Скульпторша - Майнет Уолтерс

— Из-за своей толщины?

Он задумчиво сложил губы трубочкой.

— Возможно. Дженни говорила, что ее часто дразнили, хотя сам я знал толстушек, которым это не только не мешало жить, но они становились душой общества. Я думаю, дело было в ее привычке видеть во всем только плохое. Она почти никогда не смеялась. Да у нее вообще отсутствовало чувство юмора. А такие люди редко с кем-либо дружат.

— А Эмбер?

— Ну, она пользовалась огромной популярностью. — Он мысленно вернулся в прошлое. — Она была очень симпатичная.

— И Олив ей завидовала?

— Завидовала? — Мистер Хейз как будто удивился. — Я об этом как-то не задумывался. Что я могу еще добавить? По-моему, они дружили между собой и обожали друг друга.

Роз не могла не удивиться:

— Тогда почему Олив убила ее? И зачем ей понадобилось расчленять тела? Все это очень странно.

Старик подозрительно нахмурился.

— А мне почему-то показалось, что вы представляете ее интересы. Так кому же знать ответы на эти вопросы, если не вам?

— Она мне не говорит.

Мистер Хейз посмотрел в окно.

— Ну и ладно.

«Что значит „ладно”»? — сердито подумала Роз.

— А вы знаете ответы?

— Дженни считала, что это действие гормонов.

— Гормонов? — рассеянно повторила Роз. — Каких гормонов?

— Ну, вы сами знаете, — смутился старик. — Месячных.

— А, это… — разочарованно протянула Роз. Обсуждать такую проблему со стариком было бесполезно. Он принадлежал к поколению, которое слово «менструация» вообще не произносило вслух. — Скажите, а мистер Мартин никогда не говорил о том, почему, по его мнению, все это произошло?

Но старик отрицательно покачал головой.

— Эта тема никогда не всплывала. Что я могу еще добавить? После того дня мы вообще мало его видели. Пару раз он упоминал о своем завещании, потом говорил о ребенке. Больше он ни о чем и думать не мог. — Он снова прочистил горло. — Боб стал настоящим затворником. Никого не принимал у себя в доме, даже Кларков, хотя одно время они с Тедом были как родные братья. Потом за что-то обиделся на Теда и перестал к ним заходить. Ну, и остальные друзья тоже сами собой пропали. Пожалуй, я один под конец у него и остался. Это как раз я понял, что с ним что-то случилось, когда на пороге у него скопились молочные бутылки.

— Но почему он оставался жить в этом доме? Он был достаточно богат и мог вообще наплевать на этот дом и уехать. Я бы так и поступила. Все лучше, чем оставаться вместе с семейными призраками.

— Я сам этого никак не мог понять, — забормотал себе под нос мистер Хейз. — Может быть, ему хотелось все же находиться рядом с друзьями.

— Но вы же сами сказали, что Кларки переехали. Кстати, где они живут сейчас?

Старик печально покачал головой.

— Понятия не имею. Как-то утром они дружно снялись с места и исчезли в неизвестном направлении. А потом, через три дня, приехал грузовик и забрал их мебель. Дом простоял пустой целый год, прежде чем объявились Блэры. А о Кларках я больше ничего не слышал. Они не оставили даже адреса, куда им можно было бы отсылать письма. Ничего. Что я могу еще добавить? Мы все дружили между собой, шестеро соседей, а вот теперь я остался один. Все это, конечно, очень странно.

«Действительно странно», — мысленно согласилась Роз.

— Вы не помните, какое агентство по недвижимости продавало их дом?

— Питерсон. Но у них вы ничего не узнаете. Это настоящие маленькие Гитлеры, — заворчал старик. — Того и гляди взорвутся от сознания собственной важности. Когда я спросил их о Кларках, они велели мне не совать нос в чужие дела. Тогда я объяснил им, что живу в свободном мире, и нет ничего зазорного в том, что я интересуюсь судьбой своих друзей. Ну, что вы! Они начали разглагольствовать на тему, будто им дали инструкции сохранять конфиденциальность и все такое прочее. Что я могу еще добавить? Они все представили так, будто Кларки больше не хотели обо мне слышать. Ха! Скорее, они убегали от Боба или призраков. Я им так и сказал, но они заявили, что если я и впредь буду распространять подобные сплетни, то они будут вынуждены принять соответствующие меры. Знаете, кого я могу обвинить? Федерацию агентов по недвижимости, если такая существует, в чем я сильно сомневаюсь… — И он продолжал вещать дальше, давая выход своему раздражению и унынию, рожденным одиночеством.

Роз стало жаль его.

— Скажите, вы часто встречаетесь со своими сыновьями? — поинтересовалась она, когда мистер Хейз выговорился.

— Время от времени.

— Сколько им сейчас лет?

— Уже за сорок, — ответил он после секундного молчания.

— А что они думают об отношениях Эмбер и Олив?

Он снова ухватил себя за кончик носа и повертел его из стороны в сторону.

— Они их даже не знали. Уехали из дома задолго до того, как девочки подросли.

— А им не приходилось сидеть с малышками и нянчить их или что-нибудь в этом роде?

— Мои ребята? Да ни за что на свете.

Его старые глаза прослезились, и он кивнул в сторону комода, на котором стояли фотографии двух молодых людей в военной форме.

— Прекрасные парни. Солдаты. — Он гордо выпятил грудь. — Послушались моего совета и стали военными. Между прочим, после расформирования полка временно без работы. Мне просто тошно делается от того, что мы получаем после того, как отслужили королеве и стране почти пятьдесят лет, если считать и меня тоже. Я вам еще не говорил, что во время войны находился в пустыне? — Он оглядел комнату пустым взглядом. — У меня где-то была фотография Черчилля вместе с Монти в джипе. Нам всем раздавали такие снимки. Наверное, этот снимок стоит шиллинг или даже два. Где же он? — Старик заволновался. Роз взяла в руки свой кейс.

— Не стоит сейчас его искать, мистер Хейз. Может быть, я взгляну на него в другой раз, когда снова заеду в ваши места?

— Значит, вы вернетесь?

— Да, мне бы хотелось, если вы, конечно, не против. — Она достала из сумочки визитную карточку, одновременно выключая магнитофон. — Вот здесь мое имя и номер телефона. Меня зовут Розалинда Лей. Номер лондонский, но в течение нескольких недель я буду частенько здесь бывать. Так что, если вдруг вам захочется просто поболтать, — она ободряюще улыбнулась и поднялась со стула, — обязательно позвоните мне.

Он смотрел на нее с нескрываемым удивлением.

— Просто поболтать. Боже мой! Такая молодая девушка наверняка найдет лучший способ провести свободное время.

«Это верно, — подумала Роз. — Но мне чертовски не хватает информации».

Ее улыбка была фальшивой, как и у мистера Крю.

— Что ж, тогда мы еще увидимся.

Он неловко поднялся из кресла и протянул свою морщинистую старческую руку.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, мисс Лей. Что я могу еще добавить? Не так уж часто мне на голову сваливаются такие очаровательные молодые дамы.

Он говорил с такой искренностью, что Роз стало неудобно оттого, что сама она ей не обладала. «Почему ну, почему, — размышляла она, — в жизни человека могут наступить такие ужасные времена?»

ГЛАВА 4

Роз нашла женский монастырь с помощью полицейского.

— Монастырь святой Анжелины, — пояснил он. — У светофора поверните налево и потом еще раз налево. Там увидите большое здание из красного кирпича, выстроенное чуть в стороне от дороги. Вы его не пропустите. Пожалуй, это единственный архитектурный памятник этих мест, который достоин внимания.

Монастырь весьма величественно возвышался среди нагромождения серых невзрачных домов, являя собой как бы памятник образованию, чем не может похвастаться ни одна из современных школ, выстроенных по единому проекту. Роз вошла через парадный вход здания, выполненного в викторианском стиле и сразу почувствовала себя как дома. Ей была близка такая школа. Из классов с традиционными партами, досками и книжными шкафами выглядывали внимательные ученицы в отутюженных платьях. В этой тихой обители действительно учили детей, причем те получали достойное образование, поскольку родители могли диктовать свои условия и получить то, что им хочется. Взрослые могли попросту пригрозить администрации тем, что переведут своего ребенка в другое место, и школа перестанет получать за него плату. А условия родителей были и остаются всегда одними: отличная дисциплина и прекрасные результаты по успеваемости.

Наконец, Роз остановилась и заглянула через стекло в одну из комнат, которая, по всей видимости, представляла собой библиотеку. Что ж, теперь становилось понятным, почему Гвен настаивала на том, чтобы ее девочки учились именно здесь. Роз бы, конечно, безрассудно отдала детей в ближайшее среднее общеобразовательное заведение, вроде Паркуэй, представлявшее собой подобие бедлама. В таких школах, как правило, английский язык, история, религия и география преподаются как одна дисциплина, именуемая «Общие знания». Правописание там считается пережитком прошлого, французский язык — факультативным предметом, о латыни никто никогда не слышал, а точные науки сводятся к серии лекций и объяснению парникового эффекта…