Волчонок - Генри Олди

— Вы меня слышите, курсант?

— Так точно…

— Как вы себя чувствуете?

— Все в порядке…

На лбу Марка, выдавливаясь из-под фиксирующей ленты, выступила испарина. Реакция нормальная, отметил Туллий. Он учел подергивание сомкнутых век и движение глазных яблок под ними. Аналогичным образом курсанты-первогодки реагировали на первую «солдатскую», также болезненную инъекцию.

— Вы что-то видите?

— Никак нет…

Любая армия — это подчинение, думал Туллий. Копья и плазматоры, мечи и лучевые ружья, штурм крепости и захват орбитальной станции — принцип не меняется. Приказ; выполнение приказа. Безусловное, безоговорочное подчинение нижестоящих вышестоящим. В сущности, облегченный аналог рабства — как его понимали испокон веков. Нам, помпилианцам, повезло — управление рабами у нас в крови. Нам, помпилианцам, не повезло — у нас в крови управление, но не подчинение. Тут на помощь приходит химия. Нет спасения, кроме химии, и я, Сергий Туллий, слуга ее.

Он тихонько засмеялся.

Туллий никогда не подвергался инъекциям, подобным той, какая сейчас бродила в венах курсанта Тумидуса. Даже во время боевых действий медслужба подчинялась командованию в обычном режиме — приказы озвучивались вербально или передавались по коммуникационным сетям. Но либурнариев — как все рода войск, ориентированные на прямой контакт с противником — готовили к иному подчинению: ослабленному рабству. Связь такого рода, когда командир чувствовал бойцов, как единый организм, не смущаясь расстоянием, и мог отдать приказ волевым посылом, была незаменимой в полевых условиях.

Фактически речь шла о частичном клеймении: от 3 % у офицеров до 10 % в максимуме у нижних чинов.

Вся сущность помпилианца протестовала против этой формы взаимоотношений. Доводы разума не служили вескими аргументами для физиологии, вышколенной веками эволюции. Едва командир пытался взять солдат под контроль своего клейма, он сталкивался с рефлекторным сопротивлением чужих клейм. Более того, у командира возникали дополнительные трудности. Его собственное клеймо не могло взять в толк, что значит частичное рабство. Клеймо честно пыталось довести дело до конца, превратив солдат в полных, абсолютных рабов, а командира — в их хозяина. Возникал конфликт, где победа любой из сторон означала поражение для вооруженных сил Помпилии.

— Повторяю вопрос, курсант: вы что-то видите?

— Да.

— Что именно?

— Равнина. Снег. Пять солдат.

— Кто они?

— Я.

— Все, как обычно?

— Да.

— Очень хорошо. Попробуйте расслабиться…

На первых двух курсах будущие либурнарии учились подчиняться. Инъекции подавляли протест личных клейм, позволяя старшим офицерам училища — опытным, подготовленным командирам — взять курсантов под контроль. Со временем нужда в инъекциях делалась меньше — психика адаптировалась, частичное рабство входило в привычку, не вызывая сопротивления. К четвертому курсу либурнарий переходил на следующую ступень. Теперь его учили командовать другими людьми, строго дозируя мощь клейма. «Офицерские» инъекции служили незаменимым подспорьем, стимулируя выработку особых гормонов.

— Что делают солдаты, курсант? Те, которые вы?

— Строятся…

— Опишите строй!

— Две шеренги по два человека, и один — впереди…

Норма, отметил Туллий. Первая «офицерская», провоцируя активизацию клейма, создавала у объекта вторичный эффект Вейса, иначе «срыв шелухи». Помпилианцы редко сталкивались с раздвоением реальности на ментальном уровне — только когда брали кого-то в рабство или отпускали на свободу. В такие моменты представитель помпилианской расы видел себя, как пятерку легионеров, а будущего раба — как пленника, которого клеймили раскаленным железом.

Сейчас, при отсутствии потенциального кандидата в рабы, рассудок курсанта Тумидуса «держал строй» — пускай строй был лишь плодом воображения. Если строй нарушался, и это происходило несколько раз подряд, курсант считался непригодным для несения воинской службы в качестве офицера.

— Я… Больно!

Марк дернулся. Доктор ясно услышал скрип зубов. Тело курсанта напряглось, на шее вспухли вены. Не открывая глаз, Марк пытался порвать манжеты — вряд ли осознавая, что делает.

— Держите строй, курсант!

— Я…

— Держите строй! Это приказ!

— Так точно…

Норма, еще раз отметил Туллий, глядя, как расслабляется тело курсанта. Такая вспышка была в порядке вещей. Двадцать минут назад Туллий имел удовольствие наблюдать ее у целого курса. Вот если бы вспышки не было… Доктор обождал еще с минуту — и, когда Марк окончательно успокоился, похлопал курсанта по щекам.

Марк открыл глаза.

— Что вы помните, курсант?

— Я спал?

— Вам что-то снилось?

— Нет.

— Равнина? Снег? Солдаты?

— Никак нет.

— Отлично. Вас что-то раздражает?

— Кроме музыки, ничего.

Норма, в последний раз отметил Туллий. После первой «офицерской» их всегда раздражает музыка. Вокал — в особенности. Он вспомнил, как после инъекции курсант Катилина едва сдержался, чтобы не запустить уникомом в акустическую линзу, и тихо засмеялся.

II

— Третий — Первому. Вышли на исходную.

Пауза.

— К выполнению задачи готов!

Третий — курсант Сулла — из кожи вон лез, лишь бы отрапортовать раньше других. Сфокусировав взгляд на индикаторе связи, Марк дважды моргнул, переключив канал. С помощью вирт-сенсора сделать это было проще, но визуальное управление Марку давалось туго. Он дал себе зарок упражняться при всякой возможности.

— Второй — Первому. К выполнению задачи готов.

— Первый — Второму. Доложить подключение к местным средствам оповещения!

— Подключение обеспечено. Сообщение скомпилировано.

— Первый — Третьему. Доложить готовность транспорта!

— Транспорт — готовность один. Время прибытия на точку — четыре минуты тридцать секунд.

— Первый — Второму-Третьему. Общая минутная готовность! Повторяю: минутная готовность! Синхрон.

— Третий — есть синхрон.

Марк выругался про себя. Опять Сулла его опередил…

— Второй — есть синхрон.

— Минутная готовность! Отсчет пошел.

Рой персонал-индикаторов в «макушке» сферы откликнулся зеленым мерцанием. Бойцы приказ приняли и подтверждали готовность. А разнобой — обычное дело. Кто-то торопится, как Сулла, кто-то тормозит… Все как у людей. В ожидании сигнала Марк вывел панораму с камеры сопровождения. Его декурия, рассредоточившись, заняла позиции на северо-восточной окраине туземного городка. Камуфляж-«хамелеон» позволял бойцам слиться с местностью: Марк и сам не сумел бы их разглядеть, если б не контурные метки с личными номерами и контрольками. За декурией, в зарослях серого от пыли бурьяна, под веерами разлапистых листьев-ладошек, притаились две грузовые антиграв-платформы. От досужих глаз платформы скрывала оптическая иллюзия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});