Космострим (СИ) - Гранд Надежда

Первая ссора с Бертой произошла через пару месяцев, в середине зимы, когда Рэм обнаружил на своей странице сообщения типа «А ты правда тот мальчик, Родион Миронов, у которого родители погибли в катастрофе звездолета?»

Проследить, откуда идет информация, не составило труда — об этом спрашивали подписчики Берты. Немного поискав информацию на ее странице, он нашел один из недавних статусов любимой «Моего парня зовут Рэм. И он очень не прост. Родион Эдуардович Миронов, помните такого?». Это возмутило Рэма до глубины души. Он немедленно набрал номер Берты.

— Зачем ты сделала это? Зачем назвала мое имя в сети? Ты же знала, что я не хочу выставлять напоказ свое прошлое! — в его голосе звучали обида и негодование.

— Ой, перестань, это же ничего не значит, — надула губки на другом конце девушка. — Зато посмотри, сколько у тебя новых подписчиков! А если еще и ответишь им…

— Не собираюсь, — сердито буркнул Рэм и отключился. Он не знал, что делать дальше. Он чувствовал себя обманутым: Берта знала о его отношении к популярности за счет родителей, но тем не менее похвасталась знакомством и раскрыла его тайну. Вряд ли это было спонтанным решением. Теперь идти на попятную означало не уважать себя. Но своей жизни без Берты Рэм уже не представлял. Он все время порывался позвонить ей, но не представлял, что должен сказать. Ты виновата, но я тебя прощаю? Так она и не просит прощения, считая, что поступила правильно. Объяснить, почему она неправа? Она так не думает и вряд ли изменит свое мнение.

Через несколько дней решение проблемы нашлось само: в его квартиру постучали. Тети Шуры как раз не было дома. Рэм открыл и впал в ступор, увидев на пороге Берту. Он не мог вымолвить ни слова. Девушка же ворвалась в квартиру со слезами.

— Рэм, ну прости! Ну, ты чего? Я не хотела тебя обидеть! Ты чего в сети не отвечаешь? Ну, хочешь, я всем скажу, что я пошутила и ты не вообще не Миронов? Ну, я же не знала, что так будет, ты говорил вообще, что меня любишь! — она размазывала слезы по лицу, сама не ожидая, что разлука с этим парнем будет для нее настолько болезненной. Она думала, что он легко простит ее маленькую диверсию, слишком уж восторженно он всегда смотрел на нее. Никогда еще ее не игнорировали вот так, полностью вычеркнув из своей жизни за незначительную с ее точки зрения провинность.

Рэм порывисто обнял девушку, покрывая поцелуями ее лицо.

— Люблю, конечно, люблю, — шептал он ей. — Не смей плакать из-за меня, слышишь? Я тебе все-все прощу, не сомневайся в этом!

Они оба извинялись за свое поведение долго и страстно, и еле успели оторваться друг от друга до прихода тети Шуры. Рэм попробовал удержать девушку, решив познакомить с родственницей свою будущую жену. Но Берта испугалась и попросила отложить знакомство до следующего раза.

Их встречи продолжались почти до конца первого курса. Рэм никогда и ничего не отвечал тем людям, которые спрашивали его о прошлом, поставив себе статус «Не думаю о прошлом, счастлив в настоящем». И твердо следовал своему решению. Добиваться ответов на вопросы о родителях и катастрофе было бесполезно. Берта выкладывала их совместные фотографии, и подписчики переключились на обсуждение их личной жизни, потихоньку поднимая рейтинг и себе и Рэму.

Накануне первой практики Рэм делился мыслями с любимой.

— Мы полетим аж на Проксиму! — он возбужденно расхаживал по комнате. — Ты там была?

— Нет, там хоть и не новая колония, но говорят, ничего интересного. Да и жизненные условия оставляют желать лучшего.

— Ну и что? Корабли туда уже давно летают.

— Не, я люблю, чтобы все было на высшем уровне. Ходить по отелю в скафандре я не готова.

— Ясно. А мы вот полетим. Огромный грузовой звездолет, такие мой отец водил. Эх, жаль, что я только стюардом там. Мне бы в кабину пилота! Но курс пилотов в этом году сильный — после первой сессии никого не исключили. Впрочем, говорят, что после практики на летном факультете тоже бывает отсев. А у меня теперь такой рейтинг! Благодаря тебе, конечно, — он нагнулся к девушке, лежащей на постели и поцеловал ее. Он не заметил ее хмурого и одновременно задумчивого взгляда, поглощенный своими мыслями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Скажи, а тебе очень хочется перейти на летный? — вдруг спросила Берта.

— Ты же знаешь! — удивился он. — Я мечтал об этом с детства, всю жизнь к этому шел. Надеюсь, ты станешь женой летчика-космонавта, а не стюарда. А что?

— Понимаешь, тут такое дело… Я беременна. — Берта сначала скромно опустила глазки, а потом с любопытством подняла взгляд на Рэма. Меньше всего она ожидала увидеть каменную маску, в которое превратилось сейчас его лицо. Она была уверена в его любви и не понимала, что значит это отсутствие чувств.

А Рэм действительно ничего не чувствовал. Кроме того, что умрет прямо сейчас.

— Почему ты не вживила себе противозачаточный чип? — холодно спросил он ее.

— Я думала, что мы любим друг друга, и нам это не нужно, — промямлила она. Не хотелось признаваться, что она просто забыла его поменять. И уж конечно эта беременность не стала желанной для беспечной девчонки. Только вот как теперь не дать сорваться Рэму с крючка?

— Тогда зачем ты помогала мне с инфосетью? Ты же знала, как для меня это важно.

— Рэм, не пугай меня. Что может быть важнее ребенка? — Берта постаралась придать взгляду как можно больше невинности и нежности.

— Что ты собираешься теперь делать?

— В смысле? — в голосе девушки зазвучала плохо скрываемая злость. — Ты что, вот так запросто бросишь меня с твоим ребенком?

— Нет, — все так же холодно ответил Рэм, отворачиваясь к окну. — Своего ребенка я бы никогда не бросил. Даже из Академии ушел бы, не задумываясь.

— Ты что, сомневаешься во мне? — прошипела Берта, подходя к Рэму.

— Никогда не сомневался, — горько произнес тот. — Поэтому очень благодарен друзьям, которые посоветовали мне самому вживить противозачаточный чип. Не хотелось беспокоить тебя вопросами, решил, что лучше я сам буду предохраняться, чем просить об этом тебя. Я меняю его регулярно каждый месяц. — Он резко развернулся и посмотрел ей в глаза. В его взгляде была боль от предательства. В ее — лишь растерянность от того, что ее план сорвался. И испуг от непонимания, что делать дальше.

— Рэм, прости, я не хотела, — протянула она, — так получилось…

— Кто отец?

— Это неважно.

— Кто отец? — повысил голос Рэм.

— Полянский, — прошептала она, опустив глаза. Рэм отшатнулся. Она не могла бы ударить его больнее, чем сейчас. — На встрече выпускников, там было весело, а он был таким милым, а мы с тобой как раз поссорились тогда, и я чувствовала себя такой одинокой… Помнишь, зимой, из-за того, что я назвала твое имя в сети? — она хотела рассказать, что почти совсем не виновата, просто ей было плохо, а Георгий так красиво ухаживал и был очень милым. А потом они танцевали, затем выпили, и вся тусовка оказалась у него дома, а Берта — в постели Полянского. Они и потом еще встречались немного, пока Берта не помирилась с Рэмом. Ее тянуло именно к этому парню, хотя Георгий был гораздо популярнее и перспективнее.

— Мне не нужны подробности, — Рэм как можно быстрее собрался и почти выбежал из дома. Ну, вот и все, теперь их разрыв окончательный. Интересно, Полянский знал о том, что Берта — его девушка, или для него она была просто очередной красоткой? Что ж, теперь из-за беременности Берты Полянский не покажется в Академии года три. Жаль, что это не назовешь отсевом — за Георгием сохранялось его место, и больше никто не мог на него претендовать. Рэм подумал, что с удовольствием учился бы вместо этого гада.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ян заметил депрессию друга сразу же и потребовал объяснений. Рэм не стал ничего скрывать. Ни предательства, ни своего намерения покинуть Академию.

— С ума сошел? — возмутился Ян. — Ты шел к своей цели с детства. И теперь все бросишь?

— Да не могу я тут больше учиться! Не могу! — эмоции наконец прорвали плотину, и вся боль Рэма выплеснулась в отчаянном крике. — Тут учится она! И он! Не могла найти кого-то другого… Я же любил ее, понимаешь? — его трясло от горя, но Ян схватил друга плечи.