7 принципов построения семейного счастья - Валентин Бадрак

Пожалуй, классическим примером действия воспитания можно считать рыцарские установки Артура Конан Дойля, привитые ему в детстве матерью; в результате этих подсознательных совершенно четких формулировок у него сложилось благоговейно-чуткое и подчеркнуто уважительное отношение к женщине. Хотя это внутреннее чувство само по себе еще не является достаточным для счастливого брака, оно стало в случае с английским писателем главной предпосылкой, дорожным знаком, указывающим путь к полноценной семье и счастью.

Достойным внимания кажется тот факт, что большинство успешных браков среди известных людей представляют собой союз людей из среды с особыми закономерностями. У счастливых семей есть, как правило, собственные системы, особая, ими выработанная архитектура взаимоотношений, копировать которую не всегда удается. Во-первых, это выходцы из семей, в которых духовные ценности преобладают над материальными достижениями человечества. Во-вторых, это те семьи, в которых большое значение придавалось воспитанию, где слова «Бог», «Творец», «Природа» и их эквиваленты не были пустым звуком. И наконец, в-третьих, это семьи с высоким уровнем если не интеллекта, то способностей, что благоприятствует не только усвоению знаний, но и уважительному отношению к человеку вообще. Стоит заметить, что речь идет не о формальной образованности и наличии дипломов, а об образовании как системе знаний о мироздании и готовности воспринимать Природу как целостный мир (макрокосм), взаимосвязанный с микромиром каждого человека и вообще живого существа. Иерархия в системе ценностей остается крайне важным фактором при создании собственной успешной семьи. Например, вспомним Альберта Швейцера, для которого приоритеты с детства выстраивались в следующим порядке: «Отец, Иисус, Бах, Гете».

Означает ли это, что настоящая любовь может оказаться недостижимой для человека необразованного или живущего примитивными ценностями. Вовсе нет, так как каждая личность способна демонстрировать рост и развитие, а любовь-страсть, легко рождающаяся в каждом, может перейти со временем на новый, более высокий уровень взаимного понимания и вырасти до великой любви – при условии искреннего стремления к этому каждого из двух сердец. Кроме того, постановка совместных целей и принятие их в качестве семейных ценностей способны играть роль предохранителя – не столько сдерживающего фактора для одного из членов семьи, сколько фактора концентрации внимания и усилий на каком-нибудь понятном обоим ориентире. В наиболее показательной тривиальной версии это можно наблюдать в семьях политиков или военных, где достижение высокого государственного поста или звания захватывает участников процесса борьбы, заставляя сосредотачиваться на игре и испытывать азарт, в то же время пропуская мимо сердца трудности, выпадающие на долю борцов. Такие семьи бывают крепкими и сплоченными, несмотря на иллюзорность достижений, которые, однако, как сладкая сказка, захватывают, околдовывают не только пару, но и их потомство, создавая целые династии упорных служителей войны или изобретательных политических деятелей. Все их время уходит на борьбу, и только семья служит для восстановления сил, где возможно и расслабление сознания, и переключение внимания на более понятные и земные ценности. Таким образом, жизнь приобретает смысл, все время и пространство разделяется на понятные циклы, создавая несложную формулу отношений, отличающуюся в разных семьях лишь оттенками. Это тоже следствие установок, которые позволяют выгодно оттенять даже недостаточный уровень психологической зрелости мифическими атрибутами равновесия. Такие пары похожи на велосипедные тандемы: пока седоки яростно крутят педали, простейшая двухколесная машина несет их вперед, причем не важно, к какому ориентиру.

К сожалению, на практике один из двоих слишком часто становится слабым звеном – в силу недоразвитости личности. А иногда и обоим горизонт заслоняет убийственная преданность мещанским символам. Поэтому довольно часто, когда человек приближается к понятной ему цели, его внимание начинает рассеиваться в поисках иного, более яркого маяка. Случается, что такой ищущий неразборчив, и тогда, казалось бы, преуспевающий и уважаемый в своем социальном микромире человек становится жертвой собственной дезориентации, или, другими словами, жертвой недоразвитости собственной личности. Семья способна тут играть роль тихой гавани, но лишь тогда, когда семейные ценности изначально на шкале занимают более высокое положение, чем те мнимые ориентиры, к которым устремлялись охваченные азартом люди. Только оказавшись у итоговой черты, человек способен осознать, что все должности и звания, материальные ценности и приобретения – ничто в сравнении с семейным счастьем и любовью. Чаще же бывает, что, насытившись одной страстью, обезумевший представитель цивилизации движется дальше в поисках другой, как он полагает, любви. Этот губительный и разрушающий его личность самообман и быстро испаряющиеся миражи со временем становятся детонатором души, подрывая в ней данные Природой способности к великим чувствам. И естественный удел такого человека – остаться опустошенным и покинутым, лишенным сил и подлинного счастья, не познавшим блаженства духовного единения.

Здесь намеренно не рассматриваются те прозаичные ситуации из жизни безнадежных обывателей, когда, скажем, супруг готов жертвовать интересами семьи ради распития пива в кругу приятелей, постоянно сменяющих друг друга футбола и рыбалки, а жена, будучи не в силах отказаться от сладких плюшек, сама становится похожа на плюшку. Или увлекаемая сомнительными подружками, проводит с ними долгие часы в пустопорожних беседах, доверяя к тому же семейные тайны чужим ушам. Удел таких людей – вечная борьба за то, чтобы отыскать собственное «я», и сопутствующие этой борьбе бои за сохранение семьи. Психологическая зрелость личности выражается, прежде всего, в понимании и признании первостепенного значения семьи в жизни, четкого осознания того, что лишь в семейном гнезде есть люди, действительно заинтересованные в твоем развитии, действительно родные души, готовые согреть и одновременно сами жаждущие искреннего тепла. Психологическая зрелость личности включает в себя и осознание необходимости компромисса для развития семьи, и понимание его границ. Семья – не жертвенный алтарь, на который один приносит свою душу, пускает себе кровь ради другого. Семья – наиболее могучая, проверенная временем форма совместного существования, как минимум, для двоих, а при условии создания традиций рода – Ноев ковчег для очень многих людей. Великая любовь не может быть даром Божьим, она должна развиваться вместе с личностью каждого из объединивших свои сердца. К великой любви надо быть готовым. И вовсе не зря утверждал Леонардо да Винчи, что великая любовь есть дочь великого познания!

Необходимость предварительного исследования полоролевых установок всегда оставалась важнейшим элементом моделирования будущей семьи. Присутствие такого беспристрастного анализа является основным свидетельством психологической зрелости личности. Потому что как раз нестыковка, неприятие навязываемых ролей внутри пары чаще всего являются предвестниками появления внутри плода, еще великолепного внешне, червя, который разрушит мнимую идиллию изнутри.

Если вновь попытаться проиллюстрировать случаи психологической инфантильности, то стоит обратиться к истории жизни Генриха Шлимана. Легендарный первооткрыватель Трои, чье детство было омрачено неприятием отца, не понимал природы семейных отношений. Несомненно, причиной этого явились сложности в отношениях его родителей. Как рассказывает один из биографов археолога, Генрих Штоль, Шлиман считал отца виновным в ранней смерти матери и относился к нему с неприязнью. Возможно, именно тут следует искать первоисточник его семейной импотенции. У Шлимана сформировалось четкое убеждение, что отец отравил ему детство, и это убеждение являлось одним из самых сильных стимулов его активной деятельности. Но у истории печального детства есть оборотная сторона: Шлиман вырос акцентуированным на собственные достижения, хотя и не научился строить отношения с женщиной на уровне чувственности, душевных переживаний и эмоционального обмена. Он вырос черствым и шаблонным, желающим, чтобы женщина видела его достоинства, однако с глубоким внутренним сомнением он воспринимал в представительницах противоположного пола личность, живого человека с меняющимися чувствами. Поэтому первая попытка Шлимана создать семью (для такого шага существовали как внутренние побуждения, так и социальная норма) в период реализации себя как предприимчивого коммерсанта оказалась крайне неудачной – как кажется, вследствие формального выбора жены. Будучи почтенным бизнесменом и отдавая делу всю свою энергию, Генрих Шлиман не особо задумывался о глубине отношений между людьми, о любви, к пониманию которой его не приблизили с легкостью заработанные миллионы. Сделав ставку на «не обладающую ни богатством, ни красотой» Екатерину Лыжину, он долго добивался руки искушаемой благополучием и деньгами простой девушки. В конце концов преуспевающий бизнесмен тридцати восьми лет добился желанного «да» у едва оформившейся восемнадцатилетней особы, но получил лишь новую головную боль в виде механических отношений, которые со временем дошли до полного отчуждения.