Золушка по принцу не страдает (СИ) - Фрес Константин

— У тебя неплохо получается, — тихо шепнула Изабелла, краснея от удовольствия. — Продолжай в том же духе!

— Только обещай мне, — сказал Люк, — что не будешь доставлять мне столько хлопот, как твоему отцу.

— Я постараюсь быть хорошей женой, — горячо пообещала Изабелла. — Правда!

Наверное, они еще долго лежали б, обнявшись, и мечтали о том, как славно заживут вдвоём на берегу прекрасного озера, если б не одно опрометчивое действие, которое совершил Люк.

Он кинул сапог в шкаф. И немного сдвинул стул, которым была подперта дверца.

Этого хватило, чтобы отчаявшаяся белка, толкая дверцу изо всех сил, наконец-то смогла ее приоткрыть. Мыча, скаля зубы, тараща глаза, белка с трудом просунула голову в образовавшуюся щель, тихо ругаясь самыми плохими словами, что только существовали в мире.

— Ах вы, мофоли на копытах фтарых кабанов! — шипела она, упираясь лапами и с трудом вытягивая свое тельце из шкафа. Отчего-то она снова зашепелявила. Видимо, оттого, что сидя заперти, попыталась погрызть дверцу шкафа. — Козявки в нофу дохлого лофя! Дети чахоточных улиток! Надо мной фмеяться вздумали! Я вам покафу! Я ведь не профто так! Я Вильгельмина Герхен-Дармоедфкая!

Вихрем она взбежала на узелок с вещами Изабеллы и, шепча что-то над ним зловещим завывающим голосом, меленько посучила своими крохотными беличьими пальчиками, будто суп посолила. Затем то же самое она проделала и со старым линялым платьем, и с калошами.

Но хуже всего было то, что свое заклятье она прошептала и над пяткой Изабеллы, щедро сыпля на нее золотых магических крупинок.

И магия выдернула Изабеллу из рук Люка в самый неподходящий момент.

Девушка взлетела к потолку, словно ее за ногу поднял невидимый великан.

— Помогите! — заверещала она, изо всех сил дергая ногой. Но освободиться ей, разумеется, не удалось.

— Хе-хе-хе, — сказала коварная белка, потирая ручки.

— Ах ты, рыжая приставала! — взвился Люк. — А ну, прекрати баловаться! Это тебе не игрушки!

— А кто тут балуется! — нахально и сердито ответила белка, подбоченясь. — Кто балуется?! Тут только ты цапаешь то, что тебе не принадлежит, без фпросу!

— Я спросил девушку! — орал Люк, гоняясь за неуловимой белкой. — И она была не против!

— Зато против я! — яростно верещала белка, удирая от Люка. — Я ее нафтавница! Я ее опекунфа! Я назначена ей в учителя, я долфна была ее подготовить и удачно выдать замуф-ф, удачно! А не за тебя, копатель дофдевых червяков! Но ничего, ничего-о-о! Я все равно выведу ее в люди! Она быфтренько выскочит у меня замуф за приличного барона! Я вам не позволю разруфить мою репутафию и карьеру! Иди, копай свои навозные грядки, подлец!

— Расколдуй ее, мерзавка хвостатая, или я за себя не ручаюсь!

— Хо-хо-хо, а фто ты мне фделаешь?! — издевалась белка.

— Да я пристрелю тебя, комок меха! Стреляю я тоже неплохо!

Изабелла беспомощно болталась под потолком, словно воздушный шар.

По злому велению белки узелок с вещами развязался и одежда полезла оттуда так же зловеще, как призраки или вон разбойники из засады.

Они напали на Изабеллу и платье насильно наделось на нее.

Охотничья мокрая куртка отыскала на полу калоши, штаны скрутили Изабелле ноги, и совместными усилиями предательница-одежда нацепила обувь на дрыгающиеся ноги девушки.

Увидев, что девушка более-менее приведена в порядок, белка скакнула, вцепилась в подол ее платья и повисла там.

— Пока, неудачник! — презрительно цыкнула она Люку и скомандовала замершим в нерешительности вещам: — Домой!

Изабеллу закрутило, словно в огромном водовороте, и как бы ни ловил ее Люк, все было напрасно. Магия вышвырнула девушку в окно, и до Люка донесся только ее крик:

— Встретимся в этой же сторожке! Может быть…

Глава 4. 3

— Какой он красивый!

— Просто душка!

Девицы, рассматривающие парадный портрет принца, испустили очередные томные вздохи, идущие из самых израненных сердец.

Суровая, как строгая мать, белка, своим волшебством закинула Изабеллу через дымоход камина прямо в классную комнату, в том, в чем она была — в старом платье и в калошах. Да теперь еще и перепачканная черной бархатной сажей и серой золой, как трубочист.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Да еще и клок из подола был безжалостно вырван, видимо, зацепившись обо что-то в трубе.

Ее мокрые вещи неугомонная рыжая мерзавка раскидала по всему двору, и служанки, перешептываясь, что юная госпожа снова вляпалась в историю, собирали их с целью привести в порядок.

— Пусть тебе будет стыдно! — цокала неугомонная белка, скача по подоконнику классной комнаты. — Пусть все тебя видят, и пусть твоя мачеха задаст тебе головомойку!

Изабелла ринулась было к дверям, но они по велению белки захлопнулись у нее прямо перед носом, и Изабелла напрасно поворачивала ручку, пытаясь выбраться на свободу.

Мачеха, Юфимия, тоже была здесь, разумеется. Она сама обучала дочерей всему, что, по ее мнению, обязаны были знать и уметь благородные девушки перед замужеством. И сегодня она тоже планировала провести уроки. Но парадный портрет принца приковал и ее внимание. И Юфимия — в общем-то, не легкомысленная и верная женщина, — тихонько вздыхала, с тоской вспоминая свои восемнадцать лет.

— Ах, какой красивый…

Грохот, с которым Изабелла появилась в классной комнате, привлек внимание Юфимии. Затуманенные романтическими мечтами глаза мачехи взглянули на взъерошенную, грязную девушку, но Юфимия не разозлилась и даже не смогла выйти из-под чар обаяния принца, изображенного на портрете.

— А, это ты, дорогая, — произнесла Юфимия, томно дыша и прикладывая ручку к часто вздымающейся груди. — Какое прелестное платье… ты меня определенно радуешь сегодня. Наконец-то платье, наконец-то рюшечки и бантики вместо несносных штанов и сапог… Подойди ближе, дитя мое, и посмотри на портрет принца. Его Величество нам его прислал и ясно дал понять, что очень хочет, чтобы принц выбрал кого-нибудь именно из нашей семьи.

И все три дамы, мачеха и ее дочки, снова шумно вздохнули, терпя жесточайшее любовное терзание сердец.

Изабелла, утерев тыльной стороной ладони залихватские кавалерийские усы, нарисованные черной сажей, хмуро прошла к своей парте, изрисованной чернилами и изрезанной перочинным ножом, и шлепнулась на сидение.

— Разве он не ангел, — пропели в один голос Анна и Тереза, сводные сестры. — Он душка! Он красавец! Скажи, Из?

Изабелла уставилась на портрет — и громко неуважительно зафыркала, чем вызвала неодобрительное шиканье мачехи и злые взгляды сестер.

Принц был, наверное, красивый… где-то глубоко-глубоко, под толстым-толстым слоем макияжа.

Король не поскупился — прислал не просто портрет, а магический, самого лучшего качества. Принц на нем томно улыбался, щурил пронзительно-голубые глаза и изящно поправлял локоны белоснежного модного парика.

У Изабеллы, конечно, тоже были такие портреты. Мачеха перевела кучу денег, угрозами и уговорами заставляя девушку позировать магу-художнику, и поначалу все шло отлично. Но стоило художнику закончить и запечатлеть на полотне черты девушки, как та строила жуткую рожу. И именно эта рожа оставалась увековеченной, потому что художник шептал свои заклятья одновременно с тем, как Изабелла растягивала пальцами рот и таращила глаза.

Художники оставались безутешны, а женихи — сильно шокированы экстравагантностью невесты.

Мачеха запивала стресс коньяком.

— Зефирка и есть, — грубо сказала Изабелла, рассматривая принца даже с некоторым изумлением. — Это же надо так намазаться и напудриться…

— Зефирчик! — хором протянули влюбленные сестры, не забыв томно ахнуть. — Ах, как он хорош собой! Какой модный! Какой тонкий у него вкус!

— Это самый, самый дурной вариант из всех женихов, предложенных в последнее время! — в панике произнесла Изабелла, предчувствуя недоброе. — Нет, я точно за него не пойду, нет!

— Ах, что ты понимаешь, глупая, маленькая девчонка! — вздохнула Юфимия, смахнув набежавшую слезу. — Куда же ты денешься. Конечно, пойдешь. Принц — это ведь не просто муж, это дворец! Это богатство! Это красивые платья, это цветы, вино, украшения и все мирские наслаждения разом! Разве ты не хочешь много-много денег и нарядов, чтобы тебе все завидовали? Конечно, хочешь. Ты просто этого не осознаешь. А как выйдешь за принца, как распробуешь садкую жизнь… Он одарит тебя, а ты одаришь нас… немножко. К тому же, если ты не хочешь носить красивые платья, то их всегда можно отдать твоим сестрам. Они точно не откажутся!