Посланники Великого Альмы (Книга 1) - Михаил Нестеров

- К борту направляются два человека, - громко предупредил Абдул.

- Держи их на мушке.

Сужди посмотрел на две приближающиеся фигуры и вновь переключился на стоящих на бетоне женщин. У афро-американки была тупая рожа с глазами навыкат, и она, словно исполняя ритуальный танец, ритмично припадала то на одну, то на другую ногу. Просторный короткий сарафан колыхался на ветру, прильнув спереди к её телу.

- Освободите детей! - кричала стоявшая чуть сзади толстозадая еврейка. Ей вторил голос худой блондинки:

- Вы не имеете права! - Ее пышная шевелюра, чернеющая у корней волос, в протестующем режиме раскачивалась из стороны в сторону вместе с головой. - Освободите заложников!

Еще у четырех чернявых женщин надписи были сделаны и на майках. Сужди, сильно прищурившись, на этот раз прочел сам: "Террор не пройдет!"

- Абдул, отбери самых горластых детей - и на выход. Мы обменяем их на этих женщин. В количестве не проиграем, но избавимся от шума.

- Если только эти не продолжат галдеть в самолете.

- Ну, их мы успокоим быстро. - Он вновь окинул блондинку долгим оценивающим взором и сделал широкий жест внутрь самолета: - Леди, вы можете присоединиться.

От него не ускользнуло явное замешательство среди демонстранток. У негритянки лицо сразу вытянулось и посерело; еврейка опустила глаза; остальные вопрошали друг на друга растерянными глазами. Их воинственный пыл испарился, срезанный коротким предложением. Только блондинка сохраняла непринужденность и спокойствие.

- Освободите детей, - в который раз повторила она, - и мы примем ваше предложение.

- Лично я не полезу в самолет, - отказалась молодая девушка в джинсовом комбинезоне с обрезанными штанинами.

- Правильно, Мон, - поддержала её одна из подруг. - Наше дело требования путем митингов и демонстраций. Я, например, могу даже поголодать.

- Ну и валите отсюда! - зло прикрикнула на них крашеная. - Кто ещё обкакался?

Похоже было, что из остальных - никто.

Сужди ухмыльнулся.

- Сейчас подадут трап, и вы сможете подняться на борт.

Негритянка воспрянула духом.

- Конечно! - сказала она. - Но пока самолет не покинут все дети - мы туда ни ногой!

- Вы деловая женщина, - иронично заметил Сужди. - Но обмен будет равный - семь на семь.

Блондинка кокетливо улыбнулась.

- А я не потяну за двоих?

- В другой обстановке я бы ответил "да".

- Придется соглашаться, - объявила старшая и остановила свой взгляд на понурой еврейке. - Изольда, хочу тебе сказать, что я никому ничего не навязываю. Ты вольна покинуть нас.

Последние её слова прозвучали излишне театрально.

2

Сужди хоть и обещал произвести равный обмен, но сделал больше. Через десять минут по трапу спускались шесть взрослых со своими детьми. Мужчина, сын которого маялся животом, держал на руках ревущего Джонни: Кирим наказал-таки вредную старуху. Но она оказалась действительно железной бабкой. Церемонно поцеловав малыша в лоб, она передала его из рук в руки счастливому мужчине.

Кертис и сержант Маккинзи стояли в десяти шагах от трапа, ожидая освобожденных заложников.

- Должен высказать вам свою благодарность и выразить восхищение по поводу вашего мужества, - громко сказал полковник, обращаясь к уже поднимавшимся по трапу женщинам.

Неугомонная блондинка обернулась.

- Лучше бы вам, папаша, восхититься нашей женственностью, - посетовала она с грустной улыбкой, а глаза её поймали мелькнувший яркий блик оптического прицела снайперской винтовки.

Сужди остановил её, провел рукой по груди, спине, совсем необязательно - по внутренней стороне бедер; из кармана шорт извлек водительское удостоверение: Памела О'Нили. Он указал рукой на эластичную ленту, державшую её высокую прическу.

- Снимите.

Она пожала плечами и освободила себя от ленты.

- Прошу вас, Памела.

Обыск носил чисто формальный характер, так как женщины одеты были легко и одежда была облегающей. Кроме сарафана негритянки; когда Абдул залез к ней под подол, она завращала глазами и хихикнула. А идя по проходу между кресел, несколько раз обернулась на него.

- Все в конец салона, - говорил каждой Сужди. - Занимайте освобожденные места. Сидеть тихо, разговаривать только по-английски. Передвижение запрещено, у кого возникнет надобность - поднимать руку. Всем в конец салона...

Чернокожая уселась в двенадцатом ряду рядом с потным, нервничающим толстяком, который слепо читал "Ти-Ви гайд" - телевизионный вестник. Таким образом, она возглавила группу заложников. Положив ногу на ногу, она бросала заинтересованные взгляды на Абдула. Остальные расположились ближе к хвосту самолета.

Блондинка плюхнулась в кресло в последнем ряду по соседству с "железной бабкой".

- Не знаю, как вас и благодарить, - соседка положила сухую ладонь на руку девушки. - Вы освободили моего внука.

- Работа такая, - сокрушенно вздохнула она, внимательно вглядываясь в лицо женщины. - Я сильно растрепана?

- Есть немного. Хотите, я дам вам расческу?

- Именно её я и хотела попросить.

Старушка полезла в сумку и достала щетку для волос. Тряхнув головой, девушка начала расчесываться, поправляя свободной рукой волосы. Когда она привела себя в порядок, пожилая дама с удивлением обнаружила у неё на коленях небольшой пистолет.

- Вы не боитесь выстрелов? - тихо спросила девушка и зачем-то подмигнула.

Старушка некоторое время молчала, но потом улыбнулась, и морщинки разбежались по её лицу.

- Мой муж - бывший военный, - сообщила она. - А как вас зовут?

- Называйте меня Памела. Только говорите громче, мы же с вами просто знакомимся.

- Очень приятно, Памела. А я - Барбара Квин, 67 лет.

- Рада познакомиться, Барбара, - девушка перешла на шепот, одолжив у соседки зеркальце и губную помаду. - Я спрашиваю - вы коротко отвечаете. Если понадобится что-то или куда-то показать, укажите глазами, я пойму.

Она пожевала губами и отвела зеркальце подальше, поймав в отражении скучающего террориста. Он стоял позади неё в проеме открытой двери, ведущей в хозяйственный блок.

- Спасибо, Барбара, - она положила ей в сумку помаду, зеркало и пистолет. - Сумку не закрывайте. Нет-нет, не разворачивайте её ко мне, неожиданно выхватывать и палить я не буду.

После нескольких вопросов-ответов Памела поинтересовалась, имея в виду террористов:

- Они нервничают?

- Нет. Хотя... Главный, похоже, излишне возбужден.

Девушка посмотрела на террориста, сидевшего в 14 ряду в кресле "В", потом посчитала остальных. Номер второй достался Абдулу. "У него пульт управления миной". Такой сигнал она получила от капитана Джулии Мичиган, той самой негритянки, которая дважды обернулась на террориста. Третий номер достался Сужди, четвертый - парню, стоящему позади нее. Террорист, маячивший у пищеблока, получил оценку "отлично". Шестого и седьмого не было видно. Но один был точно внутри пищеблока, а другой, по всей вероятности, в кабине пилотов.

Теперь она сделала перерасчет для себя, вернее для своего девятимиллиметрового "браунинга", распределив всех по очередности. Номер первый - Абдул, второй - тот, что сзади, третий - постоянно сглатывающий бледный тип на мине, четвертый - Сужди, пятый - "мерцающая" фигура.

Она прикинула ещё немного и поменяла местами четвертого и пятого: "Сначала достану дальнего".

В меткости и скорострельности Глории Кертис не было равных на всей морской базе "Атолл", где базировалась их диверсионная бригада. И напрасно лихие "морские котики" вызывали её на соревнования. Она только ухмылялась и выигрывала. Сержант Рой Патрик, прозванный за меткость Мухобоем, принес неделю назад в её домик цветной телевизор "Универсум". Она сказала ему тогда: "Если ты проговоришься кому-нибудь о том, что ты проиграл телевизор, я отстрелю тебе... большой палец на ноге. Я купила его у тебя, понял? На, держи доллар".

Патрик ответил: "А можно, я буду говорить, что это не я проиграл, а ты выиграла?" - "Нельзя, Муходав". И на пороге окликнула: "Мухозвон, ты не одолжишь мне доллар? Понимаешь, с деньгами туго". Патрик потребовал расписку. Она вытащила кольт "Коммандо". Патрик ушел.

А вообще Лори Кертис славилась не только отличной стрельбой. До того как её зачислили в отряд Джулии, она была профессиональным телохранителем и умела практически все, начиная с секретных дисциплин - в частности, обнаружения яда в пище посредством нехитрых химических реакций. Но, пожалуй, лучше, чем стреляла, Лори управляла автомобилем. Практически защитное вождение автомобиля - наиболее значимая дисциплина для телохранителя-профессионала. Лори на огромной скорости закладывала такие виражи, такие внезапные развороты торможением, которые, наверное, и не снились пилотам гонок "Индианаполиса".

Полковник Кертис как-то "проболтался" дочери о новом секретном подразделении своего небольшого ведомства. Он посчитал, что работа в отряде "амазонок" будет более спокойной, нежели почти каждодневное внутреннее напряжение; не расслабляться ни на минуту и ждать, ждать, подвергаясь "из-за какого-нибудь нефтяного магната" - неоправданному риску. Лори моментально согласилась, в один день уволясь из Национальной организации телохранителей. Может быть, он, поворачивая судьбу Лори в иное направление, был прав в том смысле, что избавил её от ежедневного напряжения. Но теперь душевные перегрузки за дочь давили на него, понимающего весь риск и сложность им же разрабатываемых операций, непомерным грузом. Когда террористы открыли огонь по "демонстранткам", у него едва не случился сердечный приступ. В этот короткий миг он задал себе бесчисленное количество вопросов, все из которых начинались со слова "почему": почему моя двадцатишестилетняя дочь здесь, почему я сделал ей это предложение, почему вмешался в её жизнь, почему нет уже в живых её матери, почему она, такая безрассудно смелая... воспитывал, как мальчишку... не вышла замуж?..