Программист - Игорь Денисенко

Я встал, и, не дожидаясь, когда меня выгонят взашей, направился к дверям. Думая про себя, что первый ход е2-е4 я сделал, следующий ход его. Но занимало меня сейчас не это…

Кристалл рассказал мне, что первый брак у Эммы был неудачным, он женился на девушке друга, погибшего во время экспедиции, сына своего от первого брака он не любил, и прожил с женой не долго, вскорости они расстались. Где сейчас его первая жена и сын уже никто и не скажет. Давно это было. И ни слова не будет сказано об этом моменте его биографии в газете «Вечерний Н-ск», которая скоро появится в газетных киосках… Эмма на днях развернет широкую агитацию за свою персону.

Пятница.

И что это было? То сухая инфа, то кинофильм в голове от соприкосновения с предметом? Вроде головой в детстве не ударялся, чтобы как герой Стивена Кинга такими припадками страдать? Или всё-таки ударялся? Не нравятся мне такие аналогии, насколько помню — грохнули этого героя в конце книги. Мне такой финал не нужен.

Позвонил сегодня матери:

— Мам привет! Как дела? Да, у меня всё нормально, ничего не случилось. Да… Нормальное у меня здоровье, да всё хорошо с Иркой. У тебя-то как?

Здоровье у матери было неважное, в её-то годы оно у кого важное? Не из кавказских долгожителей мы. Климат, экология, и размер пенсии — долгой жизни не способствуют.

И ещё мать умудряется копить деньги, подкармливать бездомных животных, и отправлять деньги своему невезучему младшему брату, который незадолго до своей пенсии в очередной раз женился. Ну, проживет он с новой женой немного, пока ей его пьянки не надоедят, и наступит очередное разочарование и поиски новой спутницы жизни. Пока с мамой говорил, почувствовал острое чувство вины перед ней. Всё о себе, да о себе хлопочу, а матери может пальто купить или там сапоги на зиму. Деньги иногда даю, но у неё привычка — или мне что-нибудь купит на эти деньги, или дядьке моему отправит. А с покупками для неё я тоже не всегда угадываю. Вот присмотрел в магазине хорошую стиральную машину, купил. Привезли, поставили, и теперь к умывальнику хрен подойдёшь, чтобы умыться — нужно буквой «Зю» загибаться. Подарочек, блин! Надо бы ей телевизор новый купить и сериалов накачать на USB — винт, а то жалуется, что по телеку смотреть нечего и реклама достала. А кого она не достала? Прокладки с запахом клубники. Сейчас конечно извращенцев полно, но неужели есть и такие, что прокладки нюхают?

Говорили и говорили с мамой о дядьке, о кошках, собаках и лошадях… У матери оказывается новое увлечение появилось, собирает на овощном капустные листья и ездит в цирк лошадей на конюшне кормить. Конюхи косятся, но пока не ругаются, а лошади уже узнавать стали. Так вот, говорили, говорили…, и мать опять разговор свела к Ирке. Не любят они друг друга. Мама беспокоится, что семь лет живем, а детей у нас нет, мол, Ирка бесплодная. Бросать мне её надо, пока молодой ещё и найти себе могу девочку, которая ей внуков родит. Тут опять вспомнила мою одноклассницу, матери она очень нравилась. Этого нечего, что она выглядит как пацан в юбке и ударом ноги может лошадь убить (спортсменка лыжница) зато девочка скромная, не замужняя до сих пор. Меня эта тема уже начала понемногу доставать, и я переключился на другое:

— Мам, а ты не помнишь, я в детстве головой сильно не ударялся?

— А что такое? — всполошилась мать, — Голова болеть стала? Приступы какие?

— Да нет… просто тут медкомиссия на работу устраиваюсь в секретную часть (начал врать я) а там со здоровьем строго…

— Ох! А ты не помнишь? Тебе пять лет было, или шесть. Как раз перед школой. Отец твой пистолет откуда-то притащил и спрятал на кухне в приставке. А тебе захотелось поиграться, а достать не мог. Поставил табуретку на табуретку и полез, да видимо табуретка соскочила. Мы вечером домой приходим, а ты лежишь на полу без чувств, табуретки валяются. Я чуть умерла от страха, пока ты в себя не пришёл… …

Вспомнил. Точно. Было такое. Отец говорил: «В наше время (мутные 90-ые) без оружия нельзя». Пистолет он тогда купил по случаю, а патронов не него раздобыть не смог. Пистолет тот был небольшой пятизарядный револьвер, любимая игрушка детства. И поскольку патронов на него не было, я щелкал им в свое удовольствие, пока кто-то из одноклассников его не украл. Именно к школе я вдруг перестал быть чистокровным арийским блондином, а потемнел, и в первом классе уже стал брюнетом. Как брешут по телеку, резкая смена внешности происходит, когда место отлетевшей души занимает в теле другая… Можно было бы им поверить, но всё своё детство я помню, амнезией не страдаю, и нечистая сила меня мучила по ночам с самого рождения. Так, что случаи с телека и героем из книги Стивена Кинга не про меня.

Так вот и прошла пятница… Ничего особенного. И вроде вспомнить нечего. Ах! Да! Чуть не забыл, вчера, когда возвращался назад от Эммы, пешком. (Никто меня подвозить не стал почему-то…) Набрал номер с белой визитки и сообщил, что господин Зеленский собирается стать мэром и будет мочить своих конкурентов не только в сортире, а везде, где поймает. Меня внимательно выслушали, и чуть ли не поблагодарили за службу. Так я сделал ход номер два. Два паука в банке. Жрите друг друга, а я сделаю так, чтобы второй пока съел первого. А там посмотрим…

Среда.

Сегодня вечером, когда я уже собирался уходить с работы, в офис вся в слезах ворвалась женщина.

— Помогите! Христом богом прошу! Помогите! Наташенька! Цветочек мой… Солнышко моё!

— Женщина! Да успокойтесь вы! Скажите толком, что случилось?

— Наташенька пропала! Дочка моя! Я уже с ног сбилась… нет нигде! В полиции говорят, загуляла с подружками, придет, найдется. А я сердцем беду чую! Спасите ребенка!

Посмотрел на женщину, и мне стало нехорошо. Два неадекватных типа, грязная, опущенная хата, мусор кругом, обои лохмотьями, шприц на полу… Сонный полуживой ребенок.

— Стоп! Где она была, когда пропала? — громко сказал я, пытаясь перекричать заходящуюся в истерике женщину.

— Тут рядом, во дворе играла, мы в соседнем доме живем… у-а, у-а, у-а, — сквозь слезы выговорила женщина.

— Пошли. На месте покажешь! — скомандовал я и потянул женщину на выход. Пришли быстро на детскую площадку. Уже темнело. Осень. Под ногами листья шуршат. Под колесами машин они тихо хрустят. Люди возвращаются с работы и стараются успеть куда-нибудь приткнуть свой автомобиль в тесном дворике, пока место не занял другой. Смотрю на загорающийся свет в окнах дома напротив. Нет. Они хоть и наркоши, но не совсем мозги прожгли. Знают, что будут искать. Рядом не поведут.

— Господи! Не молчи! Скажи, где она! — причитает над ухом мамаша.

Я не выдерживаю и ору на неё во всю глотку:

— Заткнись! Хочешь её живой найти! Не мешай мне!

Слова возымели обратный эффект, женщина разрыдалась, и к ней подтянулись старушки, что ворковали до этого на лавочке у подъезда.

— Ишь бандит какой выискался! Щас полицию вызовем!

— Ты чего ревешь? Бъет тебя?

— Сейчас вызовем, намнут бока! Будешь знать, как жену обижать!

Мать их за ногу! Я чувствую, что время утекает как вода сквозь пальцы. Ещё немного и будет поздно. Свершится непоправимое! Нарики девчушку пока не трогали, сидят злые. Ломает их. Но для чего им ребенок шести лет? Ждут. Чего ждут? Ждут дозы. Кто-то должен подвезти и забрать ребенка. А машина уже едет… Чувствую как черное облако, пятно непроглядной тьмы надвигается на ребенка.

— Дочка пропала… Этот помочь обещал…, - сквозь завывания пытается объяснить мамаша местным бабкам.

Пятно. Куда оно движется? Проследить. Понять направление. Может сюда? И я побежал, побежал, разбрызгивая ногами мутные лужи. Из под кроссовок полетели комья грязи, а я бежал и бежал. Мимо мусорных баков, мимо тесно стоящих машин, мимо забора детского сада, мимо пивнушки и центра красоты, мимо киоска с мороженым, мимо нетрезвой толпы подростков врубивших музон на всю мощь переносной колонки на батарейках. Женщина бежала следом. Я лихорадочно соображал как пройти, где нет прохода… Вот где-то здесь направо, тут сука машину воткнули, теранулся об её грязный бок, стал ногами на капот, от чего тот прогнулся а машина заголосила сиреной. Плевать на штаны! Плевать на чью-то машину! Мне главное ориентир не потерять! Мне главное успеть! Успеть! Вот этот дом! Вот этот подъезд! Нажимаю первую попавшуюся кнопку на домофоне! Неизбежное: «Кто?»

— Откройте! Полиция! — ору я в бездушную коробку на дверях подъезда, и оборачиваясь к запыхавшейся женщине, кричу ей — Ментов вызывай! Скажи им убийство!

— Адрес какой?

— Хрен знает! Сама посмотри!

Она лихорадочно осматривает взглядом дом, пытаясь увидеть табличку. Тут щелкнул замок. Врываюсь в подъезд и бегу на третий этаж. Так… Близко. Тепло. Куда тут? Направо или налево? Чего гадать? Вот замызганная железная дверь! Тарабаню в неё.

— Чего надо!