Молчи! - Кейт Уайт

Затем ей пришлось собраться с силами, чтобы отправить факс детям. Она оставила в стороне истории и загадки и просто написала: «Не могу дождаться воскресенья, когда увижу вас и познакомлюсь с вашими новыми друзьями. Я приеду ровно в десять».

Ей захотелось еще что-нибудь добавить, но она странным образом показалась себе обманщицей и вспомнила то время, когда Джек начал отдаляться от нее, а она старалась вести себя с детьми как обычно. Что она может им сказать? Мамочку того и гляди заподозрят в чудовищном убийстве, и потому, возможно, она вообще не сможет приехать?

Сунув бумагу в факс, Лейк задумалась над тем, как ей вести себя при встрече с Джеком в лагере. Перед одним из последних разговоров с Хочкисом она с трудом примирилась с мыслью, что бывший муж там будет, а сейчас это казалось ей совершенно невыносимым.

Лейк разогрела лазанью в микроволновке и потом некоторое время гоняла ее вилкой по тарелке, потягивая вино. Она пыталась успокоиться, но все время представляла Халла и Маккарти, как они изучают свои заметки в поисках ключей к разгадке и прочесывают свидетельские показания. Криминалисты найдут отпечатки ее пальцев в квартире Китона, но, поскольку их нет в базе данных, это не много им даст. Но если Лейк даст копам повод подозревать ее, они возьмут у нее отпечатки пальцев и анализ ДНК и узнают, что она была в постели убитого.

Закрыв глаза, она положила голову на ладони. И вновь как наяву увидела ужасный, длинный, сочащийся кровью разрез на шее Китона. Убийца, должно быть, сгорал от ярости. Кого Китон умудрился так разъярить? Это была женщина, с которой он спал, а потом бросил? Он сказал Лейк, что купил квартиру в начале лета, но, по всей вероятности, бывал в городе и раньше, консультировал в клинике. И свои планы убийца мог вынашивать много недель. Его ярость обратилась бы и на Лейк, если бы та не заснула на балконе. Лейк застонала, представив, что могло бы с ней произойти.

Ей не давал покоя еще один вопрос: как убийца смог войти в квартиру? Был ли у него — или у нее — ключ? Или этот человек воспользовался отмычкой? Может, Китон сам впустил убийцу, когда Лейк спала, решив, что она ушла. Но если Китон открыл дверь, его бы не зарезали в постели…

Лейк подумала над замечанием Хайден о том, каким громким может оказаться дело. И теперь ее того и гляди начнут преследовать репортеры. Неужели тот неназвавшийся мужчина, который звонил ей вчера в клинику, тоже был одним из них?

Ее беспокоило еще кое-что: комментарий Китона в «Бальтазаре» о некотором препятствии для его работы в клинике. Во время сегодняшнего собрания в кабинете Левина ни о чем таком не упоминали. Либо Левин предпочел не выносить это на всеобщее обсуждение, либо Китон ни с кем своими сомнениями не поделился.

Лейк думала, что будет долго ворочаться в постели, но почти сразу же заснула. Дважды она просыпалась от кошмаров. Она не могла вспомнить первый из них — он исчез, стоило ей открыть глаза, но второй остался в памяти: ей снилось, что кто-то звонил по телефону и спрашивал о детях — называл их имена, смеялся, а затем повесил трубку.

Она проснулась в шесть, будто от толчка. Ее сразу же охватила тревога, словно она забыла сделать важную работу. Встав, поспешила взять «Таймс», лежавшую на коврике за дверью. История была изложена в разделе «Город» и занимала половину колонки. Китона называли там «лос-анджелесским акушером-гинекологом» и «специалистом по бесплодию, жившим время от времени в Нью-Йорке». Клиника не упоминалась. Возможно, об этом убийстве скоро забудут.

Позже, по пути к автобусной остановке, Лейк купила «Пост» и поежилась, увидев фото Китона на первой странице и заголовок: «Холостяк доктор убит в центре города». Его фотография напоминала фотографию звезды на красной дорожке в Голливуде. Китон был в смокинге, покидал какое-то мероприятие, казался красивым и самоуверенным, как Джордж Клуни на вручении «Золотого глобуса». Лейк прочитала текст. На этот раз название клиники было приведено.

В «Дейли ньюс» появилось фото поскромнее, из тех, что печатают в программках медицинских конференций. В статье был один новый момент: тело Китона нашел комендант дома. Когда Китон вчера не появился в клинике, Левин, возможно, велел Брай отыскать его, а уже та как-то связалась с комендантом дома.

Когда Лейк пришла на работу, то обнаружила, что там царит чудовищная атмосфера: персонал возбужден, подавлен и взволнован в одно и то же время.

— Ты способна поверить в эту историю? — шепотом спросила Мэгги, когда Лейк раскладывала на столе вещи. — Я имею в виду, что все это напоминает дело Лэйси Петерсон[3] или что-то в этом роде.

— Тебе звонили репортеры? — спросила Лейк.

— Мне лично нет, но они звонят все утро.

Лейк увидела, как напряжена Мэгги.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она. — Сестра приехала к тебе?

— Да, но из этого ничего особо хорошего не вышло. Мне снились кошмары. Я должна попросить совета у доктора Клайна, когда у него будет свободная минута.

— О, он здесь? — спросила Лейк, осознав, что не видела Гарри после случившегося.

— Да, он уезжал на несколько дней, но уже вернулся. Он был потрясен, когда узнал новости.

Лейк и Мэгги попытались отвлечься от всего и поработать. Без пяти восемь пришла Хайден Колбрет, она была в потрясающем пурпурном шелковом платье-рубашке, которое смело контрастировало с ее коротко стриженными светлыми волосами. Как и обещала, Хайден сразу взяла быка за рога.

— Давайте приступим, — сказала она Левину, как только Лейк познакомила их.

Шерман присоединился к ним в кабинете Левина — он привел с собой Хосс и Брай, в руке у Шермана были блокнот и ручка. Брай оглядела Хайден с ног до головы — ее неодобрение было ясным и выразительным.

— Вы все делали правильно, — заявила Хайден. — Я хочу сказать, что никто из вас не проболтался журналистам. Но они не оставят попыток получить информацию. Мы должны держать рот на замке и патроны наготове.

— Боже милостивый! — воскликнул Шерман. — Это звучит так, будто вы предлагаете использовать стрелковое оружие.

Хайден поджала губы и покачала головой:

— Разумеется, нет. Но чтобы спасти репутацию клиники, вы должны как можно меньше общаться с посторонними. Никто — я подчеркиваю, никто — не должен обсуждать это дело с прессой. Скажите всем: всякий, кто пообщается с журналистами, тут же вылетит с работы. Но в то же время, — продолжала она, — держите персонал в курсе событий и рассказывайте о том, что узнали от полицейских. Если вокруг полно тайн и люди не знают, какого черта тут происходит, они начинают болтать — и иногда с репортерами.

— Полагаю, вы проследите все звонки прессы, — сказал ей Левин.

— Нет, мы поручим это Нью-Йоркскому департаменту полиции.

— Нью-Йоркскому департаменту полиции? — изумился Левин. — Но…

— Это самый лучший вариант. Когда к вам станет приставать пресса, человек, занимающийся подобными звонками — давайте подключим к этому кого-то сметливого, — будет говорить, что с этими вопросами надо обращаться в полицию.

— Но разве мы наняли вас не за тем, чтобы вы занимались звонками? — спросила Хосс. Несмотря на свое высокомерие, она выглядела усталой и измученной, ее темные волосы казались тонкими и истощенными.

«Она, наверное, как и все, беспокоится о том, как это скажется на ее репутации», — подумала Лейк.

— Вы привлекли меня выработать стратегию. Я буду общаться с журналистами, и они станут цитировать меня, будут говорить, что я представляю клинику. А вы должны дистанцироваться от этого. Мы будем подходить к делу как специалисты по абортам, когда на них нападают, — не допустим, чтобы название клиники попало в газеты. И вы должны снабдить меня информацией. Мне нужно знать о докторе Китоне все.

Левин, скривившийся при слове «аборты», кратко изложил биографию Китона: окончил Корнелл, занимался репродуктивной эндокринологией, имел обширную практику в Лос-Анджелесе. И опять — ни малейшего намека на то, что Китон раздумывал о целесообразности работать в клинике.

«Китон не имел возможности поделиться с Левином своими сомнениями, — гадала Лейк, — или Левин темнит?»

— Ну, все это хорошо, — сказала Хайден, — но меня интересует, почему кто-то захотел убить его. Согласно газетам, непохоже, что его убили при ограблении.

— Мы мало знаем о его личной жизни или тех, с кем он общался за стенами клиники, — ответил Левин. — Он работал у нас только как консультант.

— Полиция поделилась с вами какими-нибудь деталями? — вмешалась Лейк. Она отчаянно хотела знать это и не могла не спросить, хотя понимала, что ответ будет отрицательным. Хосс вопросительно посмотрела на нее.

— Нет, — ответил Левин. — Мы знаем только то, что было в газетах.

— Он был привлекательным парнем, — заметила Хайден. — Он был геем?