Не поздно влюбиться - Клэр Коннелли

только в миссионерском доме.

«Этот мальчик никогда не отдыхает, — снова и снова удивлялся Эдвард. — Только посмотри, как он работает».

И Алисия смотрела. Она смотрела до тех пор, пока ей не захотелось вещей, которые раньше не имели для нее никакого значения. Во рту у нее пересохло, когда воспоминания нахлынули на нее, воспоминания, от которых она покраснела от теплого, влажного жара между ног.

— Ты хочешь есть? — спросил он, приблизившись.

— Да, — честно ответила она.

Он посмотрел ей в глаза, она смутилась и отвела взгляд.

— Пожалуйста, присаживайся.

— Спасибо, — пробормотала она, когда он сел напротив нее.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но через мгновение во дворе появилась стройная женщина с седеющими волосами и морщинистым лицом.

— Изабелла, — Грасиано склонил голову в знак приветствия.

— Приятно снова видеть вас, сэр!

— Я был рад вернуться. Изабелла, это моя коллега мисс Гриффитс.

Неприкрытая неприязнь слышалась в том, как он по слогам произносит ее фамилию — фамилию ее отца.

— Алисия, — ответила она с натянутой улыбкой.

— Алисия, — повторила Изабелла. — Рада приветствовать вас здесь. Хотите вина для начала?

Ужасная идея. Вино только ослабило бы ее контроль над собой. Но в то же время ее нервы были на пределе. Один бокал мог бы помочь ей пережить вечер.

— Да, вино было бы прекрасно, спасибо.

— Бутылку Риохи, — сказал он, улыбаясь, и она удивилась, увидев совершенно дружелюбную улыбку на его лице.

Изабелла кивнула и исчезла за деревянными дверьми.

— Я думала, ты сказал, что мы совершенно одни.

Его глаза остановились на ней, и она вздрогнула, когда ее кровь снова забурлила от возбуждения, а его улыбка сменилась оценивающим выражением.

— Ты расстроена?

Она не могла признаться в этом даже самой себе.

— На самом деле я чувствую облегчение.

Его ухмылка свидетельствовала о том, что он ей не верит.

— На острове живет минимальное количество персонала. Изабелла — моя экономка.

— Она живет здесь? — Алисия указала на особняк, стоящий поодаль.

— Возможно, ты заметила домики на другом конце острова, когда пролетала над ним?

— Я думала, что они для гостей.

— Некоторые из них для гостей. Другие для моего постоянного персонала.

— А сколько их?

— Всего восемнадцать.

— Я имела в виду персонал.

— Четыре человека. Изабелла, повар Хуанита, садовник Родриго и Луис, из охраны.

Из той самой охраны, из-за которой было невозможно связаться с ним много лет назад, когда она хотела рассказать ему об их общей дочери.

В этот момент вернулась Изабелла, и рядом с ней шла молодая женщина лет девятнадцати или двадцати. Она покраснела, когда посмотрела на Грасиано, и Алисия пожалела ее. Она знала силу мужчины напротив нее. Какая женщина сможет устоять перед его чарами?

Алисия отвела взгляд, когда Изабелла налила два бокала вина, а юная девушка поставила перед ними тарелку с закусками — чоризо, хлебом, оливками, сыром, фруктами и маленькими тарталетками с анчоусами и чесноком.

Когда они остались одни, она не удержалась и спросила:

— Эта девушка — повар?

— Да, один из проектов Изабеллы, — сказал он с такой любовью, что сердце Алисии заныло. На мгновение она вспомнила мальчика, которым был Грасиано, мальчика, который уделял ей все время в мире, который, несмотря на свою ужасную жизнь, всегда улыбался ей.

Этот мальчик больше не существовал для Алисии, но существовал для других.

— Проект? — спросила она, потянувшись за вином и сделав глоток.

— Она вербует людей с улиц, — сказал он, глядя прямо перед собой. Он смотрел на Алисию, на самом деле не видя ее. — Ей важно, чтобы они много работали и не принимали наркотики, — это два ее правила.

— Она знает о том, что тебе жилось тяжело?

— Это то, что у нас с ней общего.

Алисия немного наклонилась вперед.

— И Изабелла тоже?

— Она была одной из первых, кого я нанял.

— Все твои сотрудники происходят из этой среды?

— Какой смысл нанимать людей, если не можешь дать им второй шанс? Здесь у них есть крыша над головой, хорошая работа. Как и у Изабеллы, у меня очень мало правил.

Она снова отхлебнула вина.

— А какие у тебя правила?

— Честность и верность.

Алисия перевела взгляд на стол. С точки зрения Грасиано, в этом отношении она его подвела.

— А квалификация?

— По моему мнению, люди могут стать квалифицированными во всем, если они достаточно мотивированы, а ничто так не мотивирует, как жизнь на улице.

— Когда ты уехал из Севильи…

— Когда твой отец выгнал меня?

В горле пересохло, она кивнула.

— Я переживала за тебя.

Он прищурил глаза.

— Мне было страшно от мысли о том, что ты вернешься на улицу. Я не могла спать, думая, как ты живешь.

Между ними воцарилась тишина, изредка нарушаемая щебетанием птиц, пролетающих над головой.

— Твое беспокойство было излишним. Как видишь, со мной все в порядке.

— Но как? — настойчиво спросила она, наклонившись вперед, затем потянувшись за вином и заставив себя расслабиться. — Как ты все это сделал?

— Ты подозреваешь, что я совершил преступление? Что я каким-то образом украл свое состояние?

— Конечно нет!

— Или что я стал жиголо у какой-то богатой женщины и выманил у нее ее состояние?

— Мне это даже в голову не пришло, — пробормотала она. — Хотя если бы это было так, ты бы винил только себя. Помнишь, что ты сказал мне, когда я позвонила во второй раз? Когда мы в последний раз разговаривали?

Его лицо не выдавало никаких эмоций.

— Ты сказал мне, что нашел кого-то еще, с кем можно заняться сексом. Ты это так назвал. Я пожертвовала всем ради тебя, а ты…

— Чем ты пожертвовала ради меня? — спокойно спросил он.

— Ты думал, что моя жизнь была усыпана розами после того, как я рассказала отцу правду? — яростно спросила она. — Как, ты думаешь, он отреагировал? Как ты думаешь, что он сделал?

— Я понятия не имел, что ты скажешь ему правду после того, как я уйду. Ты определенно не выказывала такого намерения в то утро.

— Конечно, ты знал! — воскликнула она. — В то утро я была в шоке. Я была напугана и пристыжена. Я была воспитана на проповедях моего отца о чистоте и невинности. Но я рассказала ему позже, и мой мир рухнул. Я позвонила тебе, потому что ты был мне нужен, Грасиано. Я нуждалась в тебе. Но ты превратил то, чем мы были, во что-то такое отвратительное, в неуместное. Ты просто заменил меня. Вот что.

На его челюсти дернулся мускул, это было единственным признаком того, что он ее слушает.

Он сделал глоток собственного вина.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил он