Под новым небом, или На углях астероида - Александр Кучаев

Трижды огонь, который они несли в корзине, угасал. Два раза из-за того, что кончились угли, а дров, чтобы нажечь новые, у них не было. Один раз огонь залило сильным дождём. Но зажигалка, которую они берегли как зеницу ока, действовала безотказно, поэтому проблем с разведением костра не возникало.

Они привыкли кочевать. Изменения рельефа местности и климатических особенностей привносили ощущение новизны, а конечная цель путешествия отступила куда-то на задворки сознания.

Как-то раз, это было в середине дня, они услышали странный приглушённый рокот. Он доносился из-за песчаной дюны, на гребень которой они взбирались, и то усиливался, то притихал, но не умолкал ни на одно мгновение. Игорь вспомнил гул – предвестник вселенской катастрофы – и у него болезненно сжалось сердце.

Они преодолели подъём и ахнули, поражённые красотой раскинувшейся перед ними бесконечной дали синего моря. Волны его обрушивались на пологий песчаный берег и откатывались назад, оставляя за собой прозрачный, исчезающий шлейф воды.

В море, в километре от берега, поднимались тёмные причудливые каскады скал; над ними и вокруг них, над всем обозримым пространством воды реяли, пикируя на волны, сотни и тысячи чаек и других, незнакомых птиц, крик которых плотно накладывался на шум водяных валов, разбивающихся о берег.

– Что же это за море такое?! – крикнул Игорь, окидывая восхищённым взором волнующийся простор. – Чёрное или Каспийское?

– Что с тобой? Очкнись! – с насмешкой отозвался Пётр Васильевич. – Те моря остались далеко на севере. Обрати внимание – уже декабрь, а тепло, как летом. И смотри, как высоко солнце!

– Так, где же мы?

– Я думаю – у Индийского океана.

– У Индийского! Так далеко! Ух ты, страшно даже стало. Как же мы вернёмся обратно? Надо же нам когда-нибудь вернуться, а? Как ты думаешь?

– А куда возвращаться? К барже, опять в то подземелье? И кто нас там ждёт?

– Ну, там наша родина.

– Там могила нашего города. И больше ничего.

– А что мы будем делать у моря?

– Жить-поживать. Ты ведь, говоришь, помирать не собираешься? Сейчас зима, а здесь тепло – то, что нам надо. Конечно, наше существование остаётся под вопросом. Но теперь так всегда и будет. Мы одни, помощи ждать не от кого, и мы целиком зависим от всего этого, – Пётр Васильевич повёл вокруг себя рукою, имея в виду среду обитания. – Постой, а что там наш Цыган делает? Никак что-то нашёл.

Цыган энергично рыл лапами песок, углубляясь в него, и вскоре выкопал яйцо, которое, раздавив зубами, немедленно проглотил, оставив кожистую оболочку. Необычная еда пришлась ему по вкусу. Он ещё усерднее заработал лапами и выкопал второе яйцо.

– Точно, нашёл, – сказал, улыбаясь, Пётр Васильевич. – Ну молодец, Цыган, быстро акклиматизировался.

Люди присоединились к собаке и, углубив яму лопатой, добыли из песка несколько десятков яиц. Собрав выброшенные морем куски дерева и сухие водоросли, они разожгли костёр и, зачерпнув воды в ближайшем ручье, сварили яйца в чугуне.

– Вкусные, – сказал Игорь, пробуя одно.

– Наверно, черепашьи, – сказал Пётр Васильевич, следуя его примеру.

– Не отравимся?

– Не должны.

– Объеденье, вкуснятина, во рту тают. Смотри, Цыган нажрался и лежит, язык вывалил.

– Не мешало бы узнать, каковы на вкус сами «несушки».

В тот же день им представилась такая возможность. Они поймали большую черепаху и сварили из неё суп, который показался им просто превосходным.

Море изобиловало продуктами питания. Помимо черепашьих яиц они собирали птичьи – великое множество их имелось на прибрежных скалах. Во время отлива находили на обнажавшемся дне крабов и других животных, похожих на кальмаров, и варили их на костре. Останавливаясь на ночёвку, Игорь забирался на камни, выступавшие из моря, закидывал удочку и вылавливал то красноватых морских окуней, то небольших рыбёшек, которых они называли сардинами, то ещё кого-нибудь.

Их беспокоило только, что улов может оказаться ядовитым. Главным дегустатором был Цыган. Если он пожирал пойманную рыбу и просил добавки, то люди смело готовили из неё какое-нибудь блюдо.

* * *

Полмесяца путники двигались берегом моря, который вёл преимущественно в юго-восточном направлении. Каждое утро взваливали они на себя свой скарб и, овеваемые влажным морским воздухом, отмеряли километр за километром.

Море шумело от них справа. Слева непрерывной полосой тянулась холмистая равнина, за которой вздымались окутанные призрачной дымкой островерхие конусы гор. И чем дальше от моря, тем выше становились горы. Самые же дальние из них поднимались так высоко, что макушки их были покрыты снежными складчатыми шалями.

Но в один прекрасный день, если можно так сказать применительно к этим людям, их скитаниям наступил конец.

Утром они искупались в море и, нагруженные имуществом, зашагали дальше по берегу. До вечера им предстояло пройти от места ночёвки несколько десятков километров. Однако ближе к полудню дорогу им преградил обширный водоём, далеко вдававшийся в цветущую зелень равнины. Чтобы обогнуть его, требовалось сделать немалый крюк. Уже вовсю припекало солнце, и они остановились на отдых.

До противоположного берега водоёма, а лучше сказать – залива, ибо он соединялся с морем длинной, слегка изогнутой горловиной, было около полутора километров. Ширина горловины была метров сто; затем, на выходе к морю, она наотмашь раздавалась влево и вправо. По обе стороны её громоздились высокие отвесные скалы, круто обрывавшиеся в море; приближаясь к заливу, они становились всё ниже и ниже и постепенно переходили в отложистые, покрытые травянистой растительностью берега с жёлтой каймой песка возле самой воды.

В двух сотнях метров от скал в залив впадал неширокий, перепрыгнуть можно, прозрачный ручей. Приблизившись к нему, отец с сыном освободились от поклажи и прильнули к воде, оказавшейся вкусной и прохладной.

Напившись, они собрали несколько охапок сушняка, подложили под него горящие угли из горшка, и, громко потрескивая, сушняк занялся ровным бездымным пламенем.

Цыган, очистив от птиц прилегающий берег залива, принялся за привычную для себя работу – добычу черепашьих яиц. Люди же поймали черепаху и приготовили из неё суп.

На ужин Пётр Васильевич наловил рыбы, и они запекли её в золе. Проснувшись утром, Игорь вырезал дубину, позвал Цыгана и отправился исследовать равнину. Цыган рыскал во всех направлениях, принюхиваясь, мелкими частыми порциями втягивал в себя воздух, фыркал и не уставал рыть лапами землю. Птицы то и дело взлетали на пути их следования. Изловчившись, Игорь дубинкой подбил одну из них. По виду она напоминала куропатку, только была гораздо крупнее.

Вернувшись к стоянке, Игорь ощипал и выпотрошил её и, нанизав на клюку, поджарил над углями. Мясо птицы оказалось необыкновенно вкусным, и они оставили Цыгану только чисто обглоданные косточки.

В отсутствие Игоря Пётр Васильевич облазил скалы, соседствовавшие с ручьём, и обнаружил пещеру с удобными подступами к ней. Расположена она была достаточно высоко, поэтому морская вода не попадала в неё ни в шторм, ни во время прилива. Пещера была метров двенадцать длиной и до пяти метров шириной. В ней можно было стоять в полный рост, и, что было особенно важно, дым от костра, который они развели под каменным сводом недалеко от входа, шёл не в глубину её, а наружу.

Похвалив отца за столь замечательное открытие, Игорь предложил немедленно переселиться в неё, что и было сделано. Впервые за время скитаний у них была надёжная крыша над головой. Всю ночь шёл сильный дождь, а они жгли костёр, и в их пещере было тепло и сухо.

Неизвестно, какой здесь был климат до катастрофы. Но за те полмесяца, что они продвигались берегом моря, несколько раз пролили щедрые дожди. Травы наливались соками, равнина цвела и благоухала. Воздух звенел от насекомых и был наполнен пением и криками птиц. Не один раз в зарослях кустарника показывалась голова не то оленя, не то ещё какого-то травоядного животного. В заливе же вода кипела от играющей рыбы, берег был напичкан несметным количеством черепашьих яиц, а скалы, нависшие над горловиной, были усеяны птичьими гнездами.

Сперва они думали побыть у залива дня два-три, потом – с неделю. Но по истечении этой недели и залив, и прилегающая к нему равнина так им полюбились, что они решили остаться здесь на неопределённо долгое время.

* * *

Особенно Игоря интересовала охота. Надо было только обзавестись более совершенным, чем дубина, оружием. Он вырезал подходящую ветвь и просушил её настолько, насколько посчитал нужным. От мешка из коровьей шкуры отрезал полосу в ладонь шириной, разрезал её на узкие ремешки и сплёл из них прочную тетиву. Лук был готов. Подыскав несколько тонких прямых веток, он ошкурил их, обрезал до нужной длины, приладил к ним наконечники из острых рыбьих костей и оперил птичьими перьями.