Век Лилит - Алексей В. Мошков

не тосковал о ней. А вот об отце… Впрочем, если честно, на Сочи он об отце почти не вспоминал. Если тоска и накатывала порой, глоток нанококтейля решал дело. Здесь же все иначе. Здесь нанока не давали, и все чувства словно обострились. Первые несколько дней своего пребывания на Хосте Дэни приходилось худо. Волнами накатывало раздражение, которое сменялось апатией и тоской по прошлому. Не по тому прошлому, в котором он, выпускник философского факультета, работал жиголо, а по тем далеким временам, когда они с отцом кочевали с планеты на планету в поисках артефактов давно погибших цивилизаций.

Единственным человеком, в присутствии которого тоска проходила, была Лейла. В любовь Дэни не верил – слишком много женщин попадалось на крючок, на который в качестве наживки жиголо цеплял разный романтический вздор. Нет, его отношение к смуглокожей дочери пресвитера нельзя было назвать этим затасканным словечком. Загадочная девушка разжигала в нем огонь, по сравнению с которым самая пылкая страсть была холоднее льда. Едва завидев Лейлу Хазред, Дэни Николсон превращался в обжигающий пламень. Он боялся прикоснуться к дверной притолоке, чтобы не поджечь ее. Странно, что никто из поселенцев не замечал пылающего факела, что бродил среди хижин. Хотя один колонист все же начал догадываться и не сводил с новенького тяжелого, как свинец, взгляда…

Когда Мастер велел Дэни сопровождать доктора Пишту в его экспедиции, вчерашний жиголо пал духом. Немыслимо было разлучиться с Лейлой даже на полдня, но Омар снова вернул его к жизни, сообщив, что вторым сопровождающим будет его дочь. Жаль, что плавание по реке было недолгим. Будь его воля, Дэни отказался бы от мотора и перешел на весла, и греб бы день за днем, не сводя с девушки глаз. Впрочем, прибытие к пещерам подарило недавнему пленнику минуты такого несказанного счастья, что он хотел бы погрузить их в анабиоз, дабы сохранить навеки. Лейла предложила искупаться. Нырнула в свою палатку и выбралась оттуда почти обнаженной. Две светлые полоски ткани не столько скрывали ее прелести от нескромного взора, сколько подчеркивали их. Дэни готов был убить ученого старика, чтобы тот не пялил на девушку свои славянские зенки.

Сама того не подозревая, Лейла спасла ксенобиолога от неминуемой гибели, с разбега бросившись в прозрачные воды озерца. Дэни поспешил присоединиться к ней. Правда, едва тут же не выскочил обратно. Его изнеженная кожа, привычная к теплым и ласковым волнам морей, омывающих роскошные пляжи Сочи, едва терпела уколы ледяных игл, из которых, казалось, состояла эта запруда. Дабы не подать виду, что ему не слишком-то приятно купание, Дэни принялся нарочито хохотать и выкрикивать какие-то малоостроумные глупости. К счастью для него, Лейла тоже быстро замерзла и выбралась на скалистый берег. Пришлось срочно разжигать костер из топливных брикетов, благо те давали много жару.

По-походному скромный ужин показался профессиональному ухажеру восхитительнее тех «романтических» трапез, которые он закатывал престарелым дамам на казенные деньги. И хотя вместо лобстеров к крохотному складному столику были поданы вареные креветки, напоминающие, на вкус Дэни, толстых червей, а вместо изысканных вин – самодельный ягодный морс, присутствие Лейлы придавало простым закускам утонченность. Несколько портило атмосферу вечера наличие за столом старого зануды Пишты, который силился развеселить своих молодых спутников малопонятными подробностями брачных игр инопланетных животных, но Дэни надеялся, что, набив брюхо, ксенобиолог отправится спать, оставив их с Лейлой в покое.

Увы, эти надежды не оправдались. Пользуясь властью начальника экспедиции, Карел Пишта услал молодежь спать, пригрозив, что разбудит для несения ночного дежурства. В другое время и в ином месте Дэни бы воспротивился, но колонисты привыкли подчиняться старшим, и Лейла бы не поддержала его бунта. Пришлось убираться в палатку, которую он делил со стариком. Дэни полагал, что не сможет уснуть, осознавая, что девушка, которая сводит его с ума, находится от него на расстоянии вытянутой руки, огражденная лишь пластиковой тканью двух палаток, но уснул сразу, едва отключив фонарь. Ему приснился отец, таким, каким он его запомнил перед гибелью. Высокий, дочерна загорелый, со светлыми лучиками морщин вокруг глаз.

Ксенобиолог разбудил Дэни на рассвете. Спросонья колонист-новичок не сразу понял, чего от него хочет этот старикан, а сообразив, угрюмо кивнул и полез наружу. От роскоши полуночных созвездий не осталось и следа. Все окрест было затянуто молочно-белой пеленой тумана, что поднимался над запрудой. Пишта показал своему молодому сменщику на термос, похлопал по плечу костлявой дланью и отправился дрыхнуть. Дэни быстренько сбегал к озерцу справить малую нужду, потом подсел к тлеющему костру, который из-за топливных брикетов выглядел как пирамида раскаленных кирпичей. Откупорив термос, новый дежурный наполнил пластиковую чашку горячим ароматным напитком, отхлебнул, посматривая на неровное отверстие пещеры. Может, оттого что он еще толком не проснулся, ему вдруг почудилось, что вход в карстовую полость затянут исполинским, едва подрагивающим мыльным пузырем.

* * *

Ничьим намерениям, планам и надеждам не суждено было сбыться в этот день. Дэни не довелось объясниться с Лейлой, Лейле – начать сложный разговор о своей вере с непосвященным в нее Дэни, Карелу Пиште – осуществить задуманный эксперимент, а амебоподобному сгустку – слиться с геномом мыслящего примата. Звезда, пересекающая ночной небосвод, которую не заметил доктор ксенобиологии, была патрульным кораблем робогвардии «Хаммурапи», что вышел на орбиту Хосты. От корабля-матки отстрелили шлюпку с десантной группой, перед которой была поставлена задача изъять похищенного некоторое время назад гражданина с планеты Сочи и вернуть его к месту жительства. Колонию религиозных фанатиков при этом было приказано не трогать, тем более что робогвардейцы располагали информацией о точном местонахождении Дэни Николсона.

Поэтому космошлюпка, обогнув базовый лагерь колонистов, направилась непосредственно к запруде, где члены маленькой экспедиции готовились к первому проникновению в пещеру. Продавив в хрупкой меловой породе, что состояла их микроскопических скелетов древних морских организмов, глубокую вмятину, громадный зеркально-черный шар опустился в десятке шагов от экспедиционных палаток. Как люди, готовые к сюрпризам, которыми чревата жизнь в нелегальной колонии, Лейла и Пишта схватились за оружие. Дэни воздержался, ибо сразу разглядел на борту космошлюпки эмблему робогвардии – манипулятор, сжимающий обоюдоострый клинок, на котором сверкало: «Безопасность и Справедливость».

Разомкнулась мембрана люка, и из него посыпались робогвардейцы – безликие андроиды в зеркальной, пуле- и лученепробиваемой броне. Они сразу нацелили на вооруженных колонистов протоники – протонные излучатели. Из люка появился новый участник действа. Это был человек. Судя по мундиру и нашивкам, высокий чин из галактической администрации. Не обращая внимания на колонистов, словно они были неодушевленными предметами, он обошел лагерь, пнул подвернувшееся под ноги ведро,