С нами бот - Евгений Лукин

Ох, чувствую, оттопчется на мне за то застолье Трувор Петрович (или как его?), ох оттопчется!

В нравственных корчах я вызвал на бирюзовый фон белый контурный циферблат больших размеров и стал следить в тоске за скачками секундной стрелки. Интересно, долго он будет там надо мной изгаляться? Оказалось, долго. Нестерпимо долго.

Множество неприятных мыслей посетило меня за это время. Особенно огорчало сознание, что Артамоновне уже сегодня в подробностях станет известно о попытке деловой измены, вдобавок отягощенной партизанщиной.

Губы мои шевелились, автопилот-то и дело подкидывал значок за значком. Я кивал, разводил руками, один раз даже пришлось хлопнуть в ладоши. Вы не поверите, но мука эта длилась почти четырнадцать минут, пока не зажглось спасительное:

ЖЕЛАТЕЛЬНО ЛИЧНОЕ ПРИСУТСТВИЕ

Ну слава боту! Мне наконец-то указывали на дверь.

Я выпал в реальность очень вовремя. В кабинет уже входило знакомое секьюрити, огромное, с неподвижным рылом. Зачем оно здесь? Надеюсь, не с лестницы меня спустить?

– Вызывали, Труадий Петрович?

Труадий! Ну, конечно же, Труадий, а никакой не Трувор!

– Вы уже однажды виделись, – произнес, усмехаясь в седые усы, хозяин кабинета, фирмы и ситуации, – но, думаю, нелишне будет представить вас друг другу заново. Лёша Радый, мой заместитель. Лёня Сиротин, начальник отдела геликософии.

Я обмяк. И хорошо, что обмяк. Ибо при напряженных мышцах улыбалка могла бы и не сработать. Так и в инструкции сказано.

* * *

Потом мы пили чай. Втроем. За стеклянным столиком в углу кабинета. Лёша предпочел черный, а мы с Труадием Петровичем – какой-то прозрачный, желтоватый, с лохматыми чаинками. Или даже с цветками. Вообще-то мне тоже больше по нраву черный с сахаром и лимоном, но в данном случае выбирал не я. Выбирал бот.

Несмотря на то, что беседа шла уже самотеком, я предпочел поприсутствовать. Ибо это было не просто чаепитие – это был разбор полетов. Ну не знал я еще тогда, что при включенном автопилоте все пишется! Достаточно потом врубить воспроизведение – и вот вам, пожалуйста, события глазами бота. Так сказать, информация из первых рук.

Но в ту пору на этот пунктик инструкции я пока не обратил внимания.

– Удивили вы меня, Лёня, – размеренно говорил Труадий Петрович. – Я ведь при первой нашей встрече составил о вас совершенно иное мнение. Должен признаться, вы мне тогда показались… как бы это помягче выразиться…

– Как бы да, – кротко покаялся бот.

Ага! Покаялся он там! Кротко! Услышал знакомое «как бы» и поддакнул, поскольку работает в режиме «согласие».

– Ну, то есть вы понимаете, о чем я… Так вот. Мне нравится ваше отношение к делу. Мне вообще нравится здоровый цинизм. При условии, что он не становится самоцелью. Как, кстати, случилось на той вечеринке. На вечеринке вы тогда, конечно… м-да…

Старый душевед говорил и слушал себя с удовольствием.

– Вот вы сейчас гадаете, с какого момента нашего собеседования я заподозрил, что… – Он помедлил, как бы заново взвешивая все «про» и «контра». – …что все-таки, вопреки первому впечатлению, приму вас на работу. Причем не заместителем, а именно начальником отдела геликософии…

На фоне ухоженных самодовольно шевелящихся усов Труадия Петровича возникла и мелко покивала головенка со сглаженным профилем (до некоторых пор я пользовался неподвижными значками, и только вчера вечером обнаружил режим анимации, показавшийся мне более наглядным).

Покивал и я.

– А с того самого момента, Лёня, – любезно пояснил Труадий Петрович, – когда вы перестали упорствовать и честно признались, что не смыслите в геликософии ни уха, ни рыла…

Чип мне в тыкву! Он признался?! Еще и стукач вдобавок… Его счастье, что победителей не судят.

– Окончательно же я утвердился в своем решении после того, как вы, Лёня, согласились продемонстрировать, что именно вы намерены вешать на уши клиентам и публике. Все эти ваши тренды и брэнды, должен признать, прозвучали в достаточной степени заумно…

– Тренды-брэнды балалайка, – неожиданно произнес Лёша Радый и вновь замолчал.

– Примерно так, Лёша, примерно так…

– Давайте сменим тему, – ни с того ни с сего брякнул бот, чем изрядно меня напугал. Хамло да и только! Надо полагать, окончательно запутался.

Труадий Петрович внимательно взглянул мне в глаза. Улыбнулся.

– Ну, расслабьтесь, Лёня, расслабьтесь. Не будьте столь серьезны. Вы же не на собеседовании уже… – И продолжал: – Думаю, вы прекрасно понимаете, что терминология – это всего лишь оболочка. Но это защитная оболочка, Лёня! Без нее не обойтись. Суть всегда проста и неприглядна. Терминология делает ее сложной и привлекательной. Как только термин становится понятен всем, считайте, что его нет. Считайте, что пришла пора придумывать новый, еще более невразумительный. Логистика, дактилономия, геликософия…

– Да, геликософия, – сказал бот.

* * *

На работу меня приняли с испытательным месячным сроком, однако визитные карточки по распоряжению Труадия Петровича отшлепали немедленно. К концу нашего недолгого чаепития мне их уже вручили. Кстати, принесла их та самая обезьяноненавистница Лера, что сидела рядом со мной на памятной вечеринке.

Узнав о случившемся, Ева Артамоновна обомлела. Конечно, по справедливости эту весть ей должен был сообщить бот, однако я, каюсь, не устоял перед соблазном и обрадовал супругу лично. Вернее, не то чтобы обрадовал, скорее привел в смятение. Фирма Евы, как оказалось, сильно зависела от фирмы Труадия, поэтому назначение мое было настолько хорошей новостью, что рушило сложившееся равновесие – и поди все теперь просчитай!

Ни разу я не видел Артамоновну такой оробевшей, чуть ли не угодливой. Шутка ли, с «Мицелием» породнилась! На третьей минуте разговора мне стало настолько неловко, что я передал слово боту, а там и вовсе оставил их наедине.

* * *

На следующий день поехал в комплекс снимать лангетку. Все срослось нормально, но руку мне посоветовали беречь. В гастроэнтерологию решил не ходить. Во-первых, зачем? Во-вторых, договаривались-то об этом не со мной, а с ботом. И направился я, как легко можно догадаться, к Олжасу Умеровичу.

К моему удивлению, выслушав рассказ об удивительных похождениях своего клиента, оператор нахмурился.

– Это автопилот, понимаешь? – сердито сказал он. – Это как в самолете. Пока все спокойно, пусть рулит! А когда серьезные дела начались, когда на посадку идти – пилот штурвал берет, понимаешь? Пилот! А ты что делаешь?

– Что я делаю?

– Э! – бросил в сердцах Олжас Умерович. – Тебе как было сказано? Не в настроении он, что ли?

Я пожал плечами.

– Убрать звук и задать непрозрачный фон.

– А думать за тебя кто будет? Бот будет? Олжас Умерович будет? Нет, вы на него только посмотрите! Его на работу берут, а он все глушит и непрозрачный фон выставляет! Кто так делает? Это ж тебе не с друзьями болтать, не с девушками секс дружить! Руку где держат? На пульсе! А если бы не взяли на работу?

– Взяли же…

– Повезло! Крупно повезло! Машину водишь?

– Нет.

– Тц! Представь: отпустил ты руль на скорости. Представил?

В памяти немедленно всплыло наше возвращение из гостей в Евиной «мазде».

– Представил…

– Молодец! Бросил руль, налетел на столб, а потом иск автомобильной фирме, да? Зачем машина сама столб не объехала?

Я был остро разочарован и, пожалуй, обижен. Зашел поблагодарить, а он меня отчитывает!

– Позвольте! – сказал я с достоинством. – А как же все эти сведения в инфе, будто люди на автопилоте государственные экзамены сдавали?

– Не на автопилоте! С помощью автопилота! Разницу чувствуешь? Ты что, думаешь бот за тебя работать будет? Жить за тебя будет? Ишь, губы раскатал… Чтобы он на тебя работал, сначала ты на него поработать должен!

– Это как?

– Грузи его! Контролируй! Установки давай! Типичные ситуации отслеживай! А ты самоустранился… Какой, говоришь, отдел?

– Геликософии.

– Это что такое?

– А бот ее знает! – мрачно сострил я.

– Бот ничего не знает! – вспылил Олжас Умерович. – Он дура железная! Пока не настроишь, ничего не знает. Короче, я тебя предупредил – и чтобы потом не жаловался…

* * *

Лучше бы я к нему не заглядывал. Встревожил он меня. Встревожил и вновь лишил уверенности, которая только-только начала потихоньку завязываться в неустойчивой моей психике.

Да, пожалуй, искусственный интеллект по существу ничего в нашей с вами жизни не изменит. Даже если он будет создан, у кого ему ума набираться, а?

И все-таки в главном Олжас Умерович не прав. Конечно, бот – дура железная, конечно, он выбрасывает ответы вслепую, поскольку воспринимает услышанное абы как. Конечно! Но, если его шансы разрулить жизненно важную ситуацию равны хотя бы пятидесяти процентам, это уже замечательно! И знаете почему?