Женщины вокруг Наполеона - Гертруда Кирхейзен

Мысль жениться на Дезире созрела в голове Наполеона собственно только тогда, когда он в 1795 году был в Париже. С этого момента он не перестает строить самые заманчивые планы на будущее, связанные с этой женитьбой. У Дезире было прекрасное приданое, – как говорили, 150 тысяч франков, – целое состояние для такого бедного офицера, как Наполеон! Он жил тогда на удачу среди всеобщего смешения нравов и положений, подобно многим другим, ожидавшим спасения от реакции. Его средств не хватало ему на необходимое в эти дни всеобщего вздорожания, когда потребность в роскоши и чувственных наслаждениях сделалась почти ненасытной, когда неимущие испытывали нужду во всем, тогда как богачи тратили тысячи и тысячи в один вечер на удовольствия, туалеты, женщин, на малейшую свою прихоть.

С помощью Жозефа роман с Дезире развертывается дальше. При его посредстве влюбленные обмениваются письмами, кроме того, Жозеф сам время от времени сообщает брату известия об его избраннице. Никакой страсти или сильной склонности по отношению к юной Дезире Наполеон не высказывает Жозефу; его занимает только обеспеченное будущее вдали от всех политических волнений, мысль жить вместе с любимым братом. Когда он женится на Дезире, он мечтает купить себе дом в городе и имение, держать экипаж и лошадей, – словом, жить как зажиточный буржуа. Вокруг этих планов целыми месяцами вращаются в Париже все его мысли.

И все-таки Наполеон любил Дезире. Если бы мы могли заглянуть в те письма, которые он писал ей тогда, то, может быть, мы нашли бы в них прототип его любовных писем к Жозефине, без пылкой страсти последних, но все же полных глубокого чувства. К сожалению, они не сохранились. Что сталось с ними? По-видимому, Дезире сожгла эти свидетельства ее юного счастья, тогда как некоторые копии своих собственных писем она хранила до самой смерти. Она была так уверена в любви своего Наполеона, что однажды она написала ему из Генуи, где она находилась вместе с сестрой и Жозефом: «Напиши мне как можно скорее, не для того, чтобы подтвердить мне твои чувства, – ведь наши сердца слишком тесно связаны друг с другом для того, чтобы что-нибудь могло их когда-либо разъединить, – нет, но для того, чтобы уведомить меня о своем здоровье. Ты чувствовал себя не совсем хорошо, когда мы расставались. О, мой друг! Заботься о твоем здоровье и твоей жизни, чтобы сохранить ее для твоей Евгении, которая не сможет жить без тебя. Держи свою клятву любить меня вечно так же крепко, как я держу свою».

Этот ребенок умел уже находить слова, которые может отыскать только любящая женщина. Наполеон знал, что с ней ему обеспечено счастливое существование, что она, всегда любящая и готовая на самопожертвование, сумеет скрасить ему всю его жизнь. Поэтому он так и торопится с этой свадьбой. В каждом письме к своему брату упоминает он о той, которая призвана дать ему это тихое счастье. «Привет твоей жене и Дезире, – пишет он в мае 1795 года. Месяц спустя он хочет послать ей свой портрет, который она у него просила. Но он не уверен, все ли еще она хочет его иметь, и поэтому предоставляет выбор Жозефу: «Дезире просила меня прислать ей мой портрет. Я закажу его художнику. Ты передашь его ей, если она еще хочет его иметь, в противном случае ты оставишь его себе».

Долго он не получал известий о маленькой Дезире, ни от нее самой, ни через своего брата. Может быть, она сердится на него? Почему она не пишет? Наполеон в отчаянии. Мрачные тени заволакивают в его глазах его блестящее будущее. Неужели же должны рухнуть все его планы? «По-видимому, для того, чтобы добраться до Генуи, нужно переплыть через Лету», – иронически замечает он в своем письме к Жозефу, писанном 7 июля 1795 года. И еще раз, 19 июля, когда он все еще не получает известий от нее: «Я все еще не получаю писем от Дезире, с тех пор как она в Генуе».

Но Дезире все не пишет. Неужели же она его забыла? Нет. Причиной тому, несомненно, Жозеф. В нетерпении Наполеон пишет ему 25 июля: «Мне кажется, ты нарочно не говоришь ничего о Дезире; я даже не знаю, жива ли она». А в следующем письме, которое он послал шесть дней спустя, уже написано: «Ты ни слова не говоришь о мадемуазель Эжени». Теперь он уже действительно обижен и называет ее «мадемуазель Эжени».

Но, наконец, письмо от нее! Наполеон счастлив. Он снова воспрянул духом, получив известие от своей Дезире. Мысли о браке получают снова определенность. 5 сентября он уже открыто говорит Жозефу о своих планах. «Если я еще останусь здесь, – пишет он из Парижа, – то нет ничего невозможного, если на меня найдет брачное помешательство. Напиши мне относительно этого хоть одно слово. Может быть, лучше будет, если ты переговоришь об этом с братом Эжени. Сообщи мне об окончательном результате – и дело с концом». Но он не может дождаться ответа; нетерпение грызет его. Уже на следующий же день он умоляет Жозефа: «Не забудь о моем деле! Я горю нетерпением обзавестись своим домом… Или дело с Дезире должно решиться, или нужно его покончить навсегда».

Это были последние слова. Гимн Дезире навсегда умолк в письмах Наполеона; никогда больше он не называет ее имени. Почему?.. Злые языки утверждают, что семье Клари за глаза было достаточно одного Бонапарта и что родные девушки не дали согласия на ее брак с Наполеоном. Но возможно, что и сам Наполеон переменил свои намерения. Может быть, бесчисленные красавицы Парижа, которые «только здесь знали, какое царство им принадлежит», которые здесь были «прекраснейшими в мире», женщины, которых он встречал у Барра, у Уврара, у мадам Тальен и у Пермона, может быть, весь этот блеск и роскошь туалетов, просвечивающее тело, розовые губы, сладкие, вкрадчивые слова парижанок помутили рассудок маленького, худого, плохо одетого генерала. И ради них, может быть, он забыл маленькую провинциалку с прекрасными, невинными карими глазами. Она ведь не знала Парижа, где не было среднего состояния, где женщина была или дамой света или полусвета! Да, Наполеон так основательно забыл Дезире, что сделал предложение приятельнице своей матери, овдовевшей в то время, г-же Пермон. У нее было двое детей, и ее дочь была впоследствии герцогиней Абрантесской, супругой генерала Жюно. Потом он пытал счастья у мадам де-ля-Бушардери, впоследствии мадам Лебо де-Леспарда. Она была возлюбленной Мари-Жозефа Шенье и во время владычества Конвента вела в Пале-Эталите (Пале-Руайяль) разнузданную жизнь. По-видимому, Наполеона особенно тянуло к женщинам, которые были гораздо старше его.

Французская корона не была суждена Дезире Клари. Не ей предназначено было разделить величие, славу и блеск Наполеона. Но ей суждено было впоследствии воцариться над другим народом вместе с Бернадоттом, королем шведов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});