Очевидность и построение . Материалы для критики исторической догматики - Ральф Девидсон

И что исследование (над кумранскими текстами—ВП) приравнивает «китаев из Ассирии» с римлянами. Тогда такое отождествление имеет место вопреки установкам маккавеев, для которых Киттим не только не являются римлянами, но и являются их врагами). Итак, текст исходит из того, что Рим был вблизи Израиля и что Испания была отдалена от Рима. В целом возникает впечатление, что как будто как Спарта, так и Рим, были королевствами в Малой Азии. Это соответствует описанию в Талмуде. В Талмуде указывается в установках расстояние от Рима именно в 120 миль. «Когда-то шли раввин Гамлиль и раввин Эласар, раввин Еошуа и раввин Акива по вашему пути и слышали шум толпы многолюдных римлян из Путеоли, на расстоянии 120 миль». (Талмуд; Маккот 24a/24b, S. 197). При этом следует из контекста, что эти раввины держали путь к себе на родину. Речь идет во всяком случае, не об Италии.

Глава 5

Что первые арабы знают о последних греках и кем является Аристотель?

Так же мало, как тексты Нового Завета, которые должны быть написаны в настоящее время эллинизма, знает греков, римлян и греко-римскую культуру последующая арабская культура. Хотя арабы якобы усердно копируют тексты и применяют изобретения так, что ориенталистика рассматривает арабскую культуру решительно в качестве ренессанса греческой: «Этот ренессанс греческой философии и науки влиял в той мере на ислам, что иногда шло к тому, чтобы отказывать умственному миру в любой оригинальности. Это предстоит исследовать». (Клауде Каген, Islam («Ислам»). Frkft. 1987, S. 127)

Клауде Каген пишет об историографии арабов: «Если рассмотреть время до ислама, то должно броситься в глаза, что изображены только «дни арабов», полулегендарная иранская история и эпизоды библейско-коранской Мифологии; в то время, как они перенимали в других ветвях науки так много от греков, не говорится здесь о греках ничего. Так же это, естественно, и с римлянами, о которых в западных авторах находят едва ли упоминание. (Каген, 127)

Итак, «Арабы» продолжают работу «греков», не зная греческой истории, которую позже создадут византийцы, и которая, оказывается, будет лидировать вплоть до итальянского ренессанса. Если арабы говорят об авторах, которых мы считаем греками, то тогда они отказываются от того, чтобы классифицировать этих авторов с точки зрения национал-этнической, называя их просто «старый». Мы будем позже фиксировать то, что, естественно, арабская культура с VII по XII столетия также является фикцией, но можно заметить уже здесь, что это уже почти известно арабистам. Арабская культура называется именно арабской, хотя, прежде всего, носителями культуры были не арабы: «Эта культура является арабской, так как до поры до времени народы, разделенные разными языками, в тот момент помогали ее построить на совместной базе арабского языка». (Каген, 120) Итак, арабская культура называется так потому, что народы связывал арабский язык. Как мы будем вынуждены позже на этом основании заняться языками и шрифтами.

***

Самым важным «греческим» философом, который находит в арабо-исламской культуре признание, является Аристотель[50][50]. К этому Аристотелю я нашел теперь у Абд Аль-Тарифа аль Багдади (1162-1231) интересное замечание. Готард Штромайер, которому я буду обязанным этой мыслью, пишет об этом Багдади: «В его известном описании Египта он подошел к разговору об огромной колонне в Александрии, которая однозначно еще сегодня идентифицируется как так называемая колонна Помпея[51][51]. В ее окрестности он нашел остатки когда-то предоплагемеого портика, наверняка принадлежащего старому Серапиону, и вставил при этом замечание: «Я придерживаюсь мнения, что это портиком, на котором обучали Аристотель и после него его ученики, и что этот дом был домом науки, который сооружал Александр, когда он воздвигал города. И в нем была библиотека, которую Амр ибн аль-Аббас с позволения Омара позволил сжечь»[52][52]. Для этого Багдади это является само собой разумеющимся то, что Аристотель, преподаватель Александра, жил и обучал в Александрии. Об Афинах и греческой национальности, оказывается, он не знает ничего.

Предполагаемая самостоятельная греческо-византийская история передачи Аристотеля исследована до сих пор мало. Гунгер об этом просто пишет: «Отдельные работы могли бы достигнуть византийского средневековья различными путями». (Гунгер, 231) Верится также еще в утверждение Страбона[53][53], что рукописи Аристотеля должны были быть скрыты в месте по имени Скепсис в подвале от жадного на книги короля Пергама. Тогда они были привезены Апелликоном в Афины, чтобы в конце концов быть доставленными в Рим как военная добыча. Страбон пытается объяснить этой «теорией подвала» состояние «ущелья», забвения аристотельской философии после той смерти. (Гунгер, 232). Но значительно более важным, полностью невыясненным вопросом остается тот, как тогда же рукописи снова должны были прибыть в Византию. Вместе с тем Вильгельм фон Меброк (из Меброка) в конце 13 столетия мог тогда утверждать, что оригиналы Аристотеля были найдены в Греции.

Если мы почитаем в текстах из Византии XII и XIII столетий, то мы зафиксируем, что Аристотель там был не признаваем, пренебрегаем, и примерно с середины XIII столетия церковью даже был запрещен.

Григорий (в 1283-1289 патриарх Константинополя) описывал в конце XIII столетия свой путь образования, как указано ниже. Он родился на Кипре, когда тот был в руках итальянцев. При этих латинах он изучает часть аристотельской логики, но очень немного. Тогда он отправился на поиск образования. Он идет в Никею, «Так как это называлось, что там преподавало так много обученных мужчин, которые происходили как будто бы из Афин». Когда он оттуда ушел, он был разочарован: «Ученые там не знали ничего другого для преподавания, кроме поверхностной грамматики и поэтики. Они знали о риторике и философии и остальных науках только по слухам». Григорий жалуется, что он предпринял столь далекую и столь дорогостоящую поездку и изучил там столь мало: «Изучают склонение основных слов, спряжения глаголов, и то, как сын Тиндерауса был ограблен, как город Приам пал ... как сыновья Эдипа[54][54] один против другого злобствовали—наверняка весело, но без заботы о правде». Наконец он находит преподавателя по имени Акрополит[55][55], который читает лекции об Аристотеле. Но учеба должна скоро закончиться, так как внезапно изучение Аристотеля нужно согласовывать впредь с церковью: «Дальнейшей его работе ему помешал страх за свою жизнь, который, как и многие другие догматические новшества, угрожали церкви бунтом». (Согласно H.G. Beck, Leben in Byzanz, («Жизнь в Византии»), Мюнхен 1982, S. 151). Григорий был в 1283-1289 годах патриархом Константинополя (подтверждено официальным списком патриархов православной церкви, напечатанном у Сергеева, известен как Григорий (Георгий) Кипрский—ВП), вскоре после этого он опубликовывал собрание работ.

«Реальный» Аристотель мог бы быть мифической фигурой, которую можно было бы рассматривать в свете египетской истории культуры: «В простонародном египетском тексте мы находим почитание бога Тота, который почитался как птица Ибис. Выглядел Тот как человек с головой Ибиса, иногда также как павиан. Центром его поклонения должен был быть Гермополис в центральном Египте. Предполагается, что культ Тота распространился только во время Птоломеев[56][56], но уже в книге мертвых (Totenbuch, известный источник по египтологии) показывается Тот как могущественное Божество. Тот появляется, согласно Мартин Берналя, также в Ветхом Завете. В книге Иова мы находим строки:

Кто дал thwt мудрость?

Кто дал sekwi разум?

В немецком переводе стоит, разумеется:

«Wer verlieh dem Ibis Weisheit,/ oder wer Einsicht dem Hahn».

(В русском переводе стоит: «Кто вложил мудрость в сердце и кто дал смысл разуму?». (Иов 38:36). На протяжении всей книги Иова Ибис не упомянут ни разу, один раз написано слово Тот—ВП).

Берналь цитирует, кроме этого, эксперта Марвина Попа, который написал комментарий к Иову и который защищает перевод thwt как «Тот». Филон из Библоса воспроизводит финикйское произношение как «Taaui (os)». «Общеизвестно, что интеллектуальный Тот-Тааутос, изобретатель алфавита и основоположник всего знания, отождествлял имена Гермес Трисмегист/Тремаксимус с Гермесом-Меркурием греков и римлян». (согласно M.Bernal Schwarze Athene, (М. Берналь, «Черные Афины»), Мюнхен 1992, S. 234)

Этот Таут интересен для нас в том отношении, что, возможно, Аристотель как ARIST ТАЕТ мог бы прочитан. (!) ARIST или ARI значит по-арамейски то же, что и «такое большое количество», «столь много», «высоко». Можно было бы, следовательно, предположить, что арабские тексты, которые существуют под своим именем в раннем средневековье, к этому «Большому Тоту» и относятся. Сарацинская культура раннего средневековья тогда была бы достойным преемником египетской культуры и мудрости, что непременно было бы убедительным[57][57].