Освобожденный бессмертный (ЛП) - Сэндс Линси

Оторвав ноющую ногу от пола, Сарита уставилась на море разбитого стекла, теперь покрывающего пространство между ней и дверью, и не смогла сдержать взрывную череду проклятий, сорвавшихся с ее губ.

Домициан только что очнулся и понял, что прикован к столу, когда кто-то начал звать утку(duck). По крайней мере, он думал, что они зовут утку. Его мышление было немного медленным и нечетким, его зрение было расплывчатым, и его слух, возможно, тоже был нарушен, но он был уверен, что услышал: «Утка! Уточная утка утки! Утка!»

Хотя, почему кто-то звал свою утку Уткой, было выше его понимания, и действительно, ни одно животное не ответило бы на ярость в этом голосе, подумал он. А потом еще одна «Утка» пронзила воздух, только на этот раз он понял, что слышит вовсе не утку, а твою ж м…(fuck)

«Ты очнулся!»

Домициан повернул голову и тупо уставился на видение, стоявшее в дверях. И она была видением. Длинные темные волосы рассыпались по плечам женщины, и прекрасные темные глаза смотрели на него поверх ее теперь сомкнутых губ, когда она смотрела на него с неудовольствием. Он ненадолго задумался над выражением ее лица, но затем она начала прыгать вперед, движение заставило длинное прозрачное струящееся платье, которое она носила, играть в прятки с крошечными белыми трусиками и красивой оливковой кожей, которую оно плохо скрывало.

Черт, женщина была великолепным маленьким ангелом. Невысокая, фигуристая, с большой грудью и в самой грешной ночной рубашке, какую ему довелось видеть, решил Домициан, скользя взглядом по прозрачному белому пеньюару с красными лентами. Этого было почти достаточно, чтобы заставить его забыть, что у него уже есть спутница жизни, подумал он, наблюдая, как ее груди подпрыгивают при каждом прыжке.

Прыжки? — вдруг подумал он. Да, она прыгала, успокаивал себя Домициан, пока она шла вперед. Женщина прыгала на одной ноге и оставляла кровавый след на бетонном полу, пока шла к нему.

— Я не ожидала, что ты проснешься так скоро, — сказала она, подойдя к краю стола и схватившись за него, чтобы удержать равновесие. Ее глаза скользнули по его лицу. «Я вынула капельницу всего десять минут назад. Я полагала, что вы можете пробыть без сознания час или даже больше.

«Капельницу?» — спросил Домициан неожиданно хриплым голосом. В горле пересохло и першило. У него также болела голова. Он явно был обезвожен и нуждался в жидкости, подумал он, пытаясь игнорировать запах крови, исходящий от женщины, но это было трудно игнорировать, и у него заурчало в животе.

«Ага.» Она потянулась в сторону и пододвинула подставку для капельниц с висящим на ней почти пустым пакетом поближе, чтобы он мог ее увидеть. «Доктор. Дресслер оставляет вас всех связанными и с капельницей с солевым раствором, добавив туда кое-что еще, чтобы держать вас в ла-ла-ленде. Я вынула ее, когда спустилась сюда.

Отпустив капельницу, она повернулась и попрыгала прочь.

Домициан тут же повернулся и наклонил голову, пытаясь увидеть, куда она держит путь. Она допрыгала до холодильника позади него. Он видел, как она открыла дверь, но не мог понять, зачем, пока она не позволила двери закрыться и не повернулась, чтобы допрыгать обратно, но уже с полдюжиной пакетов крови в руках. Его глаза недоверчиво расширились.

«Для чего они?» — осторожно спросил он.

— Для тебя, — сказала она деловым тоном. Дойдя до стола, она бросила пакеты на металлическую поверхность рядом с ним. «Ты бессмертный».

Это был не вопрос. Она говорила довольно уверенно, и брови Домициана приподнялись. Он не привык, чтобы смертные знали о его народе, но она каким-то образом была связана с доктором Дресслером, который знал. Какой позор, решил он, его взгляд задержался на ее груди, когда он увидел, что из-за ее потуг ткань ее ночнушки собралась между ними, оставив прекрасные полные шары почти голыми, с вуалью из прозрачной ткани над ними.

У Домициана возникло ужасное желание протянуть руку и прикоснуться к ним, но цепи удерживали его. что было хорошо, сказал он себе, нахмурившись. У него была спутница жизни, или будет, когда он заберет свою Сариту. Нечего ему смотреть на груди других женщин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты работаешь с Дресслером? — спросил он и нахмурился из-за того, что слова прозвучали, не так уверенно, как ему хотелось бы. Черт, горло пересохло и болело. Ему нужна была кровь.

«Черт возьми», — прорычала женщина, оскорбленная этим предложением, когда она повернулась и поскакала к двери.

Она что-то подняла и повернулась, но только когда она была уже на полпути, он увидел, что она пошла за длинным мясницким ножом. И она прыгала с ним, по-видимому, не осозновая, что она может проткнуть им себя, если упадет. Значит, не помощник ученого, сухо подумал он.

«Дресслер — конченный садист», — фыркнула она, снова подошла к столу и взяла один из пакетов. — Он накачал меня наркотиками и бросил меня здесь. Так же как и тебя.

Домициан нахмурился. — Зачем ему это?.. Он замолчал, когда услышал бульканье, а потом она внезапно поднесла пакет к его рту и проткнула его ножом, посылая поток густой жидкости в его открытый рот и на его лицо.

Проглотив первый глоток, он повернул голову в сторону, чтобы избежать потока, и рявкнул: «Что, черт возьми, ты делаешь?» поскольку жидкость теперь продолжала литься на его голову.

— Пытаюсь накормить тебя, — раздраженно сказала она. Крепко схватив его за подбородок, она попыталась вернуть его голову в исходное положение. «Открой свой рот.»

Домициан сначала сопротивлялся, но потом, почувствовав запах крови, запрокинул голову и открыл рот, чтобы кровь потекла внутрь. Однако жидкость текла слишком быстро. Он пытался справиться с этим, но в итоге задохнулся и закашлялся, из-за чего значительная часть жидкости вылилась на лицо и грудь женщины.

«Ребята, вы неаккуратно едите», — пробормотала она с отвращением, отбрасывая пакет в сторону, как только он опустел, и потянулась за другим.

Домициан стиснул зубы и прорычал: «Мы так не питаемся».

«Да?» Она остановилась с пакетом и ножом у его рта и подняла бровь. — А как же тогда вы питаетесь?

«Сними с меня цепь, и я сам себя накормлю», — сразу сказал он.

Фырканье сорвалось с ее сладких губ. — Да, конечно, дружок, не раньше чем ты съешь хотя бы четыре пакета этой дряни. Я не собираюсь быть твоим завтраком.

Домициан нахмурился. — Мы не питаемся…

— Да, да, — прервала она. — У вас есть правила, запрещающие питаться смертными и т. д и т. п. Ну, прости меня, но я полицейский и знаю многих нарушителей правил. Я не собираюсь рисковать. Так скажи мне, как правильно тебя кормить, или я разрежу этот пакет, как и прошлый, и буду кормить тебя таким образом».

Они посмотрели друг на друга, а затем Домициан вздохнул. — Я выпущу зубы, а ты хлопни на них пакет, — мрачно сказал он, а затем неохотно предупредил: — Но не слишком сильно, иначе пакет порвется и содержимое разлетится повсюду. И не слишком слабо, иначе мои зубы не проткнут его.

«Правильно. Не слишком сильно и не слишком слабо, — сказала она, закатив глаза. А потом она опустила нож и сказала: «Ладно, вытаскивай клыки. У нас тут не весь день в запасе».

Домициан на мгновение посмотрел на нее. Он понятия не имел, кто она такая, но она определенно была властной. и до смешного сексуальна в этой проклятой ночной рубашке. Выругавшись себе под нос, он открыл рот. Его клыки пытались выскользнуть с тех пор, как она вошла в комнату, неся с собой запах крови, но он заставил их остаться на месте. Теперь он позволил им скользнуть вперед. Женщина смотрела зачарованно, а потом шлепнула пакет к зубам.

Они оба вздохнули с облегчением, когда он правильно приземлился, скользнув на его клыки, не лопнув. Домициан расслабился, его взгляд скользнул по ней, пока он ждал, когда его клыки опустошат пакет. Теперь на ее щеке и шее были пятна крови, но она в значительной степени покрывала ее красивую грудь, как над вырезом платья, так и через самую тонкую ткань. Он поймал себя на том, что хочет слизать ее с нее. Эта мысль была довольно шокирующей для мужчины, который не думал о сексе столетиями, по крайней мере, не в отношении кого-либо, кроме спутницы жизни, ожидающей, когда он потребует ее.