Отчим - Ада Цинова

губами Яна. — Пиздец, как злилась первые полгода. Она же выбрала тебя, твоего ребенка, а не меня.

Леша отставил гитару и посмотрел на Яну отрезвевшим взглядом. Еще ни разу они не говорили на эту тему.

— Мама знала о всех рисках, которых было дохуя, знала, что у меня никого больше нет. Знаю, что нихуя она тебе не рассказала, не просила позаботиться обо мне, если вдруг что-то с ней станет. Она забыла обо мне, думая о другом ребенке. После ее смерти я делала ей все назло. Хуй на учебу положила, из лучшей стала худшей, жрала сладкое не в себя и ложилась спать поздней ночью. Я даже уговорила в школьном журнале переименовать меня на Яну, напиздела, что так меня мама называла и если так будут называть теперь все, то будет легче перенести потерю. На самом деле ее бесило, когда она слышала, что я представляюсь Яной. Постоянно твердила, что это не мое имя. Я так надеялась, что в ебаном аду или в раю, где бы она не была со своим не рожденным младенцем, ей позволят увидеть, какую хуйню я творю. Мне так хотелось, чтобы она пожалела о том, что сделала.

Яны выдохнула и уставилась на свои пальцы. Теперь она улыбалась и глазами.

— А потом я поняла, что если осуждаешь выбор другого, то и сама хуй имеешь право на свой собственный. Выбор можно назвать своим, только если делаешь ты его не ради других, а ради себя. Эгоистично это? Да, блять. Так и вообще жить эгоистично. Думаем мы вот, а сколько другой подышал, сколько он сожрал, чтобы не сдохнуть? Мама сделала выбор не в пользу того, что было правильным, она поступила так, как чувствовала. Тупо, самонадеянно, безнадежно? Да, но она до конца была собой, и хотя бы за это стоит ее уважать. Леша, а ты простил ее?

— Да, — ответил Леша, в глазах которого складывались неимоверно сложные комбинации.

Какое-то время они молчали, потом Леша уселся поудобнее и улыбнулся Яне.

— Я тут недавно понял, что понятия не имею, что ты делать по жизни собираешься. Закончишь школу и что дальше?

— Пойду работать. Учиться я точно больше нигде не буду, ну нахуй эту систему с бесполезными предметами и примитивным инструментом оценивания.

— И кем ты, блять, будешь без образования?

— А у тебя пиздатое образование? Тем не менее ты рубишь нехилое бабло.

— Это скорее исключение, чем правило.

— У тебя, блять, вышло, а я обосрусь? Спасибо за поддержку, — кривлялась Яна.

— Я серьезно. Кем ты будешь работать? У тебя даже путяги не будет, кто тебя на нормальную работу возьмет?

— Буду опыта на дешманских набираться, официанткой, баристой работать, могу продавцом-консультантом. Я хочу попробовать разные сферы, разобраться в себе, а не тупо идти в офис и ненавидеть работу всю жизнь.

Пока Леша погружался в громоздкие размышления о жизни и будущем, Яна сбросила с себя всю тяжесть предстоящих проблем и подсела к нему поближе.

— Леша, а у тебя было много баб?

— Я не буду говорить с тобой на эту тему, — уставился на нее Леша.

— Почему это?

— Никаким боком тебя не ебет моя личная жизнь.

— Ну ты же в мою лезть не стесняешься. Так че, дохуя?

— Дохуя, — усмехнулся Леша.

— Что фанаток своих всех переебал в лучшие годы? — заметно повеселела Яна.

— Хорошо, блять, что я бухой в говно и завтра ничего из этого разговора не вспомню.

— Не пизди, ты не настолько бухой. Так че, ебал фанаток после концертов?

— Бывало.

— А были такие бабы, которых любил? — прикусила губу Яна.

— И такие были.

— Как ты понимал, что любишь?

— Хотел от них не только секса.

— А чего?

— Чтобы душу мне продали, блять, — засмеялся Леша. — Чего? Общаться, время проводить, узнавать лучше.

— Кроме мамы, у тебя были жены?

— Нет.

— Почему не складывалось с теми, которых любил?

— Чувства проходили, бытовуха, мозгоебка, взаимная неприязнь. Всегда был один сценарий, я в эту хуйню больше не полезу. Одному жить гораздо лучше.

— Но ты живешь не один, — улыбнулась ему всеми зубами Яна.

— Не один, — вздохнул Леша.

— Может это все было не любовь, а симпатия? Мне кажется, может быть такое, что не затухнет, а будет гореть всю жизнь, дольше жизни.

— Не знаю, я не спец в этих делах.

В тот вечер Яна даже уговорила Лешу дать ей поиграть на гитаре. В такие пьяные посиделки он учил ее одной своей песне, но за пять лет она выучила только половину.

Глава 6

Смертоносной молнией шарахнуло Лешу, как только он вошел в квартиру. Чужие мужские кроссовки. На всю орала грязная песня «Кровостока» с женскими стонами на бэкграунде. Леше напрочь отшибло память, он не мог вспомнить были ли в этой песне стоны. Ядовитыми пузырями в нем кипела ярость, прямо в обуви он бросился к спальне Яны. Дверь, как всегда, открыта, только в этот раз она не одна. Что почувствовал Леша, когда увидел на ее кровати кудрявого молокососа, на которого Яна забросила свои длинные голые ноги? Это была не типичная злость отца, который застал дочь с парнем впервые. Эта злость срывала с петель все двери. Так бы он реагировал только на любовника своей жены. Парнишка, в чьей живот упирались ее ступни, стал мишенью для неконтролируемого гнева. Леша бы даже избил его, если бы не поймал взгляд, отбросившей голову назад Яны, и не услышал ее смех. Ну хотя бы стонала не она.

— Пиздец блять, Яна!

В секунду он оказался у кровати и не слишком нежно сбросил ее ноги с парня. Смахивающий на загнанного длинного зайца, парень даже слова не мог сказать. Леша прямо за шею подпихнул его к выходу и хватку не ослаблял до самого порога.

— Пиздуй нахуй! Еще раз, блять, увижу здесь, ебало так разукрашу! К ней, блять, даже не приближайся!

— Не сцы, Никитос, он тебе нихуя не сделает! — сквозь хохот кричала Яна. — У него дохуя приводов за избиение, пара условных сроков. Отпиздит несовершеннолетнего и уже надолго закроют! Я тебе конспекты завтра принесу, не сцы, главное не сцы!

Напутствию Яны вторили маты Леши, грохот ботинков на лестничной клетке и хлопок двери. К ней в комнату он вернулся с подрагивающими от злости губами.

— Выруби уже эту хуету! — рявкнул он и сам отключил колонки.

Результат был не слишком успешным, так, как развеселившаяся Яна дочитала текст с чувством и интонацией, глядя ему в глаза:

— Будь плохой, детка, сопротивляйся системе. Сопротивляйся, не смотря ни