Присяжный - Эли Бертэ

Дорожка вела к лугам, и де ла Сутьер сказал дочери:

– Твоя тонкая обувь, друг мой, пострадает здесь от сырости, так же как и лакированные сапоги Армана. Возьмите левее, через луг старика Нико, там вы пройдете по сухой дороге. А я дойду до каштановой рощи – посмотреть, сложили ли мои работники дрова, которые я велел нарубить. Через пять минут я вас догоню.

Молодые люди подошли к лугу, где в тени деревьев паслось несколько коров. Миролюбивые животные смотрели, не трогаясь с места, на вторжение в их пределы, но вдруг за кустами бузины раздалось грозное мычание и одновременно стук тяжелых копыт об землю. Пальмира и Робертен с испугом оглянулись: огромный бык стоял в нескольких метрах от них. Надо сказать, что в тот день на шее у девушки была широкая бархатная лента – вероятно, ее яркий цвет был неприятен сердитому животному. Арман, выросший в деревне, тотчас оценил опасность.

– Сорвите скорее вашу красную ленту и встаньте позади меня, – быстро проговорил он.

Пальмира так растерялась, что не расслышала, а может быть, и не поняла совета. С криком ужаса она побежала прочь. Это еще сильнее разъярило быка. Он снова замычал и бросился вслед за девушкой. Арман вновь крикнул Пальмире:

– Бросьте ему вашу ленту!.. бросьте ленту!

Бедняжка наконец поняла, что от нее требуется. Она сорвала красный бант и хотела отбросить его как можно дальше, но второпях споткнулась о камень и упала. Яростно мыча, бык приближался к ней огромными скачками. Еще минута – и несчастная распростертая на земле девушка оказалась бы под ногами рассвирепевшего животного, но Арман кинулся ей на помощь. В руках у него была трость с бронзовым набалдашником. Размахнувшись, он нанес ею такой меткий и сильный удар по морде разъяренного животного, что трость треснула. Бык, забыв о Пальмире, остановился перед смелым противником и устремил на него взгляд красных от бешенства глаз. Затем замычал и, низко опустив голову, кинулся на Робертена, нацелив на него острые рога. Отскочив в сторону, Арман уклонился от смертоносного оружия, и бронзовый набалдашник во второй раз опустился на могучее животное.

Это новое нападение довело ярость быка до предела. Бешеными скачками он силился настигнуть Армана, однако ловкому смельчаку удавалось избежать нападения. Но вот счастье неожиданно изменило ему. Бык резко повернулся и бросился на Робертена с удвоенной яростью. Арман нагнулся, чтобы избежать смертоносных рогов, как вдруг сильный удар приподнял его от земли и отбросил шагов на десять.

Арману не удалось бы избежать смерти под копытами разъяренного животного, но, к счастью, на месте боя появилось новое действующее лицо. Это был де ла Сутьер, который прибежал на крик дочери. Не колеблясь ни минуты, он пошел на быка. Громко крича, он огорошил дикое животное целым градом ударов своего хлыста. Охваченный паническим страхом, бык устремился к изгороди, перескочил через нее тяжелым прыжком и побежал в соседний лесок скрыть свое поражение.

– Пальмира, дитя мое, ты не ранена? – спросил отец с испугом.

– Нет-нет, отец, слава богу, – и она поцеловала его, – но бедный Робертен… Он бросился на быка, чтобы спасти меня. Боже мой! Уж не ценой ли собственной жизни он спас меня? Посмотрите, он лежит без движения!

Действительно, Робертен неподвижно лежал на траве. Став на колени, де ла Сутьер осторожно осмотрел раненого, Пальмира с замиранием сердца ожидала приговора.

– Я не нахожу никаких ран, – сказал наконец де ла Сутьер, – он, вероятно, потерял сознание от удара. Пригоршня воды приведет его в чувство.

– Но где ее найти?

– Вода должна быть вон в том домике. Нет, постой, я лучше схожу сам, ты еще не совсем пришла в себя. Присмотри за бедным юношей, я вернусь в один миг.

Зачерпнув деревянным ковшом воды, он поспешно вернулся. Арман понемногу приходил в чувство. Пальмира, склонившись над ним, поддерживала голову и ободряла юношу ласковыми словами.

– Отец, месье Робертен говорит, что он не ранен. Слава богу! Вы принесли воды?

Робертен выпил несколько глотков, ему смочили виски и лоб. Это простое средство окончательно привело смельчака в чувство.

– Благодарю вас, мой любезный де ла Сутьер, – сказал молодой человек, пытаясь сесть, – прошу извинения у вас и вашей дочери за мой глупый обморок. Это проклятое…

– Не говорите больше ничего, – перебила Пальмира. – Отдохните, придите в себя. Без вас я подверглась бы самой ужасной смерти. Я никогда не забуду о вашем благородном поступке!

– Не забуду и я, мой добрый Арман, – подхватил де ла Сутьер, пожимая еще слабую руку Робертена, – но не худо вам послушаться Пальмиры и отдохнуть, пока она мне расскажет, как было дело.

– Вы преувеличиваете мои заслуги, – сказал юноша, – но если вы считаете себя обязанной мне, то, верно, не откажете и в награде.

– В какой награде?

– Я хотел бы получить от вас красную ленточку, которая лежит вон там.

Пальмира вопросительно взглянула на отца, а тот, улыбаясь, пожал плечами. Девушка подняла ленту и подала ее молодому человеку, который почтительно поднес ее к губам.

– Какое ребячество, – заметил де ла Сутьер, – но слава богу, что все закончилось. Ну, что нам теперь делать, любезный друг? Не поспешить ли мне в Рокроль за экипажем или по крайней мере за верховой лошадью?

– Экипаж сюда не проедет, а езда верхом не совсем удобна для моей разбитой груди, – ответил Робертен. – Благодарю вас, я лучше пойду пешком.

Едва он встал на ноги, как чуть было опять не лишился чувств, однако ему брызнули водой в лицо и тем возвратили сознание.

– Уйдемте скорее с этого несчастного луга, – сказал он и медленно побрел, поддерживаемый с одной стороны де ла Сутьером, а с другой Пальмирой, которая завладела его рукой.

Несмотря на помощь, бедный Арман с трудом переставлял ноги. На лбу у него выступил холодный пот, и он вынужден был часто останавливаться. Однако храбрец не унывал и продолжал путь, подшучивая над своей слабостью. Когда достигли перехода через реку, Робертен сознался, что у него нет больше сил.

– Это не беда, – спокойно сказал де ла Сутьер. – Пальмира, иди вперед.

– Могу ли я помочь?

– Иди, говорю тебе, мы теряем время.

Пальмира принялась грациозно перепрыгивать с камня на камень и без труда перебралась на противоположный берег. Тогда де ла Сутьер взял Армана на руки, словно ребенка, и, не обращая внимания на возражения, перенес на другую сторону. Раненому дали отдохнуть несколько минут, затем все направились к замку. По пути молодой человек несколько раз терял сознание и у входа в замок, истощенный усталостью и болью, упал замертво.

На громкий крик хозяина сбежалась вся прислуга. Де ла Сутьер приказал перенести Армана в его комнату и положить на кровать.

– Возьми Шатобриана, – сказал он Батисту, – и скачи в Б*** за доктором Симоно. Попроси его взять с собой все, что нужно для оказания помощи господину Робертену: бык сильно ударил его головой в грудь. Ты меня понял?

– Понял, месье, но если я его не застану?

– Через час доктор должен быть здесь – или ты будешь иметь дело со мной! Живо!

Батист бросился к конюшне и вскоре уже скакал во весь опор по дороге в город. Когда де ла Сутьер собрался войти в дом, чтобы удостовериться, оказана ли больному необходимая помощь, к нему подошла Пальмира.

– Отец, – сказала она, – я не смею предложить свои услуги, но не позволите ли вы Женни ухаживать за господином Робертеном? Она очень искусна в этом деле.

– Арман не нуждается в ее помощи, я послал за доктором.

– Однако, если болезнь затянется, надо будет взять сиделку, а Женни лучше кого бы то ни было…

– Сиделку привезут из города, а Женни уедет завтра. – И он вошел в дом.

VI

Неизвестность

Не прошло и часа, как приехал доктор Симоно. Услышав топот лошадей, хозяин замка поспешил во двор. Доктор Симоно, молодой человек с открытым и умным лицом, внимательно выслушал рассказ де ла Сутьера.

– Ведите меня скорее к раненому.

Наконец по прошествии трех четвертей часа на лестнице послышались шаги доктора и де ла Сутьера. Пальмира, караулившая за дверью своей комнаты, поспешно выбежала.

– Доктор, – спросила она с тоской, – как состояние месье Робертена?

Симоно почтительно поклонился девушке и ответил с легкой улыбкой:

– Прекрасно, что вы принимаете участие в вашем рыцаре. В прежние времена благородные дамы сами перевязывали раны, полученные героями на турнире. Но прогресс изменил этот обычай, и ныне опечаленные красавицы вынуждены ограничиваться одними лишь расспросами.

– По вашей веселости я вижу, что состояние больного неопасно, однако я хотела бы знать…

– Хорошо, не буду долее томить, а то вы, пожалуй, отомстите мне на балу у префекта, когда я приглашу вас на кадриль. Итак, молодой человек, хотя и получил сильный удар, уже вне опасности и внутренних повреждений не имеет. Спокойствие и отдых – вот все, что ему нужно.