Морская крепость - Андрэ Нортон

Лейтенант кивнул. Вполне логичный и общепринятый план действий для наемников, которым предстоит защищать долину. Знание своей территории и местности, занятой противником, сокращает потери, часто очень значительно, а иногда и определяет победу.

Когда Бреннан вышел, командир вернулся к окну. Он расслабился и испытывал удовлетворение. Все приказы отданы. Он без опасений выпустил Бросающего Вызов Буре, который рвался на свободу.

Всем соколам понравилась горная местность, во многих отношениях похожая на их родину. Хорошо снова оказаться в горах и на свободе.

И хорошо, что есть с кем разделить эту свободу.

Глава четвертая

Вслед за весной наступило великолепное лето. Спокойствие жизни Морской крепости ничем не нарушалось. Тарлах обнаружил, что чаще, чем ожидал, оказывается в обществе хозяйки долины. Он стал задумываться над их отношениями.

Впрочем, это происходило не часто. Его покорило это прекрасное дикое царство, и очень скоро он понял, что лучшего проводника в нем быть не может.

Женщина демонстрировала феноменальные знания своей долины. Она знала буквально каждый её клочок, все особенности обширной местности, и с каждой поездкой он все больше и больше удивлялся глубине этих знаний.

Усиливалось и его очарование этим миром гор и моря, но, несмотря на эту окоддованность, он, так же как и хозяйка долины, понимал, что Морская крепость вряд ли будет раем в глазах постороннего. Да, у неё обширная территория, но она бедна пахотными землями, как с самого начала предупредила Уна, и все эти земли сосредоточены в узкой долине, охраняемой Круглой башней. Здесь жители выращивали урожай, кормивший их и их скот, стригли шерсть обычных для горных районов овец, маленьких и темных. Их мясо гораздо нежнее, чем у более крупных животных с равнин, а шерсти у них хоть и меньше, но она прочнее. Держали тут также полудиких коз, свиней, мулов и ослов, а также разнообразную домашнюю птицу.

А вот лошади здесь были замечательные, существа такой красоты и благородства, что казались скорее созданиями фантазии бардов, чем обычными животными, выросшими в этом древнем, знавшем много несчастий мире. Тем не менее, они были и отличными рабочими лошадьми, прекрасно подходили для охоты и поездок по горной местности. И, по крайней мере, те из них, которые были для этого обучены, становились замечательными боевыми лошадьми, и любой фальконер отдал бы за такого коня жалованье за целый год своей службы.

Наемник вздохнул. Вряд ли он или кто-то из его отряда сможет владеть такой лошадью. Лошадей в долине немного, их выращивают только для собственных нужд, не больше. Рынки, на которых дали бы приемлемую цену за них, слишком далеко, и путь к ним слишком труден, чтобы оправдать усилия по выращиванию большого табуна. Даже перед вторжением Ализона лошадей никогда не водили дальше, чем на полугодовые ярмарки в Линну.

И хорошо. Морской крепости всегда не хватало людей, чтобы отправить их в долгие поездки. Долина никогда не воевала с соседями, но эти заброшенные дикие места всегда привлекали, как магнитом, разбойников, а берег позволял причаливать пиратским кораблям. Это были общие враги, и боролись с ними сообща. Они появлялись достаточно часто, и потому в каждой долине приходилось содержать хорошо подготовленный и закаленный гарнизон для борьбы с ними.

Но главная задача отражения опасности с моря всегда выпадала на Морскую крепость. Ее гавань слишком мала, чтобы привлекать торговые корабли из больших портов на юге, но в то же время это единственное убежище для одиноких кораблей в этом районе.

«Но все это неважно, — думал Тарлах, — ни экономические трудности, ни опасность со стороны моря или суши, ни разбойники. Человек здесь может быть счастлив. В этом месте можно пустить корни, строить дома и растить детей, слиться с миром, приветствовать тех, кто тоже согласен работать, радоваться миру, который может стать домом, где можно снова стать сильным и счастливым…»

Мысли его прервались, вернее, начали расплываться. Подействовали шелест ветерка, гул морского прибоя и приятное дневное тепло, и Тарлах позволил своим мыслям унестись далеко.

Но это недолгое забытье прервал отдаленный крик в вышине, и Тарлах непроизвольно взглянул в небо, отыскивая кричащую птицу. Это был Бросающий Вызов Буре. Тарлаха заполнила радость: он следил, как его сокол взмывает вверх вместе с Солнечным Лучом Бреннана. Неосознанно он напряг мышцы, как будто хотел присоединиться к своему спутнику в бесконечной свободе полета, присоединиться и телом, и духом.

Полет представлял собой просто игру, это птичий способ выразить радость прекрасным днем, но в то же время, как и любая пара в отряде, они летали и с другой, гораздо более серьезной и постоянной щелью. Эти соколы — высокогорные птицы, и Морская крепость полностью отвечала их природным запросам. И потому ежегодное спаривание принесло так много потомства, как никогда с тех пор, как фальконеры покинули Гнездо и катастрофа заставила их пуститься в странствия. Еще одно такое спаривание, ещё один год в долине, и будущее черно-белых птиц обеспечено. И даже если люди, спутники птиц, исчезнут, сохранение птичьего рода послужит для них утешением.

Но тут у Тарлаха перехватило дыхание. На берегу появилась Уна. Она направлялась к нему, но услышала крик птиц и остановилась, наблюдая за ними. К его ужасу, она подняла руку в приветствии его народа, и соколы — они ответили, не просто признали её присутствие, но и приветствовали как своего.

Она понимает! Эта проклятая женщина понимает мысли и поступки птиц!

За несколько мгновений он добежал до нее. Грубо схватил за руку, развернул, заставив смотреть себе в лицо.

— Ведьма! Не смей применять к ним свои заклинания!

Уна попыталась высвободиться, но поняв, что не сможет, застыла неподвижно, если не считать сверкающих глаз, полных зеленого огня негодования.

— Ты судишь по странным меркам, фальконер. Для тебя это естественный способ общения с другим видом. Для меня — отклонение, нечто позорное и грязное, чего следует опасаться. Ее презрение ударило его, как бичом, но он не уступал.

— Для тебя это неестественно.

— Тогда очень трудно будет понять, почему ни одно животное по-своему не отказывало мне в приветствии и в добром пожелании.

Хватка его чуть ослабла, и она смогла вырвать руку.

— Да, такой дар не часто встречается у моего народа, и мне всю жизнь приходилось следить за собой, иначе меня назвали бы выродком или ещё похуже, горем и позором моего дома. Я и перед тобой не хотела открываться, но соколы сами приветствовали меня, и я не увидела в этом вреда. — Она отвернулась от Тарлаха. — Наверно, я не должна была ожидать от тебя другой реакции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});