Я ничья?... - Хэрриет Гилберт

От неожиданности у Элин на мгновение перехватило дыхание. Ее взгляд застыл на лице Джеймса, находившемся всего в нескольких дюймах от ее собственного.

— Ты осознаешь, что твой так называемый телеочерк просто возмутителен? — снова хрипло спросил он.

— Да… — пролепетала Элин, загипнотизированная гневным блеском зеленых глаз Джеймса. — Я понимаю, что, сняв подобный сюжет, совершу предательский поступок по отношению к тебе, но… — Она замолчала, не в силах оторвать взгляд от Ньюмарка.

Так они стояли, напряженно глядя друг на друга, и тишину кабинета нарушал лишь шум движущегося внизу городского транспорта. Через несколько секунд выражение глаз Джеймса начало понемногу меняться. Зрачки его расширились, отчего глаза стали совсем темными, а взгляд наполнился новым смыслом, породившим в глубинах тела Элин ответный отклик. Затем Ньюмарк медленно, но крепко обхватил ее за талию, и у Элин закружилась голова. Она затрепетала в его объятиях как одинокий листочек на ветру.

Даже через одежду Элин чувствовала мощное биение сердца Ньюмарка, вторившее ее собственному лихорадочному пульсу. Она ощутила восхитительный запах дорогого одеколона, которым Джеймс, очевидно, пользовался после бритья, и погрузилась в какое-то странное и очень приятное состояние.

А потом Ньюмарк еще ближе наклонился к ней.

Позже, вспоминая то, что произошло в кабинете Джеймса, Элин с трудом находила оправдание своему поведению. Ведь она уже не девственница, теряющая дар речи от мужского прикосновения. В ее возрасте женщины, как правило, умеют постоять за себя. Почему же она не закричала, не позвала на помощь и вообще никак не попыталась высвободиться из нежеланных объятий?

В конце концов, она пришла к выводу, что ее внезапно поразил некий умственный паралич. Больше ничем нельзя объяснить, почему, вместо того чтобы любым способом выразить негодование, она так быстро потеряла интерес к окружающему и сосредоточила внимание лишь на всепоглощающем приливе желания, потрясшего ее в тот миг, когда губы Джеймса коснулись ее губ.

Забыв обо всем на свете, Элин отдалась пьянящему восторгу поцелуя. Ее губы сами собой раскрылись навстречу властному проникновению языка Ньюмарка. И только через какое-то время она опомнилась и сделала слабую попытку освободиться. Но оказалось, что уже слишком поздно. Джеймс крепко сжимал ее в своих объятиях и не собирался отпускать.

Не обращая внимания на отчаянные сигналы бедствия, посылаемые остающимся настороже мозгом, Элин таяла в крепких объятиях, прижатая к твердой мускулистой груди, а ее руки независимо от нее потянулись вверх и обвили шею Джеймса. Она не противилась, когда тот неспешно заскользил ладонями по изгибам ее тела, постепенно смещаясь вниз. Затем он принялся расстегивать пуговицы на ее облегающем жакете, а через несколько мгновений она ощутила частые легкие прикосновения его губ на своей груди.

Неизвестно, что произошло бы в следующий момент, если бы в кабинет, коротко постучав, не вошла секретарша Энни.

В первую секунду она открыла рот от неожиданности, но потом взяла себя в руки и кашлянула. Джеймс, вполголоса выругавшись, быстро отстранил от себя Элин, после чего повернулся к секретарше.

— Прошу прощения, мистер Ньюмарк. — запинаясь произнесла та, — но я лишь хотела напомнить, что вы можете опоздать на встречу. Я решила, что вы забыли об этом и… — Она густо покраснела и, не медля больше ни секунды, направилась к двери.

— Тебе придется позвонить и извиниться за мое опоздание. Скажи, что меня задержала неожиданно возникшая проблема, но к концу завтрака я обязательно приеду и еще успею выпить чашечку кофе, — приказал Джеймс, повернувшись спиной к ошеломленной Элин и заслоняя ее от взгляда секретарши.

Затем раздался звук закрывшейся двери. Только тогда Элин обессиленно прислонилась к стене и стала застегивать дрожащими пальцами пуговицы на жакете.

Взглянув краем глаза на Ньюмарка, Элин увидела, что тот снова повернулся к ней и рассматривает ее с таким видом, будто перед ним находится призрак. Однако когда их взгляды встретились, он отвел глаза. Потом прошел несколько шагов по ковру и сел за стол.

Откинувшись на спинку стула, Джеймс ненадолго задумался, после чего вздохнул и хрипло произнес:

— Присядь на минутку. То, что сейчас произошло… — Он пожал плечами. — Думаю, не стоит объяснять очевидное, поэтому я не стану и пытаться. Мне кажется, будет лучше, если мы оба вычеркнем из памяти последние десять минут.

Отчетливо осознавая, что она только что сделала непростительную глупость, Элин молча кивнула. Затем она подошла к столу на все еще дрожащих ногах и тяжело опустилась в кресло.

— Итак, Элли, у нас возникла проблема. Насколько я понял, если тебе не удастся получить от меня согласия дать интервью о моих отношениях с Лолли Чемберс, то в отместку ты предашь огласке информацию о безрассудном и очень глупом поступке моей матери, совершенном несколько лет назад. Правильно?

— Мм… да, в общих чертах верно, — выдавила из себя Элин, не смея поднять на Джеймса глаза.

— Скажи, ты всегда шантажируешь предполагаемых героев своих передач, добиваясь у них согласия на участие в съемках? — язвительно поинтересовался Ньюмарк.

— Чушь! — сердито возразила Элин, нервно теребя в руках сумочку. — Возможно, ты не поверишь, но я делаю подобную вещь впервые в жизни.

— Тем не менее это тебя ни в коей мере не оправдывает.

— Ладно-ладно. — Элин откинула непослушную прядь волос. — Если тебе станет от этого легче, то могу сказать, что мне очень неловко. И я ни за что не стала бы этого делать, если бы не оказалась в безвыходном положении, — со вздохом призналась она.

— В безвыходном? — переспросил Джеймс. Элин пожала плечами.

— Если я не сниму этот сюжет, меня уволят.

— Значит, мне и подавно следовало вышвырнуть тебя из кабинета! — невесело усмехнулся Ньюмарк.

— Я понимаю, что тебе смешно, — процедила она сквозь зубы, в эту минуту всей душой ненавидя Джеймса. — И все же именно из-за этого я оказалась сегодня здесь. Иначе зачем бы мне понадобилось вновь связываться с тобой и твоей мамашей?

Наступила очередная пауза, во время которой Ньюмарк разглядывал разгоревшиеся румянцем щеки и печальные голубые глаза сидевшей напротив Элин.

— Хорошо! — произнес он наконец. — Скажу тебе следующее: несмотря на все твои угрозы, я не верю, что у тебя хватит духу выйти в эфир с телеочерком о моей матери. Я почти уверен, что ты только используешь эту карту, надеясь склонить меня к сотрудничеству. Но как бы то ни было, я не намерен рисковать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});