Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она подошла к туалетному столу, села перед зеркалом и, взяв ручное зеркальце, стала себя разглядывать. Она внимательно рассматривала свой профиль сначала с одной стороны, потом с другой. Потом стала рассматривать затылок и шею.
– Как ты думаешь, не отпустить ли мне волосы? – спросила она, снова глядя на свой профиль.
Джордж поднял глаза и увидел ее затылок с коротко остриженными, как у мальчика, волосами.
– Мне нравится так, как сейчас.
– Мне надоело, – сказала она. – Мне так надоело быть похожей на мальчика.
Джордж переменил позу. С тех пор как она заговорила, он не сводил с нее глаз.
– Ты сегодня очень хорошенькая, – сказал он.
Она положила зеркало на стол, подошла к окну и стала смотреть в сад. Становилось темно.
– Хочу крепко стянуть волосы, и чтобы они были гладкие, и чтобы был большой узел на затылке, и чтобы можно было его потрогать, – сказала она. – Хочу кошку, чтобы она сидела у меня на коленях и мурлыкала, когда я ее глажу.
– Мм, – сказал Джордж с кровати.
– И хочу есть за своим столом, и чтоб были свои ножи и вилки, и хочу, чтоб горели свечи. И хочу, чтоб была весна, и хочу расчесывать волосы перед зеркалом, и хочу кошку, и хочу новое платье…
– Замолчи. Возьми почитай книжку, – сказал Джордж. Он уже снова читал.
Американка смотрела в окно. Уже совсем стемнело, и в пальмах шумел дождь.
– А все-таки я хочу кошку, – сказала она. – Хочу кошку сейчас же. Если уж нельзя длинные волосы и чтобы было весело, так хоть кошку-то можно?
Джордж не слушал. Он читал книгу. Она смотрела в окно, на площадь, где зажигались огни.
В дверь постучали.
– Avanti[11], – сказал Джордж. Он поднял глаза от книги.
В дверях стояла служанка. Она крепко прижимала к себе большую пятнистую кошку, которая тяжело свешивалась у нее на руках.
– Простите, – сказала она. – Padrone посылает это синьоре.
11
Толпа кричала не переставая и со свистом и гиканьем бросала на арену корки хлеба, фляги, подушки. В конце концов бык устал от стольких неточных ударов, согнул колени и лег на песок, и один из куадрильи[12] наклонился над ним и убил его ударом пунтильо[13]. Толпа бросилась через барьер и окружила матадора, и два человека схватили его и держали, и кто-то отрезал ему косичку и размахивал ею, а потом один из мальчишек схватил ее и убежал. Вечером я видел матадора в кафе. Он был маленького роста, с темным лицом, и он был совершенно пьян. Он говорил: «В конце концов, со всяким может случиться. Ведь я не какая-нибудь знаменитость».
Не в сезон
На четыре лиры, которые Педуцци заработал, копая землю в саду отеля, он напился. Он увидел американца проходившего по аллее, и с таинственным видом заговорил с ним. Американец ответил, что он еще не завтракал, но охотно пойдет с ним, как только завтрак кончится. Минут через сорок, через час.
В кантине[14] у моста Педуцци дали в долг еще три стакана граппы[15]: ведь он так уверенно и так многозначительно говорил о своем предстоящем заработке. Было ветрено, и солнце показывалось из-за туч, а потом опять пряталось, и накрапывал дождь. Чудесный день для ловли форели.
Американец вышел из отеля и спросил Педуцци, как быть с удочками. Надо ли, чтобы жена с удочками шла отдельно?
– Да, – ответил Педуцци, – пусть синьора идет отдельно.
Американец вернулся в отель и поговорил с женой. Он и Педуцци вышли на дорогу. У американца через плечо висела сумка. Педуцци увидел американку в альпийских ботинках и синем берете. На вид она была так же молода, как и муж. Она пошла за ними, неся в руках разобранные удочки. Педуцци не нравилось, что она идет так далеко позади.
– Синьорина, подойдите к нам, – сказал он, подмигивая молодому человеку, – пойдемте все вместе. Синьора, подойдите сюда. Давайте пойдем вместе.
Педуцци хотелось, чтобы они все вместе прошли по улицам Кортино.
Американка шла позади с недовольным видом.
– Синьорина, – нежно позвал ее Педуцци, – подите сюда, к нам.
Муж оглянулся и что-то крикнул ей. Она прибавила шагу и поравнялась с ними.
Со всеми прохожими, попадавшимися им на главной улице городка, Педуцци усердно раскланивался, снимая шляпу.
– Buon'di, Arturo![16]
Банковский служащий уставился на него из дверей кафе. Кучка людей, стоявших около магазинов, глазела на троих проходивших. Рабочие с постройки нового отеля в блузах, измазанных известкой, разглядывали их. Никто не заговаривал с ними и не кланялся, кроме нищего, худого старика с заплеванной бородой, который приподнял шляпу, когда они поравнялись с ним.
Педуцци остановился около магазина, где в окне стояло много бутылок, и достал из бокового кармана своей старой военной шинели пустую бутылку из-под граппы.
– Чуточку винца, немного марсалы для синьоры, самую малость винца.
Он размахивал бутылкой. Вот выдался денек!
– Марсала. Вы любите марсалу, синьорина? Немного марсалы.
У американки был недовольный вид.
– Очень нужно было тебе с ним связываться, – сказала она мужу. – Я не понимаю ни одного слова. Он же пьян.
Молодой человек делал вид, что не слышит Педуцци, а в то же время думал: какого черта далась ему эта марсала? Это ведь любимое вино Манси Бирболи.
– Geld[17], – произнес в конце концов Педуцци, хватая американца за рукав.
Он улыбнулся, не смея быть настойчивым, но желая заставить американца действовать.
Молодой человек вынул бумажник из кармана и протянул ему десять лир. Педуцци поднялся по ступенькам в лавку, где на вывеске было написано: «Продажа местных и заграничных вин». Лавка была заперта.
– Закрыта до двух часов, – неодобрительно сказал какой-то прохожий.
Педуцци спустился по ступенькам.
– Не беда, – сказал он. – Достанем в «Конкордии».
Они все рядом пошли по дороге, направляясь к «Конкордии». На крыльце «Конкордии», где были свалены заржавленные санки-бобслей, молодой человек спросил у него:
– Was wollen sie?[18]
Педуцци протянул ему бумажку в десять лир, сложенную в несколько раз.
– Ничего, – сказал он. – Так, что-нибудь.
Он растерялся.
– Может, марсалу. Я не знаю. Марсалы бы…
Дверь «Конкордии» захлопнулась за американцем и его женой.
– Три рюмочки марсалы, – сказал американец продавщице, стоявшей за стойкой.
– Две, хотите вы сказать? – спросила девушка.
– Нет, – ответил американец, – три: одну для vecchio[19].
– О, – сказала она, – для vecchio? – и засмеялась, доставая бутылку. Потом налила мутную жидкость в три рюмки.
Американка сидела у стены, на которой висели газеты. Муж поставил перед ней рюмку.
– Выпей немножко. Может быть, тебе будет лучше.
Она молча смотрела на рюмку. Американец вышел из комнаты с рюмкой для Педуцци, но не нашел его.
– Не знаю, где он, – сказал он, входя обратно в комнату и держа рюмку в руке.
– Ему бы четверть, – сказала жена.
– А сколько стоит четверть литра? – спросил американец продавщицу.
– Белого? Лира.
– Нет, марсалы. И это туда же, – сказал он, протягивая ей рюмку, которая предназначалась для Педуцци, и свою.
Девушка стала лить вино через воронку.
– А теперь нужно бутылку, чтобы захватить вино с собой, – сказал американец.
Продавщица пошла искать бутылку. Все это ее очень забавляло.
– Мне очень жаль, что у тебя испортилось настроение, Тайни, – сказал американец. – Очень жалею, что поднял этот разговор за завтраком. В сущности, мы говорили об одном и том же, но с разных точек зрения.
– Какая разница? – сказала она. – В конце концов, мне безразлично.
– Тебе не холодно? – спросил он. – Почему ты не надела второй свитер?
– На мне уже и так три.
В комнату вошла продавщица с узкой темной бутылкой в руках и вылила туда марсалу. Американец заплатил еще пять лир. Они вышли. Продавщицу все это забавляло. Педуцци прохаживался взад и вперед в конце улицы, где было не так ветрено, держа в руках удочки.
– Пойдем, – сказал он. – Я понесу удочки. Что за беда, если кто-нибудь нас увидит? Нас никто не тронет. В Кортино меня никто не тронет. Я всех знаю в municipio[20]. Я бывший солдат. Все в городе любят меня. Я торгую лягушками. Ну что же, что запрещено удить рыбу? Наплевать! Сущая ерунда, Не волнуйтесь. Крупная форель, говорю я вам, и сколько угодно.
Они спустились с холма к реке. Город остался позади. Солнце спряталось, и накрапывал дождь.
– Вот там, – сказал Педуцци, показывая на девушку, стоявшую на пороге дома, мимо которого они проходили, – meine Tochter[21].
– Какой доктор? – сказала американка. – Разве он хочет показать нам своего доктора?
- Недолгое счастье Френсиса Макомбера - Эрнест Миллер Хемингуэй - Классическая проза
- Недолгое счастье Френсиса Макомбера - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- В наше время - Эрнест Миллер Хемингуэй - Классическая проза
- Райский сад - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- На Биг-Ривер (II) - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- На Биг-Ривер (I) - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- Проблеск истины - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- Трактат о мертвых - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- Альпийская идиллия - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза
- В другой стране - Эрнест Хемингуэй - Классическая проза