Исполнение (СИ) - Янтарный Дмитрий

Дитрих остро взглянул на своего отца, больше всего страшась, и в то же время больше всего на свете желая ему поверить.

— Спроси Сирень, сынок, — тихо сказала Ланире, — ты же знаешь, что от неё невозможно ничего скрыть. Мы растили тебя с самого детства. Я выкормила тебя своим молоком. Для нас никогда не имело значения то, как появилось на свет твоё яйцо. И просим мы немного — и в то же время несоизмеримо больше, чем заслуживаем… Мы просим поверить нам.

Дитрих ничего не ответил. Ибо этой было правдой. В самом деле, до сегодняшнего дня у него не было ни единой причины усомниться в своей принадлежности к Сиреневому клану.

— Ну, хорошо, — выдохнул Дитрих, — тогда — вполне закономерный следующий вопрос. Зачем? Ради чего всё это было затеяно? Для чего вы были готовы рвать друг другу глотки из-за него… меня.

— Пророчество, — ответил Мизраел, — если представитель королевской крови иной расы вступит в брак с королевским драконом — это ознаменует начало освобождения драконов. Освобождения от боли, что Цвета причиняют нашей расе, едва мы осмеливаемся испытывать эмоции, не присущие нашему характеру.

— Но, — недоуменно сказал Дитрих, — я ведь теперь дракон? Значит, от меня пророчество больше не зависит?

— Не совсем, — мягко поправил сына Уталак, — мы всё же рассчитываем, что зависит. Собственно, именно по этой причине ты быстро вырос, потерял крылья на минимальный период времени, любишь грибы и любишь купаться. Ты — чистокровный дракон, сынок, и я лично вырву язык тому, кто посмеет в этом усомниться. Но при всём при этом — у тебя осталась человеческая душа. И это оставило свой след. Не могло не оставить, сам понимаешь.

В этот момент Дитриху на плечо легла тёплая ладонь. Повернувшись вправо, он увидел Меридию, которая тихонько подсела к нему, и о существовании которой, к великому своему стыду, он успел забыть.

— Ты, конечно, знала? — спросил он- почему же даже не намекнула?

И остолбенел, увидев в её глазах слёзы.

— Я уже один раз едва тебя не потеряла, — всхлипывая, прошептала она, — и не могла заставить себя об этом думать. Ибо испытала величайший в жизни страх, который до сих пор преследует меня в кошмарах. Прости меня за это, Дитрих. Прости меня.

И Дитрих поверил. Поверил им всем. В конце концов, прошлого уже не изменишь, и нет смысла наматывать сопли на кулак и искать виноватых. В конце концов, ничто не мешало Сиреневому клану отдать Дитриха на воспитание… да кому угодно. Но они оставили его у себя. И, стоило признать, дали всё, что только могли. Знания, силы, положение среди драконов… Дитрих, действительно, имел всё, чего только можно было пожелать.

— И что же мне, в таком случае, делать дальше? — спросил он, — уж извините, но я не верю в это пророчество. Хорошо, у меня душа человека. Отлично, мы поженились с Меридией. И что? Драконов по-прежнему терзает боль. Так что же это за пророчество, если мучения от Цвета продолжаются? Где обещанная свобода, вместо которой драконьи принцессы начали умирать?

— Я не знаю, сынок, — ответил Уталак, — сейчас я могу лишь просить тебя поговорить с сёстрами. Не исключено, что плата за пророчество окажется куда выше, чем мы полагали. И, как ты уже понял, первыми на острие попали твои сёстры. И не только твои. Все драконицы-принцессы сейчас в таком же обмороке. Даже, — он печально посмотрел на Меридию, — Ариадна и Трелона. После же этого… как мы уже говорили, Цвета сыграли свою роль в том, чтобы дать тебе новую жизнь. Год назад они предупредили, что время вот-вот настанет. И теперь тебе дорога только к ним. Они желали видеть тебя тем, кем ты сейчас являешься… Значит, настало время тебе исполнить их волю.

Уталак поднялся на ноги и с отчаянием в глазах сжал ладони в кулаки, с тоской глядя на Дитриха.

— Если бы ты только знал, — глухо прошептал он, отвернувшись, — с какой радостью каждый из нас занял бы это место, исполнил их волю, любой ценой. Если ты думаешь, что мы не знаем, насколько ты настрадался в прошлой жизни — … то ошибаешься, мы прекрасно знаем. И все считаем, что с тебя хватит. Если бы это только было в нашей власти… Но, увы, Цвет, наш безмолвный господин, непознаваемый источник великой силы и великой слабости… Сейчас пробудилась его воля, и мы перед ней, к сожалению, бессильны…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

Минуту спустя Дитрих и Меридия стояли перед комнатой Аяри… Глубоко вздохнув, Дитрих толкнул дверь и вошёл.

Его средняя сестра, в соответствии со своими цветами, предпочитала яркие тёплые тона. На светло-жёлтых обоях — тёмно-золотой орнамент. Стол, стулья и шкаф из красного дерева. Тёмно-красная обивка на креслах. И роскошная постель с алым балдахином.

Аяри лежала в красной ночной сорочке. Тяжёлые тёмные волосы разметались по постели, девушка тяжело дышала. Конечно, она была без сознания.

Дитрих подошёл к сестре и взял её за руку. Если уж Цвета, по словам отца, наградили его способностью блокировать боль от эмоций, должно же его присутствие помочь хотя бы немного? Минута, другая… Меридия безмолвно стояла рядом, взяв Дитриха за свободную ладонь. И вот, наконец, Аяри устало открыла глаза.

— А… всё-таки пришёл, братец. И, судя по твоим злым глазам, уже всё знаешь? Ну, какой бы сукой по жизни я ни была, ты для меня всё равно останешься братцем.

Она всхлипнула и продолжила:

— А ведь счастье было близко. Какая же я была дура! Поверила, что однажды это кончится. Что я буду свободна от этой боли. Что пойду под венец, не морщась от страданий за свою любовь! Что ж… теперь я, похоже, выйду отсюда только ногами вперёд. Но, — она схватила Дитриха за руку и лихорадочно зашептала, — знай: Цвет будет требовать плату! Требовать жизни! Умру я — не страшно, без меня мир станет только лучше. Умрёт Лиала — не смертельно, ей так и так в мире грёз будет лучше… Но, Дитрих, умоляю тебя, спаси хотя бы Олесию! Такие, как она, рождаются раз в десять тысяч лет. Спаси её, умоляю…

В этот момент Аяри снова потеряла сознание. И Дитрих каким-то шестым чувством понял, что больше он от Аяри ничего не услышит. На короткое мгновение прижавшись губами к её ладони, он поднялся, и они с Меридией покинули комнату.

Следующей была спальня Олесии. Удивительная комната, в которой росли живые цветы, посреди комнаты висели верёвочные качели. И всё это удивительно гармонировало с мебелью, с приятным нежно-лиловым цветом стен, с окнами из сандалового дерева, рамы которых тоже были искусно украшены узором из лозы.

Здесь сердце Дитриха невольно сжалось. Олесия всегда была самой любимой его сестрой. И даже если бы она призналась в том, что намеренно обманывала его тридцать лет — он бы не поверил. Нельзя ТАК притворяться.

Принц подошёл к постели сестры, осторожно вытянул руку из-под одеяла и направил в неё поток своей Сирени. И почти тотчас девушка открыла глаза и посмотрела на Дитриха.

— Братец, — печально прошептала она, и почувствовал, как на его глаза наворачиваются слёзы, — пожалуйста, помоги мне. Я не понимаю, что происходит. Я боюсь, что если усну сейчас — то больше не проснусь никогда. Пожалуйста, помоги…

И она потеряла сознание. И эти несколько слов, к удивлению Дитриха, вызвали в нём куда больший отклик, нежели речь Аяри. Не выдержав, он прижался к ней и заплакал. Меридия, положив ладонь ему на плечо, тоже не могла сдержать слёз. Ей было безмерно жаль всех принцесс: мало того, она понимала, что сама лишь чудом избежала такой участи.

Но здесь была не только заслуга Дитриха. Тогда, на Турнире Клыка и Когтя, она сумела обуздать Пурпур, заручиться его поддержкой и отказать Энгефиану. А больше сочетание её Доминант враждебных Цветов не имело. Однако ради этого ей пришлось совершить такое усилие, что, воистину, наизнанку вывернуться было бы проще.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вот перед ними последняя дверь. Дверь, за которой маленького Дитриха всегда ждала старшая сестра, готовая показать ему самые сказочные и фантастические миры. Он открыл и вошёл.

В отличие от своих сестёр, Лиала была в сознании. Как видно, свою роль сыграло то, что девушка и в обычном состоянии постоянно балансировала на грани между реальным миром и миром грёз и иллюзий. И теперь ей было проще оставаться в сознании.