Пищевая цепочка - Виктор Ночкин

Он взмахнул рукой, защищая голову от сыплющейся с потревоженных полок рухляди, от этого движения покрытая плесенью и пылью колба улетела во мрак — вслед улепетывающему крысенку. Колба была почти пуста, только на дне округлой горкой ссохлась слизь органического происхождения…

* * *

А крысенок улепетывал во весь дух, он даже не успел сообразить, что сумел ускользнуть от страшного великана, что уже укрылся в темноте, когда над ним разлетелась вдребезги колба. Корка на комке органики лопнула, из нее, как из расколотой ореховой скорлупы, вывалился слизкий шарик… и упал на голову зверенышу. Слизь стремительно, как атакующая кобра, развернулась в плоский блин, окутала голову крысенка вязким коконом, запустила гибкие отростки в ноздри… У этой твари не было разума в привычном нам понимании, она не соображала, не мыслила, даже не осознавала себя живым существом, но у нее имелась цель: победить, подняться, стать больше и сильнее. Она не убивала — она попросту брала то, что ей требовалось для исполнения плана. Сейчас ей требовался мозг, чтобы руководить телом, и требовалось тело, чтобы исполнять приказы мозга. Тонкие отростки все глубже проникали под череп крысенка, они касались нервных волокон, воспринимали текущие по тканям млекопитающего сигналы и заменяли их своими, соответствующими плану.

Крысенок не прекратил существование, он стал частью Твари. Тварь по-прежнему не ощущала себя живой, но она уже приступила к исполнению плана. Теперь у нее был развитый мозг, способный преобразовать идею, которая владела Тварью, в поступательную цепь действий.

Однако для начала требовалось убраться из подвала. Тварь опасалась страшного существа, которое преследовало крысу. У существа были огромные ботинки, способные раздавить новорожденную Тварь, у него имелись огнестрельные стволы. Все крысиные инстинкты, все воспоминания и страхи крысенка были унаследованы новым существом, и самым страшным кошмаром зверька был чудовищный пришелец с дробовиком и ботинками. А Тварь была слишком мала и слаба, она не вполне овладела новым телом, ей было нечего противопоставить страшному Толику. Пока что — нечего. Пока…

***

Когда Толик отшвырнул колбу, тело дернулось вслед за движением руки, он потерял равновесие. Ноги скользнули в склизкой гнили, парень повалился навзничь. Падая, он ударился головой об угол стола, упал в груду заплесневелого тряпья… Стол, задетый Толиком, качнулся и навалился сверху. Толик, ругаясь, барахтался в вязком мусоре, он даже не слышал, как крыса, шатаясь и слепо тычась в препятствия, проковыляла прочь, во тьму, как нырнула под нагромождение пыльных обломков и скрылась.

Толик выбрался из-под кучи хлама, и тут пискнул ПДА на запястье. От удара чертова машинка снова заработала. Не веря собственному счастью, он поднес руку поближе к лицу. Экран исправно светился, и Толик видел собственные координаты — судя по карте, в этом квадрате не было ничего интересного. И сталкеры, и бригады мародеров не суются в подобные места… Толик перешел в почтовый режим и стал медленно, тщательно подбирая слова, составлять донесение бригадиру. Хуже всего будет, если Торец решит, что новенький решил скрысятничать, сбежать с долей бригадного хабара, которую ему доверили.

Толик написал, что отыскал заброшенный бункер, отличное местечко для базы. Торец давно собирался обзавестись чем-то подобным, бригаде требовался надежный схрон, так вот он, получите координаты. А прежде не писал, потому что комп, сука, снова отрубился. Паршивый комп, Торец же помнит, Толик ему сколько раз говорил… Он еще не обследовал подземелье, но судя по всему, здесь нет ничего опасней крыс, а местечко — что надо!

Ответ Торца был лаконичным: «Жди, идём». Толик подобрал обрез и отправился отыскивать оброненные в суматохе патроны. Теперь ему показалось, что свет фонаря потускнел, как бы и эта батарейка не села. Лучше подождать снаружи. То и дело косясь за спину, он поднялся по ступеням, аккуратно затворил тяжелую дверь, сунул на место арматурину — самодельный засов. Хотя опасности в подвале, как выяснилось, нет, но так спокойнее. После этого Толик сел, выпрямил больную ногу и подтянул поближе рюкзак. Сперва перегрузил в карман часть патронов, потом взял бутылку и долго пил прохладную воду. Дрянной привкус обеззараживающих таблеток чувствовался отчетливо, но Толик не мог остановиться, пока не вылакал половину бутылки.

* * *

Тварь с мозгом крысы и телом крысы, шатаясь, брела по темному лазу. Тварь пока не знала, что она в темноте, ей не довелось ошутить разницу между тьмой и светом. И стало быть, она стремилась покинуть тесную нору вовсе не из стремления к солнечным лучам. Тварь встретила в подвале опасное существо, способное помешать ей выполнить программу и достичь цели — слишком слабым телом она завладела. Следовательно, ей предстояло измениться: сделаться больше и сильнее, чем молодая крыса, глазами которой Тварь глядела сейчас на мир. Обоняния крысы, вообще-то довольно острого, тоже не хватало для достижения конечного пункта плана. Но его было достаточно, чтобы покинуть подвал с опасным Толиком — и Тварь в теле крысы медленно продвигалась по темной норе.

Иногда Тварь позволяла крысиному мозгу отдать команду лапам, тогда она задерживалась, чтобы сориентироваться. Когда попадались узкие участки, Тварь ползла, протискиваясь между препятствиями. Иногда она обдирала бока об острые грани, крысенку было больно, но Тварь умела блокировать эти ощущения, и нечувствительное к повреждениям тело устремлялось дальше. Тварь не щадила захваченный организм, поскольку он был для нее лишь временным пристанищем. Ей требовалось кое-что получше — и она упорно следовала туда, где сможет заполучить необходимое. Тварь осторожно втягивала крысиным носом новые запахи, потом крысиные глаза уловили светлое пятнышко впереди — выход к освещенному луной лесу…

Глава 6

— Эй, Слепой!

— Эй, Хромой!

Два возгласа раздались почти одновременно. Слепой встрепенулся и завертел головой, выискивая, кто зовет. С одной стороны к нему шагал сталкер по кличке Моня — старый приятель из «звездного десанта», завсегдатаев бара при гостинице «Звезда». Моня сиял и в прямом и в переносном смысле: сверкали стеклышки огромных очков, и сам сталкер лучезарно улыбался. С противоположной стороны зала между столиками к Слепому спешил Белый — они познакомились на «Агропроме», когда Слепому пришлось скрываться от монолитовских шпионов и называть себя другим прозвищем, так что Белый знал его как Хромого[3]. За Белым следовали еще двое: поджарый брюнет и здоровенный парень в капюшоне, совсем молоденький. В зале теперь было людно, и сталкеры пробирались между столами и встречными пешеходами медленно, чтобы не задеть сидящих снаряжением или оружием. Двое спутников Белого были нагружены, как перед вылазкой. Впрочем, многие в зале выглядели также — в «Сундук» явились из рейсов, с полной выкладкой, сталкеров загнала сюда опасность нарваться на облаву.

— Так тебя теперь зовут Хромым? — улыбаясь, поинтересовался Моня.

— Так тебя теперь зовут Слепым? — как по заказу одновременно спросил Белый. Спутники догнали его и встали позади.

Слепой и его знакомцы переглянулись, потом рассмеялись. После того как опасность миновала, сталкеры пришли в веселое расположение духа, хотелось шутить. Да и во всем баре сейчас установилась атмосфера этакого нервного веселья.

— Вообще-то я сперва был Слепым. Но жизнь так сложилась, что маленько охромел. Здорово, мужики! Это Белый, это Моня. Белый, представишь друзей?

— Какой ты церемонный, — ухмыльнулся беловолосый сталкер. — Мужики, берите стулья, присаживайтесь. Это Курбан…

Брюнет кивнул.

— А это Эфиоп.

Второй спутник Белого зарделся. Он был румяный, белокожий, а когда стянул капюшон, оказался коротко стриженным блондином.

— Нетипичный эфиоп, — заметил Слепой. — Можно сказать, эфиоп в негативе. Ну что, я схожу заказ сделаю? Сегодня я богат, угощаю, а? Заодно и негатив проявим.

Румяный Эфиоп тут же подскочил:

— Я помогу принести!

Молодой сталкер состоял при Курбане учеником, «отмычкой», если выражаться сталкерским жаргоном, в обязанности парня входило оказание всевозможных мелких услуг наставнику, а блондин, похоже, был очень старательным.

Слепой отправился к стойке, там пришлось подождать, пока бармен обслужит нескольких клиентов, потом Слепой договорился насчет комнаты, отдал задаток, и наконец они с Эфиопом возвратились к столу, груженные мисками и бутылками. Там уже шла беседа. Моня быстро нашел общий язык с Белым, смуглый Курбан больше помалкивал. Тема была понятно какая — обсуждалось нынешнее нашествие миротворцев. Никто толком ничего не знал, но Моня с Белым наперебой пересказывали все услышанные за день сплетни, щедро перемежая их собственными догадками. С фантазией у обоих был полный порядок, так что версии, одна невероятнее другой, так и сыпались.