Каникулы - Николай Иванович Хрипков

в багажнике. До глубокой ночи Серега просидел в Интернете. Пахом смотрел сериал, но думал о своем, лениво пощелкивая семечки.

— Вот они, голубчики! — сказал Серега. — Можешь полюбоваться! Самый главный Филипп Филиппов, Павел Дрищенко и Осип Максимов, учащиеся девятого «г» пятой школы города Чернореченска. Александра Старкова, ученица одиннадцатого «в» той же самой школы. Погляди! Они? Узнал?

Пахом кивнул. Он с ненавистью смотрел на фотографии. У его мучителей были лица, как у мумий. Застывшие.

— А вот их и домашние адресочки. Давай поглядим по карте! Ага! Не так-то далеко живут друг от друга, на соседних улицах. Впрочем, городок-то и не очень большой. Провинция! Еще говорят, что интернет — это глобальная помойка. Я, конечно, целиком и полностью с этим согласен. Порой такой омерзение охватывает, когда открываешь некоторые сайты. Но и на помойке бывают жемчужные зерна. И немало!

— Это они-то жемчужные зерна? — задал риторический вопрос Пахом. А на риторические вопросы, известно, не ждут ответа. Он еще раз поглядел на монитор.

— Имеется в виду нужная информация. Методом дедовского тыка мы потратили бы гораздо больше времени. Или ты не согласен? Что молчим, друг Горацио?

— Согласен! Согласен! — кивнул Пахом. — Ты бы не отвлекался! Выуживай всю информацию! И меньше отвлекайся!

— Поедем на двух машинах. Я на «Тойоте», ты на «Жигулях». Только без обид. Мне как-то иномарочка ближе. И к тому же, ты можешь себе позволить неаккуратность. Я сделаю на тебя доверенность. Это недолго. У меня есть знакомый нотариус. Иногда с ним балуемся пивком.

— Блин! Серега! Тебе не медиком быть, а политиком или бизнесменом. Везде у тебя нужные знакомства. Когда ты успеваешь?

— Нам нужно алиби. Тут неподалеку есть деревушка, там живут моя бабушка с дедушкой. Очень старенькие. Сначала засветимся у них. Скажем, что отправились на порыбачить, поохотиться. Чтобы не волновались!

15. ВОТ И УВИДЕЛИСЬ

Снять жилье в Чернореченске в последнее время не было проблемой. Выбирай — не хочу! — на любой вкус: благоустроенная квартира, дача, времянка, коттедж, комната в общежитии…В городе уже закрыли молзавод, мясокомбинат, элеватор, завод по производству низковольтной аппаратуры, предприятие по ремонту сельхозтехники, железнодорожное депо…Да почти всё, где люди когда-то получали стабильную зарплату. Кто пошустрей, имел связи, ударился в бизнес. Как грибы после дождя, появлялись все новые магазины, киоски, автостанции, гостиницы, увеселительные заведения, всякого рода салоны, мастерские. А поскольку городок был пограничным и через него ехали дальнобойщики из Китая, Средней Азии, Казахстана и, само собой, туда, проблем с клиентурой, то есть здоровыми молодыми мужиками, не было. К их услугам круглые сутки были бордели, ресторанчики, мотели, сауны, бывшая лыжная станция, приватизированная бывшим секретарем комсомола и превращенная в развлекательный центр, где, как говорится, за ваши деньги, все услуги. Цены на жилье не снижались только потому, что росла инфляция, вопреки бравым реляциям государственных чиновников о постоянном снижении ее на пути к светлому капиталистическому будущему, где кое-кому будет ой как хорошо! Но с каждым годом становилось почему-то всё больше тех, кому было не совсем хорошо.

Друзья сняли дачку за городом. Бабуся, которая сдала им дачку, была обрадована. Долго извинялась за то, что дачка несколько захламлена, но зато она с них возьмет поменьше. У нее уже не было сил добираться до дачи и заниматься дачными делами. Годы брали свое. Она бы продала дачку и за полцены, но покупателя не находилось. А их денежки будут для нее весьма серьезным подспорьем к ее скромной пенсии, которую она зарабатывала десятилетиями, начиная с детского возраста, когда еще в войну, вместо того, чтобы сидеть за партой и учить письмо Татьяны к Онегину, она доила коров на колхозной ферме, скирдовала сено, полола свеклу, копала картошку для колхозной свинофермы, заготавливала дрова по пояс в снегу, получая за это от государства натурплату, чтобы раньше времени не протянула ноги. Государство-то у нас очень народозаботливое.

Два дня они приводили дачку в приглядный вид. Выпололи сорняки, благо в сарайчике нашлась коса, поставили забор вертикально, привязали висевшую набок калитку, после чего занялись интерьером, выбросив сначала весь мусор. Поскольку в их планы не входило оставаться здесь на ПМЖ или принимать высокопоставленных гостей и капризных детей богемы, управились они довольно быстро, несильно-то упираясь и не потратив значительных средств. Место было готово. Можно было встречать гостей.

Два дня они посвятили разведке, стараясь особенно не светиться. Поэтому одевались весьма скромно, неброско, вели себя тихо, в разговоры с прохожими не вступали. Хотя городок был транзитный, но всё-таки небольшой, а поэтому нужно было постараться не оставить о себе памяти у бдительных и наблюдательных туземцев. На этот случай у них был запас разной одежды и даже парики и накладные усы и бороды, поэтому они раза два в день меняли свою внешность. Но главный принцип соблюдали — оставаться серыми незаметными мышками. Огляделся, проскользнул и исчез. Чтобы никто не успел обратить на тебя внимание.

Прошел день знаний. Школа, в которой обучалась четверка, находилась на улице, названной в честь великого писателя-гуманиста Ивана Сергеевича Тургенева. Хотя, кто такой Тургенев знали даже не все жители этой улицы. Откуда было знать классику, что на улице, названной в его честь, будут учить выродков, которых он не мог даже вообразить своей богатой творческой фантазией? У него ведь кто в персонажах? Базаров, лечащих тифозных мужиков бесплатно (заметьте!) и погибающий от нелепой случайности, идеалист Рудин, идеалист Инсаров, ангелоподобные девушки, которых назовут тургеневскими, Ася, первая чисто платоническая любовь. А негодяев-то нет! Есть мелкие смешные натуры, которых язык не повернется назвать негодяями и уродами. Но полноценных уродов днем с огнем не сыщешь на просторах его богатого литературного наследства. Счастливые времена! Счастливые люди, которые себя почему-то считали несчастными, потому что их существование отравляло крепостное право, турецкое господство на Балканах и цензура. И поэтому на Руси стоял невообразимый интеллигентский стон.

Нам бы их проблемы! Блаженные всё-таки времена! Чуть ли не Аркадия!

В школе на улице великого классика учились в две смены. Вторая начиналась в два часа. Классы с последними литерами «в», «г», «д» ходили в последнюю смену. И это было совершенно правильно, поскольку они успевали выспаться после ночных бдений. Да и учителя к этому времени уже уставали и не могли проявлять прежний образовательный азарт, да его и не требовалось, поскольку подавляющая масса этих классов никогда и ни при какой погоде не училась или не могла учиться, поскольку сюда сбрасывали «типников», так называли тех, кого в прежние времена именовали дебилами, УО (умственнно отсталыми). А