Музыка пчел - Эйлин Гарвин

двух, что у него были) и одну из клетчатых рубашек своего дяди, на которой еще висели этикетки. Когда он пошел обратно к трейлеру, все тело приятно покалывало. Он побрился, глядя в маленькое зеркальце, которое дядя приспособил на дереве. Полысел в двадцать четыре, ну или лысею, вздохнул Гарри. Он подумывал вообще все сбрить, но вспомнил, как сделал это однажды на спор в старшей школе и явил на свет свой шишковатый череп неандертальца.

Тем не менее он хотел сделать что-нибудь, чтобы отметить новое начало. Когда он впервые приехал на Запад, то хотел сделать татуировку, но не смог выбрать рисунок. Он битый час сидел в тату-салоне в Сиэтле и перелистывал альбомы, а в итоге ушел с очень глупым видом. Здоровый мастер поднял голову от работы над клиентом и покачал головой.

– Иногда сразу выбрать не получается, бро, – сказал он ему вслед.

Он ухмыльнулся? Правда ухмыльнулся? Гарри почувствовал себя таким тупицей. И почему вообще его заботило мнение этого парня, какого-то незнакомца?

Гарри сбрил все по костлявой линии подбородка, но оставил щетину над верхней губой. Отпустит усы. Он видел в последнее время, как на реке катаются какие-то люди на каяках с усами. Парни его возраста. Может, круто выйдет.

Он натянул шапку на мокрые волосы и схватил рюкзак с блокнотом, ручкой, бутылкой воды и немного помятым апельсином. Гарри пошел вниз по гравийной дороге, мимо галереи побитых стихией указателей «Посторонним вход воспрещен», вышел на шоссе и повернул на юг, согреваясь на солнце и разглядывая высоченные темно-зеленые деревья.

«Куда ты собрался, малыш Гарри Стоукс?»

Он почти слышал вживую голос своей матери. В его детстве она всегда задавала этот вопрос именно так, когда замечала, что он собирается куда-то уходить из дома.

Гарри – это короткое имя от Гарольда. Гарольд Стоукс. Среднее имя – Кортланд. А полностью звучит вообще смешно. Гарольд Кортланд Стоукс третий. Как будто он член какого-то загородного клуба, про который обычно пишут в газетах типа «Таймс». И мамина, и папина семья были бедные, но на Юге часто давали пафосные имена. О Гарольде Кортланде Стоуксе втором Гарри имел весьма смутные воспоминания: помнил только высокого мужчину, который смеется, сцеживая мизинцем по капле виски на язычок Гарри, вокруг его большой ладони вьется сигаретный дым.

Однажды днем, еще в старшей школе, он набрался храбрости спросить у матери о своем отце, когда разгружал вместе с ней тележку с компостом. Как они познакомились? Почему она ушла? Его отец когда-нибудь о нем спрашивал?

– Твой отец – придурок, – сказала она, затушила сигарету каблуком и натянула перчатки. Больше он не спрашивал.

Когда она везла Гарри на север в Нью-Йорк, то мечтала стать актрисой. Вместо этого она пошла работать официанткой в гольф-клубе Лонг-Айленда, где встретила и вышла замуж за хорошего парня по имени Сал Романо. У Сала была фирма по благоустройству и озеленению, и это был единственный человек, которого Гарри мог назвать отцом. Старый добрый Сал.

Гарри услышал подъезжающую машину и повернулся, выставив большой палец. Пикап с молодой семьей. Отец не сводил глаз с дороги. Мать глянула на него и отвела глаза. Вина. Страх. Два пустых сиденья сзади. Гарри не мог их ни в чем обвинить. Он шел дальше.

В январе Сал и Лидия объявили, что они продают дом на Лонг-Айленде и переезжают во Флориду навсегда. Их переманила Сарасота, где они обычно зимовали. Салу осточертел его бизнес по озеленению, особенно после того, как прошел ураган Сэнди. Лидия устала от снега. В Сарасоте она стала играть в пиклбол[4], а Сал хотел сидеть у бассейна и читать тома по военной истории, которую так любил. Гарри было сложно скрыть свое разочарование.

– Просто замечательно! – воскликнул он. – Какие вы молодцы!

Он поднял свое пиво и чокнулся с их бокалами вина. Особой радостью от него не веяло, и он знал, что это видно. Гарри не мог не заметить, что их решение было объявлено одновременно с решением инспектора по УДО, которое он подписал две недели назад, и благодаря которому он был свободен как птица и мог выезжать за границы штата. Проживание в подвале родителей всегда подразумевалось как временное, но мысль о том, что ему придется строить жизнь дальше в одиночку, легла на его плечи тяжелым грузом. Мать поставила бокал с вином на столик и с мокрыми глазами протянула ему руку.

– Гарри, с тобой все будет в полном порядке. Это новое начало, дорогой. А если тебе когда-нибудь понадобится место, где остановиться, то ты всегда…

– Так-так-так! – Сал поднял свою лапищу. – Не забывай, Лидия, дорогая.

Он снова поднял бокал.

– За будущее, Гарри, – сказал он. – Пусть оно будет таким же блестящим, как глаза твоей матери.

Лидия шмыгнула носом и подняла бокал. Гарри выдавил улыбку и отхлебнул пива.

Ветер крепчал, по спине пробежал холодок. Он застегнул шерстяную рубашку своего дяди на пуговицы. Солнце зашло за облако, и асфальт покрылся мокрыми веснушками дождя. Гарри еще ниже натянул шапку и еще больше ссутулился.

Он услышал скрип колес приближающейся машины и снова выставил палец. Грузовик с грохотом проехал мимо него и остановился впереди. Гарри подбежал к окну и увидел молодую девушку за рулем. Голубые глаза блестели под красной бейсболкой, на рубашке из клетчатой фланели лежали русые косы. Она улыбнулась и опустила стекло.

– Привет! Слушай, я, это… капец потерялась! Ты не знаешь, где съезд к устью Кликатат? Я доставляю обед для группы туристов «Вет Плэнет», они на рафтах сплавляются.

Гарри знал этот съезд, он был дальше по дороге. Он часто видел, как яркие желтые рафты преодолевали пороги реки за трейлером дяди Гарольда и приставали к песчаному берегу. Он показал пальцем на юг и объяснил, где свернуть.

Девушка хохотнула и закатила глаза:

– Я совершенно не ориентируюсь на местности. Ты мне не покажешь дорогу?

Так Гарри оказался в теплом сухом грузовике с красавицей Мойрой, жуя гигантский сэндвич с пастрами из кафе «Ривер Дэйз» в Худ Ривере. Доставим обеды по назначению. Она снова села за руль и спросила Гарри, куда он направлялся.

– Я еду в Худ Ривер, если надо, могу подвезти, – сказала она.

Он замешкался. Не хотел ничего рассказывать про дядю, так что просто сказал, что ищет работу.

– Не знаю, какую работу ты ищешь, но в Худ Ривере ее точно больше, чем в Бизи Корнере, – ответила она.

Гарри кивнул, решив, что проведает дядю Гарольда на обратном пути из Худ Ривера.

Мойра включила музыку. Гарри улыбнулся, откусил сэндвич и украдкой взглянул на ее длинные загорелые ноги в шортах, которые когда-то были джинсами. Она обхватила руль коленками, зажгла сигарету, откинула голову и запела:

– What a looooooong strange trip it’s been!