Напишите про меня книгу - Шихабудин Микаилов

Столица

Председателю горисполкома г. Махачкалы

Депутатский запрос

Прошу оказать содействие в выделении трехкомнатной квартиры в городе Махачкале ветерану Великой Отечественной войны Латунину Константину Кузьмичу 1922 года рождения и его семье.

В настоящее время Латунин К.К. проживает в квартире гостиничного типа общей площадью 42 кв. м по адресу ул. Октябрьская, 42, кв.12. На очереди стоит с 1979 года.

Народный депутат РСФСР Джандаров К.А.

Москва Кариму не понравилась. Большой серый город. Когда 11 лет назад он был в столице проездом, все выглядело иначе. Светило солнце, и люди, казалось, были добрее. А сейчас дождь, в продуктовом во всех отделах консервы «Бычки в томате», а в метро море людей, и все злые. Карим уже неделю жил в одноместном номере на 12 этаже гостиницы «Россия». Утром он шел на съезд, целый день сидел на заседаниях, а вечером усталый и голодный возвращался в гостиницу. Эйфория первых депутатских дней прошла, привезенные из Махачкалы деньги заканчивались, а мелкие бытовые проблемы вызывали у него приступы меланхолии.

Вечерами депутаты пили. Собирались в гостиничных номерах группами по 8-10 человек и литрами уничтожали алкогольную продукцию своих регионов. Дагестанский коньяк считался особой роскошью. Каждый народный избранник республики привез в Москву по нескольку ящиков марочных сортов «божественного напитка». На стол его ставили в торжественных случаях, например, когда «на огонек» заходил глава региона или министр какой-нибудь промышленности.

Но, поскольку случаев таких было много, а пили в основном не рюмками, а стаканами, запасы быстро таяли. Такая депутатская «работа» давала преимущество тем, кто умел пересидеть за столом конкурента, а главное – вернуть себе к утру человеческий облик. Как бы хреново ни было, к десяти большая часть депутатов в приличном виде подтягивалась к Кремлевскому дворцу, где проходили заседания съездов. И только страшный перегар, витавший под сводами дворца, напоминал парламентариям о вчерашних посиделках.

Еще накануне сидевшие за одним большим и дружным столом депутаты на заседаниях съезда становились непримиримыми врагами. Демократы и коммунисты, правые и левые, центристы и либералы, эволюционисты и революционеры поливали друг друга грязью и обвиняли во всех смертных грехах. Страна жадно наблюдала за происходящим, прильнув к экранам телевизоров. Трансляции из Кремлевского дворца по рейтингам опережали бразильские сериалы. А в это время большая и многонациональная страна трещала по швам. Историческая общность людей – советский народ, придуманная идеологами из ЦК, – оказалась мыльным пузырем. Последними вошедшие в состав СССР прибалтийские республики первыми объявили о выходе из него. Практически в каждой союзной республике группы националистов призывали к созданию суверенного государства. Почва для этих идей была подготовлена развалом плановой экономики, пустыми полками магазинов, набирающей темпы инфляцией. Казавшиеся такими прогрессивными и перспективными речи Горбачева через три – четыре года стране надоели. А он продолжал говорить, говорить, говорить. На улицах с простыми гражданами, на встречах с журналистами и молодежью, на саммитах с главами западных государств и руководителями стран – бывших союзников по социалистическому лагерю. Пересев из кресла Генерального секретаря ЦК КПСС в кресло Президента СССР, Горбачев с пугающей скоростью стал терять рычаги управления страной и никак не мог договориться с Ельциным.

Уже неделю первый Съезд народных депутатов РСФСР безуспешно пытался выбрать Председателя Верховного Совета. Наконец, с третьей попытки Ельцин набрал 535 голосов. Для принятия решения необходим 531 голос. Уставший, но довольный, идет он через весь зал к трибуне. По пути жмет руку Кариму, своему молодому соратнику. Но зал, где заседает тысяча депутатов, поделен на две примерно равные части – сторонников Бориса Николаевича и его непримиримых оппонентов. Первые сейчас ему аплодируют, вторые – свистят и выкрикивают в спину гадости. Ельцин улыбается и тем, и другим.

– Я не даю клятву (клятву, наверное, должен давать Президент), но обещаю вам во имя России, во имя людей и народов, которые живут на ее территории, во имя нашего с вами единства не жалеть ничего, абсолютно ничего – ни здоровья, ни времени, работать столько, сколько понадобится, чтобы нам выйти из кризисного состояния и все-таки привести Россию к лучшим временам. Это я вам твердо обещаю.

Впервые в жизни Карим ощутил свою причастность к судьбе огромной страны. Именно в этот день он понял, что на его глазах творится история, что он непосредственный участник событий, что от его решений зависит жизнь миллионов его сограждан. Впервые за две недели, что шел съезд, Карим вечером не стал искать компанию для застолья. Он закрылся у себя в номере, отключил телефон и принялся внимательно изучать материалы и стенограммы предыдущих дней съезда. Часов в одиннадцать вечера он решил прочитать российскую Конституцию, которую до этого только просматривал. Текста Основного Закона РСФСР у него не оказалось. Он позвонил в номер Серажутдину Каирову – еще одному дагестанскому депутату, прокурору одного из горных районов.

– Сераж, у тебя российская Конституция есть?

– Зачем она мне, я ж ее наизусть знаю. Слушай, на втором этаже есть книжный киоск, я там ее видел.

– Какой киоск, полдвенадцатого ночи, он же закрыт давно.

– Ну и что! Книги как лежат днем на полках, так и ночью никуда не деваются. Нужно только через стойку перелезть. Утром будешь идти на Съезд, заплатишь.

– И это мне говорит прокурор! Если меня завтра на съезде не будет, значит, поймали на месте преступления.

Карим спустился на второй этаж. Конституция действительно лежала на одной из полок киоска. Он перелез через стойку, взял брошюру, положил вместо нее два рубля и вернулся в номер. Ночь ушла на изучение Основного Закона.

На следующий день в 9-30 Карим шел привычной дорогой от гостиницы «Россия» в сторону Кремля. Впервые за двадцать дней он обратил внимание, что идет по живому коридору. Люди, его образовавшие, держали в руках плакаты «Россия, встань во весь рост!», «Россия, будь нам матерью, а не мачехой», «Беженцам – статус беженцев». Были и другие, более острые лозунги.

«А ведь они каждый день тут стоят, а я только сейчас понял, что они обращаются к нам и ждут от нас помощи», – подумал Карим. На заседаниях съезда он стал внимательнее слушать выступающих, обращал внимание не только на то, о чем они говорят, но и на то, как они это делают. Через несколько дней Карим уже по первым фразам выступающего мог определить, будут другие депутаты его слушать или займутся каким-то своим делом. Он подметил, что определенные темы затрагивают всех людей в зале, некоторые – только отдельные группы, а другие не интересуют никого, кроме самого говорящего. Потом он стал следить за судьбой материалов, которые попадают каждое утро в руки депутатов. Оказалось, что почти все тексты отправляются в урну непрочитанными. Людей из регионов больше волновала проблема вечернего досуга, нежели законотворческая деятельность. Москвичи и ленинградцы были в основном заняты распределением продуктов, книг, одежды, отпускаемых по депутатским талонам в Кремле. Конечно, были и те, кто всерьез занимался своей прямой обязанностью – работой над созданием новых законов. Вокруг этой группы и кипела основная съездовская жизнь. Кариму эта деятельность понравилась, он решил остаться в Москве. Но такое могло произойти лишь в одном случае, если его включат в состав Верховного Совета от региона, который он представляет. В будущем Верховном Совете РСФСР Дагестан имел четыре места. Теоретически на них претендовали двенадцать депутатов. Карим на листке бумаги написал инициалы всех дагестанских депутатов, включая и свои. Четверых он вычеркнул сразу. Эти люди занимали в республике слишком высокие посты, и променять свой махачкалинский кабинет на кресло в парламенте никто из них не пожелал бы. Еще две кандидатуры Карим вычеркнул после некоторых раздумий – слишком слабы они были в профессиональном плане, чтобы работать в Верховном Совете. Их и на съезде он ни разу не встретил. Случайные здесь люди. Таким образом, на четыре вакансии шесть человек, насчет двоих уже понятно, что они пройдут железно.

«Моя задача – занять одно кресло из двух оставшихся», – подумал Карим и вспомнил веселую игру. Дети бегают вокруг стоящих в центре стульев, а когда музыка резко обрывается, стараются побыстрее усесться на свободное место. Но стульев всегда на один меньше, чем игроков. Карим эту игру любил и почти всегда выигрывал. «Выиграю и на этот раз, – подумал он. – Нужно только проделать определенную работу».

«Определенная работа» началась уже вечером следующего дня. Карим постучал в номер Гаджи Саидовича Мурадова – самого старшего из депутатов от Дагестана. Мурадов тридцать пять лет проработал в дагестанском правительстве – Совете Министров. Этот зубр республиканской политической жизни пользовался абсолютным авторитетом практически у всех в Дагестане за взвешенный подход к любым делам, за верность слову, за профессионализм и трудолюбие и за многие другие прекрасные человеческие качества.