как это бывает обычно: немного перебрали и разошлись во мнениях с троицей сторонних полковников, которые назойливо (я бы даже сказал, нагло и бесцеремонно) пытались призвать нас к порядку. Изрядно помятые полковники вызвали комендачей, в результате их почему-то не тронули, а загребли как раз нашу компанию.

Однако всё это не суть важно, а вот что главное: в комендатуре нас первым делом раздели «по форме раз», тщательно обыскали и вывернули все карманы.

В общем, глянул я на кумачовый плакат, впрыгнул в поток ассоциаций, и у меня вдруг резко скрутило живот. То ли от переживаний, то ли от непривычной пищи, съеденной накануне, а может, от всего сразу, но так припёрло, что дальше некуда.

— Ребят… О Господи… Ребята, мне срочно нужно в туалет!

— Терпи, тут полста метров осталось, — буркнул командир патруля.

— Ребята, ей-богу не могу! Ещё пара шагов и обхезаюсь…

— А-а-а, диверсант-засранец! — обрадовался злыдень-рукосуй. — От страха пронесло, да? Давай жарь квадратно-гнездовым, а мы посмотрим.

— О Боже… Да вы не смотреть, вы нюхать будете! Всей комендатурой будете нюхать, я вам обещаю… Ребят… Ну вам же не ставили задачу меня унижать, вам только доставить… Ну будьте же людьми, я вас прошу…

Наверное, моё перекошенное страданием лицо лучше всяких аргументов свидетельствовало о том, что это не хитрость и не трюк: командир внимательно посмотрел на меня и махнул рукой в промежуток между домами:

— Ладно, давай сюда. Смотри, если дёрнешься — стреляем без предупреждения.

Мне развязали руки и заставили снять лыжи. Увязая в сугробе, я сделал с десяток шагов от тропы и, еле успев сдёрнуть штаны, воткнулся голой задницей в сугроб. По-хорошему, конечно, надо было утрамбовать площадку и подготовить полигон к бомбометанию, но на это у меня уже не было ни сил, ни времени.

Так… Детальное описание процесса опущу по эстетическим соображениям, но получилось всё очень аутентично и натурально, звуковое сопровождение, наверное, было слышно в квартале от места извержения.

Патрульные хихикали и оживлённо обменивались впечатлениями. Особенно старался злыдень, «диверсант-засранец» в его исполнении прозвучало, наверное, раз десять.

Потом я долго мял пару листков бумаги и между делом легко и непринуждённо спрятал в снег своё удостоверение и схему маршрута.

Всё упаковано в целлофан, место приметное. Когда всё кончится, вернусь и заберу.

Хм… Не думаю, что кому-то придёт в голову ковыряться здесь в ближайшие пару дней, атмосфера и экология данного квадратного метра отнюдь не способствуют изыскательским работам.

По завершении процедуры меня водворили на лыжи, вновь связали руки и повели в комендатуру.

— Тебя не с крысятины ли пронесло? — озабоченно спросил командир.

Я его озабоченность понял правильно. Нет, это вовсе не сочувствие, а беспокойство о собственной безопасности. Я слышал, что кое-где горожане едят крыс, но меня и моих близких это миновало. У нас просто их не было, этих крыс, они всё больше в продуктовых точках, в магазинах да на складах, а все эти места принадлежат либо ДНД, либо «куркам». У нас ведь, простите за подробности, даже продуктовых помоек в привычном смысле этого слова не осталось. Съедают всё, что можно съесть, даже картофельную шелуху, так что все помойки тщательно исследованы и на сто процентов состоят из несъедобного мусора. Не резон крысам жить нынче среди голодных граждан, они всё больше льнут к сильным мира сего.

— Нет, крыс не ел, — успокоил я командира. — И вообще я здоров, ни желтухи, ни «дизеля», слава Богу. Просто соседи давеча салом угостили, поэтому, наверное, и скрутило. Непривычная пища.