Форточка (приквелл) - Владимир Голубев

– Вы оставите мне для ознакомления эти материалы.

– Увы, нет, только основные чертежи и описание. Через две недели мы будем возвращаться. Тогда сможем поговорить подробнее. У Вас будет три дня для принятия решения о закупке, – пообещал Югин. – А моему товарищу Вы никак не сможете помочь?

– Нет, это не наш профиль.

– Может у Вас есть родственники женского пола? Я оставлю Вам образцы косметики, а через две недели они дадут свое заключение: интересна ли такая парфюмерия солидным, приличным покупательницам. Для нас это будет очень важно. Расстались почти приятелями.

* * *

Дорога в Санкт-Петербург была скучна и заполнена работой. Приятели просматривали документы на случай некачественной закраски дат. Нашли только два случая и восхитились. Кормились в вагоне-ресторане, где познакомились с настоящим пруссаком. Тот немного говорил по-русски, Вячеслав вспомнил старые навыки немецкого. Гюнтер Фон Дорн был из Мемеля, ездил по делам на Тульский Императорский оружейный завод.

Когда Гюнтер представился, Владимир неожиданно засмеялся, – Фондорин, таких совпадений не бывает.

– Кто такой Фондорин? – удивился Вячеслав.

– Детектив «Турецкий гамбит» читал?

– Нет.

– Его экранизировать собирались, может смотрел?

– Я телевизор не смотрю, ты знаешь. Сам отчего запомнил? Такой хороший роман?

– Да это все соседка. Все уши прожужжала.

– А мне теперь объяснять Гюнтеру твой глупый смех.

Гюнтер не обиделся совпадению своей фамилии с литературным героем. Наоборот, нашел это милым. Это создало в отношениях некую доверительность. Фон Дорн сообщил своим новым знакомым интересную новость: Сергей Иванович Мосин назначен командиром Сестрорецкого оружейного завода. Он сразу же приступил к переоборудованию завода. Установлены два паровых котла, две горизонтальные паровые машины, газовый двигатель Ятто-Дейца. Мосин планирует закупить до тысячи станков. Все эти сведения Гюнтер получил от дяди, когда ехал через Санкт-Петербург в Тулу.

* * *

– Весь мир, Слава, дружит. Гюнтер знается с троюродным дядей. Хорошо бы жили в одном городе, нет, один в Мемеле, другой в Санкт-Петербурге. Как вообще фон Дорн о нем узнал, отец этого Зайлера служил пастором в Австралии? – удивлялся, вернувшись в свое купе, Владимир.

– Просто, фон Дорн – шпион. И Зайлер тоже шпион. Вся семья у них такая. Зачем, иначе, пастору ехать в английскую колонию?

– Точно. Не зря фамилия у него шпионская – Фондорин. Нам он зачем все выкладывает? – удивился Владимир.

– В доверие входит. Вербовать будет. На подъезде к Питеру, точно, начнет наши американские адреса спрашивать.

– Слава, ты что и ему байку про САСШ скормил?

– Врать надо одинаково, а то запутаемся.

– С моим убогим английским и твоим немецким изображать американцев сложно.

– Будем всем говорить, что там русский городок. Чем выдумка глупее, тем правдоподобнее.

* * *

На вокзале в Санкт-Петербурге Гюнтер подошел попрощаться и предложил обменяться адресами. Югин записал адрес фон Дорна, а сам оставил адрес Биржевой гостиницы на углу Малой Дворянской улицы и Ново-Московской в Воронеже. Сослался на то, что в САСШ раньше, чем через полгода они не попадут.

* * *

Из гостиницы друзья сразу поехали на Путиловский завод. Получить аудиенцию начальника технической службы завода оказалось просто. Каково же было удивление Югина, когда он прочитал на табличке фамилию начальника: Вахтель И.И. «Тут все прибрали к рукам немцы», – подумал он.

Иван Иванович оказался доброжелательным белобрысым молодым человеком, с рыжими усами и прокуренным голосом. Он просто излучал радушие. Посмотрел рекламу станков с основными ТТХ. Попросил показать основную документацию. Югин сходил за Коробовым.

– Великолепные станки. Наилучшая документация, какую я когда либо видел. Но, увы, наш завод принадлежит государству, и мне необходимо затратить на согласование не менее полугода. Частные заводы у вас тоже не купят, им не нужна такая дорогая техника. Могу вам посоветовать обратиться вот по этому адресу, – и Вахтель протянул Югину карточку.

– Дидрих Зайлер, инженер, – прочитал Вячеслав.

* * *

– Попали, – сказал в гостинице Коробок. – у них тут шпион на шпионе сидит и шпионом погоняет. Надо сматываться.

– Это просто землячество. Не раздувай историю.

– То-то у тебя лицо изменилось в кабинете, когда карточку увидел. А Вахтель это заметил, лиса рыжая.

– Завтра поедем к Мосину. Вот будет хохма, когда Мосин пошлет нас к Зайлеру.

* * *

Но ни к Мосину, ни к Зайлеру друзья на следующий день не попали. Утром в номер постучался лакей и сообщил, что к ним пришли четверо господ.

– Мы спустимся позже, – ответил Югин, – Можно оставить у вас на хранение наши три чемодана?

– Да, у нас есть специально оборудованное помещение. Я сейчас схожу за носильщиком, и мы отнесем их туда.

Коробов и Югин собрались, положили документы и газовые баллончики в карманы. В дверь снова постучали, но это пришли работники гостиницы за вещами.

– Ну что, документацию обезопасили, пошли сдаваться? – занервничал Владимир.

– Я думаю, это не полиция. Власть всегда ведет себя нагло, уверенно. Эти берут на испуг. Фон Дорн, Вахтель или Зайлер.

– Похоже, ты прав, – обрадовался Коробок. – Только без трупов! И достал газовый баллончик.

– Как получится, – Югин взял кочергу и встал за дверью. – Обернись на открытую дверь ванной, и разговаривай так, будто я там.

– Ждем, пока не выдержат нервы у гостей? – засмеялся Коробок. И в дверь сразу постучали.

– Войдите, – разрешил Владимир, и, повернув голову к ванной комнате, громко позвал. – Вячеслав, выйдете, пожалуйста, из ванной. К нам двое гостей.

Один сразу направился в ванную комнату, второй к Коробку. Оба молча вынули револьверы. «Дилетанты», – подумал Югин, сильно ударив сзади по руке первого. Второй, услышав за спиной шум, начал разворачиваться. «Дилетанты», – подумал Коробов, пуская струю газа в лицо второго.

Первый от болевого шока лежал без сознания. Второй, неудачно вдохнув газа, задыхался, и, похоже, ослеп. Югин обыскав своего противника, не стал связывать, только спустил штаны и завязал глаза. Коробов потащил второго в ванную комнату, пустил воду и заставил промывать глаза.

Никаких документов, никого оружия, кроме револьверов, немного денег. Югин закрыл непрошенных гостей в ванной комнате и вооружился револьвером.

– Володя, в лицо они нас не знают. Бери револьвер, пошли, попробуем без шума, оставшихся двоих сюда привести. Оружие в правый карман спрячь, и служащим не показывай.

Двое мужчин, неприметной внешности, явно ждали своих подельников. Ни швейцара, ни служащего за регистрационной стойкой не было видно. «Странно. Неужели убиты.» – подумал Югин. И, проходя мимо «гостей», сильно ударил револьвером в висок ближайшего. «Этот, возможно, не выживет.»

Но опытный «гость» вовремя уклонился, удар прошел по касательной, бровь, как ножом срезало. Кровь залила все лицо, но рана была пустяковой. Коробок просто вынул револьвер и сказал: – Лечь на пол, суки!

Суки уже почти легли на пол, когда тот, что с рассеченной бровью, вынул револьвер.

«У них у каждого по револьверу», – подумал Югин, на автомате ударив «гостя» ногой по голове.

Обыск ничего не дал. У этих двоих тоже ничего не было, кроме револьверов и денег.

– Ну что, «дисциплинированный» ты наш, бери подельника и пошли в номер.

* * *

Никакой ясности допрос «гостей» не дал. Официального статуса нет, бандиты. Назвали хозяина: Танвель Иван Иванович. Назвали адрес, куда надо было доставить Югина и Коробова. Живыми и здоровыми. Бандитов тщательно упаковали и сложили в ванной комнате.

– Слава, какие необычные и редкие имена для немцев? Что у Вахтеля, что у Танвеля.

– Танвель, скорее всего прибалт. А имена , Володя, адаптированы. На самом деле, думаю, их зовут Иоган, Юханн, Юхим или что-нибудь подобное. Будем рисковать, поедем к Танвелю?

– Нет, страшновато. Давай разберемся с этим нападением после визита к Мосину. Если он не согласится покупать станки, просто уезжаем.

– Отпускать сейчас боевиков глупо. Давай снимем на время меблированную комнату, или склад, и сложим их туда. Вывезем в чемоданах, они у нас большие.

– А четвертого?

– Сумку из под парфюмерии освободим.

– Давай поступим проще. У меня внутриглазное давление повышено.

– А нехрена, Володя, в монитор столько пялиться.

– Не перебивай. Я с собой наместин взял. Жертвую на нужды общества.